Один из наиболее загадочных аспектов строения нашей психики заключается в том, что наше эмоциональное развитие не обязательно идет в ногу с нашим физическим ростом. Нам может быть пятьдесят пять лет снаружи и четыре с половиной с точки зрения наших поступков и привычной манеры общения – точно так же, как мы можем быть совсем юным человеком, в то время как в душе чувствовать себя древним мудрецом.
Для того чтобы оценить наше собственное и чужое эмоциональное развитие, мы можем воспользоваться одним обманчиво простым вопросом, который быстро проникает в суть нашего глубинного эмоционального "возраста".
Когда кто-то, от кого мы зависим эмоционально, подводит нас, разочаровывает или оставляет нас в подвешенном состоянии и неуверенности, каков наш характерный способ реагирования?
Есть три метода, которые указывают на эмоционально незрелое поведение (мы могли бы оценить себя по шкале 1-10 в соответствии с нашими склонностями).
Во-первых: мы можем дуться.
То есть, мы одновременно очень расстраиваемся, отказываясь объяснить человеку, который расстроил нас, в чем может быть проблема. Оскорбление нашей гордости и достоинства слишком велико. Мы слишком хрупки внутри, чтобы показать, что нас сбили с ног. Мы надеемся, что другой человек может просто волшебным образом понять, что он сделал и исправить это. Таким образом, мы включаемся в роль младенца, который еще не овладел языком и может надеяться, что родители спонтанно войдут в его ум и догадаются, что его беспокоит.
Во-вторых, мы можем прийти в ярость.
Другой ответ заключается в том, чтобы чрезмерно сердиться на разочаровывающего нас человека. Наша ярость может выглядеть мощной, но никто из тех, кто чувствовал себя сильным, не нуждался бы в такой титанической ярости. На самом деле, внутри мы чувствуем себя разбитыми и брошенными на произвол судьбы. Наша злоба-это признание внутреннего ужаса и беззащитности, это способ справиться с глубокой пронзительной болью.
В-третьих, мы можем казаться бесчувственными.
Нужно много мужества, чтобы признаться кому-то, кто причинил нам боль, что мы нуждаемся в нём, его заботе, что он имеет власть над нами, что ключевая часть нашей жизни находится в его руках. Может быть, гораздо легче воздвигнуть крепкую стену безразличия. Именно в тот момент, когда мы наиболее эмоционально уязвимы к поведению любимого человека, мы настаиваем на том, что не заметили пренебрежения и не придали бы ему значения в любом случае. Возможно, мы не просто притворяемся: пребывание в контакте со своими ранами может стать окончательно невыносимым. Отсутствие каких-либо чувств, возможно, заменило огромную угрозу быть полностью живым.
Эти три реакции, в свою очередь, указывают нам на три маркера эмоциональной зрелости:
Во-первых, способность объяснять.
То есть, очень простая, но мощная сила духа – объяснить, почему мы расстроены человеку, который расстроил нас. Иметь веру в то, что мы сможем найти слова, чтобы быть понятым, что мы не намерены страдать и бесконечно обижаться.
Во-вторых, способность сохранять спокойствие.
Зрелый человек знает, что эмоциональная сдержанность и спокойствие в стрессовой ситуации-это всегда лучший вариант для развития событий в будущем. Это дает уверенность, что не нужно кричать и гневаться сразу, ударять в ответ обидчику с неоправданной силой. Такое поведение зрелого человека не оставляет другим возможности насмехаться над ним.
В-третьих, способность быть уязвимым.
Взрослые знают и примирились с мыслью, что близость с кем-то-это неизбежно путь к страданию. Но они имеют достаточно внутренней силы, чтобы иметь близкие отношения со своей собственной слабостью. Они настолько не стесняются своей эмоциональной наготы, что даже человеку, который унизил их, говорят, что они нуждаются в помощи. Они верят, в конечном счете, что нет ничего плохого в их слезах, и что они имеют право найти кого-то, кто будет видеть их и знать их такими, какие они есть настоящие.
В свою очередь, эти три черты имеют отношение к тому, что мы можем назвать тремя основными добродетелями эмоциональной зрелости: общению, доверию и уязвимости.
Эти три добродетели были либо подарены нам в теплое и сытное детство, либо нам придется усердно изучать их уже взрослыми. Это сродни разнице между взрослением среди окружения говорящих на иностранном языке, и необходимостью изучать его в течение многих месяцев во взрослой жизни. Однако это сравнение, по крайней мере, дает нам представление о масштабах стоящей перед нами задачи. В нашем возможном нынешнем невежестве нет ничего постыдного. По крайней мере половина из нас не была воспитана в стране эмоциональной грамотности. Возможно, мы просто никогда не слышали, чтобы взрослые вокруг нас говорили на эмоционально зрелом диалекте. Таким образом, несмотря на наш возраст, нам может потребоваться вернуться в школу и потратить с большим терпением и верой от 5 до 10 000 часов на изучение красивой и сложной грамматики языка эмоциональной взрослости.