Полотно «Утро стрелецкой казни» впервые экспонировалась в марте 1881 года на IX передвижной выставке Товарищества передвижных художественных выставок. Это была первая работа художника Василия Сурикова, выставленная на суд зрителей. Павел Третьяков сразу же приобрел это историческое полотно для своей коллекции, заплатив мастеру восемь тыс. руб. Позже в его коллекции оказались и два других исторических полотна Сурикова: «Меншиков в Берёзове» и «Боярыня Морозова».
Еще до открытия экспозиции Илья Репин в своём письме Третьякову назвал «Утро стрелецкой казни» могучей картиной и заявил: «Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех».
На картине изображены события эпохи Петра I. В марте 1698 года в Москве появились в срочном порядке вызванные царевной Софьей Алексеевной 175 стрельцов. Все они были из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I, совершенных им в1695—1696 годах.
Московским стрельцам было в это время тяжко. Прежде они проживали в столице, занимаясь промыслами, гордясь значением личной царской охраны, но при этом всегда готовые обратиться в бунтовщиков.
При молодом царе их влияние практически свелось к нулю. Более того, всех их выслали в отдаленные города на тяжёлую службу и скудное содержание. Четыре полка стрельцов были отправлены в недавно отбитый у турок Азов. Через некоторое время, на смену им, послали другие шесть полков. Прежние полки, надеялись, что их вернут в Москву. Однако им приказали идти в Великие Луки, на литовскую границу, в войско князя-кесаря Фёдора Ромодановского, практически правившего страной во время отсутствия Петра.
Вначале они повиновались, но бунтовские настроения, которые было кому разжигать, стали среди стрельцов быстро расти. В марте 1698 года сто пятьдесят пять человек самовольно ушли в Москву бить челом от лица всех товарищей, чтобы их отпустили по домам.
Стрельцы решили идти на Москву
На вопросы московских властей стрельцы отвечали, что «их братья стрельцы с службы от бескормицы идут многие», и указывали, что были посланы в Москву с челобитной о выдаче им жалования. Кроме того, беглые стрельцы хотели пойти к же к главе Стрелецкого приказа боярину Троекурову и узнать, действительно ли зарплату им уменьшили по повелению боярина Тихона Стрешнева, кстати, первого московского губернатора.
Фёдор Ромодановский потом напишет Петру, что стрельцы били челом в Стрелецком приказе «винами своими о побеге своем и побежали де ани от таго, что хлеб дорок».
Но как бы там ни было, просьбу стрельцов удовлетворили и жалование им в размере 1 рубль 20 алтын каждому выплатили. После чего велели покинуть Москву. Однако они ослушались приказа, скрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей, которая находилась в заточении в Новодевичьем монастыре. В прежние времена случаи самовольного побега со службы были не редкостью и сходили с рук, но на сей раз начальник Стрелецкого приказа ИванТроекуров, одно из доверенных лиц молодого правителя, велел стрельцам немедленно идти назад. Четырех выборных, которые к нему пришли объясняться, засадил в тюрьму. Стрельцы силой отбили своих товарищей и принялись бунтовать. С большим трудом солдатам Семёновского полка при помощи посадских людей всё-таки удалось отправить стрельцом из Москвы. Однако ситуацию это не исправило
В Москве не осталось ни одного стрелецкого полка. Зато среди стрельцов на польской границе разнесся слух, что их навсегда вывезли из столицы и что стрелецкому войску грозит опасность уничтожения. Этот слух взволновал стрельцов. Виновниками своего несчастья они считали бояр и иностранцев, завладевших делами.
К тому же, среди стрельцов начали зачитывать два написанных царевной Софьей письма, подлинность которых так и не была установлена, где полки призывали к бунту и свержению Петра. В войсках распространялись упорные слухи о том, что Пётр «онемечился», отрёкся от православной веры или вовсе умер в Европе…
В начале июня 1698 года восставшие стрельцы смещают полковых начальников, избирают по четыре выборных в каждом полку и отправляются в Москву.
Государь-кесарь Ромодановский срочно сообщает Петру, который находится за границей, обо всём случившемся и получает жесткий ответ «сей огнь угасить немочьно».
Ромодановскому было велено тех стрельцов, которые ходили с челобитной в Москву, навечно сослать в Малороссию. Однако стрельцы не выдали своих товарищей, а у князя на тот момент не имелось сил, чтобы сразу усмирить ширящийся стрелецкий бунт.
16 июня восставшие устроили круг на берегу Двины. Один из ходивших в Москву, стрелец Маслов, зачитал письмо от царевны Софьи, где она убеждает стрельцов прийти к Москве и просить её снова на державство, а если солдаты не пустят их в Москву, то биться с ними...
