Пришли в школу. Мой учитель уже стоял в коридоре. Дядя представился моим родственником. Пошли к директору. Разговор был коротким. Он посмотрел мою справку об окончании начальной школы и... завтра в класс.
Учились в две смены. Пятиклашки во вторую смену. Самое неприятное чувство испытала, когда меня рассматривали теперь уже одноклассники. Особенно у них вызвало изумление, когда учитель одного ученика с первой парты пересадил на последнюю, а меня на его место. А потом естественно все успокоились. Девочки, которые посмелее и подобрее, стали со мной разговаривать.
А потом Тамара переделала на меня одно из своих платьев, подобрала старые туфли и я стала приобретать человеческий вид. Тетя сводила меня в баню и попросила: все, что было на мне -- оставить там. Шурик дал свой портфель, ручки, тетради. Все необходимое для школы принес дядя. Кто бы мог подумать, что на моем пути встретятся такие люди. Но и мне нужно было что-то для них сделать. У меня были такие обязанности: первым делом утром почистить плиту /топили углем/; занести дрова и уголь и растопить. Но дрова нужно было приготовить, заранее нарубить. Если тара для воды пустая -- съездить до колонки /около 1 км/, разлить в домашнюю посуду, помыть полы на кухне. Если дрова закончились, нужно их заготовить хотя бы на пару дней. Утром, когда все разошлись по своим делам, я должна помыть полы, протрусить одеяла и простыни на дворе. Я крутилась как юла. Первое время молча, а когда освоилась, все стала делать с песней. Зимой, после того, как наколю дров, захожу в дом с пылающим лицом: румянец во всю щеку. Поэтому дядя стал называть меня "красное солнышко". Тетя первое время относилась к этому раздраженно. Но один случай ее мнение круто изменил. А случилось так. Я училась во второй половине дня. И вот однажды возвращаясь домой /уже было темно/ и вижу: у соседа горит крыша, а дом был деревянный и от нашего всего метра два. наш дом был тоже деревянный. Все выскочили с ведрами воды. А я всегда заготовляла воду на ночь. А в этот раз мне помог Шурик и мы привезли воду дважды. Так что у нас было около 10 ведер воды. Когда все успокоились, тетя подошла ко мне, обняла и сказала: " Большое тебе спасибо, мое красное солнышко". И потом иногда повторяла и уже не сердилась на мужа.
У меня установились очень хорошие отношения с Тамарой и Шуриком. Когда тетя уходит к знакомым, мы устраиваем пир. Шурик хорошо играл на гитаре, а мы с Тамарой пели. Пили чай и дурачились. Как только тетя на подходе, все, как ветром сдувало. Сидим тихо с умными лицами.
Чувствовалось , что тетя живет своим прошлым. Она запрещала Шурику дружить с детьми из рабочих семей, не разрешала Тамаре петь песни, которые поет народ. У Шуры был друг /сын известного врача/, которого она ему подобрала. Но Шура сказал ей, что он хороший парень, но у них противоположные интересы и вкусы. Поэтому, когда Шуре надо было куда-то пойти, он всегда говорил, что будет у Германа. Тетя была категорически против того, чтобы сын колол дрова или помогал мне возить воду. Так мы все хитрили. Сидим, занимаемся, он мне пишет записку: "Выйди во двор, вынеси из сарая чурбанов 5-6 дров и топор. Ты будешь дома, а я переколю дрова". Так же и по воду ходили. Он довезет до того места, где уже просматривается из окна, и передает мне. А позже меня стали посылать на рынок за покупками. Шура выходил раньше, мы все покупали, он доносил до определенного места сумки, потом передавал их мне.
Как я питалась? Первое время хозяйка придерживалась своего решения /кормить не будем/. Но денег у меня не было, да и никуда я не выходила кроме школы, поэтому пришлось дома "добывать" еду. Но у нее хозяйки/ сердце все-таки болело: в каждой посудине по ложке чего-нибудь оставляла. А посуду мыла я. Позже Тамара и Шура заметили, что я питаюсь крохами. Особенно Шурик. Он стал оставлять мне кое-что в тарелках. Особенно сладости. Мама заметив это забеспокоилась: не заболел ли. И, несмотря на все мне здесь было лучше, чем дома. Здесь только унижения, а дома еще и побои.
Время шло. Я обустроилась. спать приспособилась в кладовке на сундучке хоть и неудобно было лежать на "горбатой" крышке. Иногда просыпалась на полу. Постелью были старые пальто, а укрывалась я стареньким одеялом. Когда похололдало, перешла в комнату. Постелью был все тот же сундучок. Так я прожила два года. А когда Шурик уехал в Благовещенск в морское училище его кровать перешла мне по наследству.
Я уже говорила, что в школе я училась во вторую смену. Поэтому утром нужно было все успеть сделать по дому, а потом браться за учебу. В школе одноклассники уже потеряли интерес к моей особе. Некоторые уже стали относится ко мне по-дружески. Так закончилась первая четверть. Мне оценки не выставили. Пошла вторая четверть... Перед Новым годом всем выдали табели с оценками, а мне сказали, чтоб в школу пришел дядя. Куда ему деваться, пришлось идти. Мы пошли с ним утром. В кабинет к директору нас пригласили обоих. Директор начал с того, что совет учителей решил перевести меня в 4-й класс. У меня ёкнуло сердце. Дядя стал упрашивать, чтоб меня оставили в пятом... Разговор продолжался долго уже без меня. Когда дядя вышел из директорского кабинета, глянув на него, я поняла, что дела мои плохи. Всю дорогу молчали. Я боялась узнать правду /хотя обо всем уже догадывалась/, но боялась подтверждения. Пришли домой. Дома была только тетя. Она послала меня за водой /ей захотелось свеженькой/, а ребята должны были быть через час. То есть у них было время обо всем переговорить. И я была благодарна тете, что она меня пощадила... Я ушла и немного отвлеклась, хотя вопрос: что будет дальше со мной, -- меня не покидал. Я хорошо знала, что если я не буду учиться, то должна буду от них уйти. Но куда? Как жить дальше?...