Новый стрелецкий бунт теперь разразился окончательно. Стрельцы решили идти на Москву. Раздавались голоса, что надо перебить всех немцев, бояр, а царя не пускать в Москву и даже убить за то, что «сложился с немцами». Впрочем, это были только толки, а не приговор круга.
Подавление бунта и казнь виновных
Тем не менее стрельцы, а это более двух тысяч человек, выдвинулись в Москву, но под Воскресенским Новоиерусалимским монастырём на Истре столкнулись с войсками, высланными против них. Правительство направило сюда Преображенский, Семёновский, Лефортовский и Бутырский полки и дворянскую конницу под командованием Алексея Шеина, генерала Патрика Гордона и генерал-поручика князя Ивана Кольцова-Мосальского.
Поначалу с восставшими пытаются договориться и убеждают всё решить мирным путём. Однако стрельцы не слушают и говорят, что «или умрут, или уйдут на Москву», чтобы встретиться с семьями, с которым так долго не виделись. А потом будут готовы идти туда, куда их направят...
Поняв, что миром дело решить не получится, генерал Гордон приказывает зарядить орудия и дать залп из 25 орудий. После третьего залпа стрельцы стали разбегаться и сдаваться в плен. Довольно скоро лагерь восставших был занят, многие из стрельцом арестованы и посажены в тюрьмы Воскресенского монастыря…
Начинаются пытки кнутом и огнем. Под пытками стрельцы винились, что хотели захватить Москву и бить бояр, но никто из них не показал на царевну Софью. По приказу князя Алексея Шеина, которому было поручено следствие, 22 и 28 июня были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта. 2 июля — 74 «беглеца» были отправлены в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы. Ещё 1965 человек разосланы в тюрьмы по городам и монастырям...
Царь Пётр возвращается из-за границы в августе 1698 г. Недовольный розыском Шеина, он сам возглавляет новое следствие («великий розыск»). В Преображенском, где царь остановился, начались ужасающие пытки стрельцов. От них добились новых показаний о целях бунта, некоторые, не выдержав страшных пыток, признались, что в их деле замешана царевна Софья и что именно в её пользу желали произвести переворот. Насколько это обвинение Софьи было справедливо, а не вымучено пытками, сейчас уже никто не скажет, но Пётр ему поверил и страшно мстил сестре.
Царевну Софью постригли в монахини
Настоящее утро стрелецкой казни, описание которой дают шокированные дипломаты того времени, состоялось в октябре. Молодой Пётр сам рубил головы стрельцам и заставлял то же делать своих приближённых и придворных.
С 10 по 21 октября в Москве ежедневно казнили виновных в стрелецком бунте. Всего было казнено более тысячи стрельцов. Пятерым стрельцам молодой Петр I лично отрубил головы. Одним на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы, более ста стрельцам отрубили головы в Преображенском. Большинство же вешали. Было повешено и обезглавлено далеко за тысячу человек. Досталось и приближённым царевны Софьи. Нескольких служительниц пытали, двух служанок своей сестры царь приказал живыми закопать в землю. Ужасы, пережитые тогда Москвой, трудно рассказать.
Сама Софья была пострижена в монахини и заключена в том же Новодевичьем монастыре, где она жила. Перед монастырём Пётр велел повесить 195 стрельцов. Троим из них, висевшим под самыми окнами царевны, всунули в руки бумагу в виде челобитных. Захоронить казнённых царь позволил лишь в феврале. Их похоронили около дорог, ведущих из Москвы.
500 стрельцов, которые были слишком юны, царь освободил от смертной казни. Однако им обрезали ноздри, уши, поставили клеймо и отправили в ссылку. Репрессии, от которых пострадали и семьи стрельцов, продолжались вплоть до весны 1699 года. Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы.
Утро стрелецкой казни
На картине мастер изображает момент, когда группа стрельцов, доставленная на Красную площадь к Лобному месту, ожидает казни. Все они по-разному реагируют на предстоящую гибель.
Очень важна архитектурная конструкция полотна. Стоящая одиноко башня Кремля соответствует одинокой фигуре царя. Вторая, ближняя башня, объединяет в одно целое толпу наблюдателей, бояр и иностранцев. Ровный строй солдат в точности повторяет линию кремлевской стены. Художник умышленно сдвинул все сооружения к Лобному месту, применив композиционный приём сближения планов и создав эффект огромной народной толпы. Собор продолжает и венчает собой это людское скопище, но центральный шатёр храма Покрова словно не вместился в пространство. Он «срезан» верхним краем картины и символизирует образ Руси, обезглавленной Петром I.
Полотно насыщенно яркими нарядами, костюмами стрельцов и их жён, башнями Кремля. Никакой внешней вычурной эффектности и театральности, никаких занесенных топоров, воздетых к небу рук, окровавленных одежд, висельников и отрубленных голов. Только глубокий драматизм всенародного горя.
От этой картины не хочется с содроганием отвернуться, наоборот рассматривая, всё больше погружаешься в детали, сопереживаешь героям, остро понимая жестокость того времени.
Вообще, надо сказать, что творчеству Сурикова свойственна удивительная забота о тех, кто придет смотреть на его картины. «Всё у меня была мысль, чтобы зрителя не потревожить, чтобы спокойствие во всем было…», — говорил он о своих «Стрельцах». Несмотря на ужас передаваемого исторического события, художник постарался изобразить трагедию человеческих судеб максимально сдержанно.
Два основных персонажа
Ещё не полностью рассеялся туман раннего осеннего утра. Первого приговорённого солдаты уже тащат к виселице. Затравленно озирается вокруг чернобородый стрелец. Взгляд седого стрельца безумен, он явно в ужасе от того, что сейчас с ним произойдёт. Ещё один стрелец на телеге прощается с народом. Отчаянно кричит молодая жена приговорённого, бессильно опустилась на землю старуха-мать…
Центром картины являются два персонажа: стрелец с рыжей бородой и царь Пётр. Их непримиримые взгляды скрещиваются на полотне. Стрелец устремил ястребиный взгляд, полный ненависти и злобы на Петра, не обращая никакого внимания на рыдающую мать. Даже зажжённую свечу он сжал в руке, словно нож. Образ рыжебородого стрельца Суриков долго искал. «Рыжий стрелец – это могильщик, на кладбище я его увидел, – рассказывал потом художник, – злой, непокорный тип».
Царь Пётр и его приближённые противопоставлены всей стрелецкой массе. Он сидит на коне и неподвижен, как статуя на пьедестале. Взгляд его гневен и беспощаден. По замыслу художника неумолимый самодержец Пётр — олицетворение новой России...
Суриков о своей работе на картиной
«Я в Петербурге ещё решил «Стрельцов» писать. Задумал я их, ещё когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда ещё красоту Москвы увидал. Памятники, площади – они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления.
Я когда «Стрельцов» писал – ужаснейшие сны видел: каждую ночь во сне казни видел. Кровью кругом пахнет. Боялся я ночей. Проснёшься и обрадуешься. Посмотришь на картину. Слава Богу, никакого этого ужаса в ней нет. Всё была у меня мысль, чтобы зрителя не потревожить. Чтобы спокойствие во всём было. Всё боялся, не пробужу ли в зрителе неприятного чувства. Я сам-то свят, – а вот другие… У меня в картине крови не изображено, и казнь ещё не начиналась. А я ведь это всё – и кровь, и казни в себе переживал. «Утро стрелецких казней»: хорошо их кто-то назвал. Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь.
В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный: всё он мне кровавым казался. Этюд я с него писал. И телеги ещё все рисовал. Очень я любил все деревянные принадлежности рисовать: дуги, оглобли, колёса, как что с чем связано. Всё для телег, в которых стрельцов привезли. Пётр-то ведь тут между ними ходил. Один из стрельцов ему у плахи сказал: «Отодвинься-ка, царь, – здесь моё место». Я всё народ себе представлял, как он волнуется. «Подобно шуму вод многих». Пётр у меня с портрета заграничного путешествия написан, а костюм я у Корба взял.
А дуги-то, телеги для «Стрельцов» – это я по рынкам писал. Пишешь и думаешь – это самое важное во всей картине. На колесах-то – грязь. Раньше-то Москва немощёная была – грязь была чёрная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо. И вот среди всех драм, что я писал, я эти детали любил…»
Интересные факты
По законам XVII века на казни должен обязательно присутствовать священник, но на картине, как, впрочем, и на настоящем событии, его не было.
Для картины символично число 7: на картине присутствует 7 свечей, 7 видимых с места события глав храма Василия Блаженного, 7 стрельцов . Одного, правда, увели, но осталась лишь свечка, как изображение его души.
Ещё работая над картиной, Суриков мелом набросал на почти готовом холсте несколько фигур уже повешенных стрельцов. В этот момент в мастерскую с каким-то поручением вошла одна из служанок художника, пожилая крестьянская женщина. Увидев на картине повешенных, она вскрикнула и упала в обморок. Женщину долго не могли привести в чувство. Поняв, какое сильное эмоциональное впечатление производит на людей его картина, художник отказался от мысли изображать на полотне уже казнённых людей.