Возвращалась с водой очень медленно. Как будто что-то могло измениться. Когда я пришла ребята уже были дома и по выражению их лиц, я поняла, что они уже все знают. Сели обедать. На удивление всем /не только меня/ тетя сама налила мне супу и только тогда пошла к своему столу /А ведь это она разрешала мне только тогда, когда все пообедают/. За обедом все молчали, хотя обычно за столом вели разговоры чаще всего о том, как прошел день. Как я ни напрягала свои мысли -- выхода все же не находила.
Посе обеда я, как обычно, помыла посуду, пол на кухне вымыла. Тетя посылает меня с запиской к своей приятельнице /это она часто делала/. По дороге я решила, что это меня отправили специально, чтобы обсудить мое пололжение без меня, хотя для них он был не менее важен, чем для меня. Почему? В то время не разрешалось использовать никакого наемного труда, а тем более детского, да еще и бесплатного. Они всем говорили, что я -= сирота-племянница. Поэтому все выглядело законно, и мне это было выгодно. И я им очень благодарна, что они рискуя своим положением от меня не отказались.
Когда я пришла к ее приятельнице, на мое удивление, она меня не отпустила как всегда, а пригласила зайти в комнату. Я была очень удивлена.
Она предложила мне чай, но я отказалась, потому что не знала, как нужно себя вести за столом. Она поставила передо мной на тарелочке пряник, я поблагодарила, но тоже не взяла, хотя очень хотелось, но боялась, что насорю крошками. Сидели у нее долго, говорили о том, о сем и ни о чем конкретно. Об учебе не спрашивала, как обычно бывает, когда заканчиваешь какой-нибудь учебный период. Значит, в записке было что-то написано о моих "успехах". Это были мои домыслы, а конкретно я ничего не знала. Сидела я у нее долго и не знала, как прервать это затянувшееся свидание.
А потом стала рассуждать, может быть, ей неудобно предложить мне уйти, значит я сама должна сказать, что , мол, пора домой. Она посмотрела на часы и сказала: "Да, извини, что задержала, я должна была давно тебя отпустить".
Возвращаясь, я опять всю дорогу думала, что же судьба мне уготовала?
Я, конечно, знала, что "дома" принимали какое-то решение. Но какое?
Встретили меня все с веселыми лицами. И у меня опять ёкнуло сердце: наверное, решили перевести меня в 4-й класс, но мне этого так не хотелось. И я, глупая, подумала, что они приняли это решение, чтобы я у них дольше работала. Накрыли стол. Пригласили и меня за общий стол. Я отказалась, мотивируя это тем, что не могу есть вилкой и ножом. Тогда Тамара и Шурик взяли свои вилки и ложки и пришли ко мне нанё кухню. Во время еды они много шутили, хотя мне было не до шуток. Я все время задавала себе вопрос: "Почему они молчат, ничего не говорят: оставят ли меня, буду ли я учиться... А если предложат уйти... Куда? Ужин закончился, я стала мыть посуду, а Тамара вытирала ее, чего никогда не делала. И я подумала: хорошо это или плохо? Работа окончена. Дядя Кеша приглашает всех в комнату /они называли ее столовой, хотя на самом деле это была спальня/. Расселись. Он начал зачитывать мои оценки за 1-ое полугодие. Русский, математика, история и т.д. / до пения/ -- оценка "неуд.", пение -- "хорошо". Дядя задает риторический вопрос: "Что будем делать?" Я не помня себя выпалила: "Буду петь!" и так залилась смехом, что не могла остановиться. Потом смех перешел в истерику. Они уложили меня на кровать, дали успокоительного, а я не могу закрыть рот, растянувшийся до ушей. Тамара подсела ко мне, стала поглаживать лицо и прижимать подбородок. Постепенно я успокоилась и уснула. Просапала до утра, а проснувшись, начала вспоминать, что произошло, но четко вспомнить не могла. Проходят дни, меня оберегают от всякой работы. Мне даже стало стыдно прикасаться к еде. Прошло три дня, чувствую, что у меня все нормально, но никто не осмеливается заговорить со мной об учебе.. И я сама заговорила. Все были в сборе, я обратилась к дяде с вопросом: "Что, меня перевели в четвертый класс?" И тут все вместе заговорили. Тут их дядя остановил и сказал: "Нет, тебя решили /школа/ оставить, но с условием, что ты будешь заниматься дома с репетитором". И тут же раздался радостный голос Шурика: "А репетитором меня назначили!". Я чувствую, что у меня опять рот растягиватеся /но уже от радости/, зажимаю его крепко-крепко обеими руками. Через какое-то время мы снова возвращаемся к этому вопросу. Тепер заговорил дядя: "Мы тут все думали, как тебе помочь в учебе и пришли к выводу, что мы сильно нагрузили тебя работой и поэтому у тебя не оставалось времени на учебу. Так вот, и мы решили тебя разгрузить: Тамара будет мыть посуду, кроме кастрюль, Шурик и я будем колоть дрова /давно нужно было этим заняться/. А воду будешь возить ты с Шуриком". Но главное было то, что Шурик должен был заниматься со мной. моей радости не было предела. Я готова была всех расцеловать.