Дядя Коля уже уехал, а мы все еще тихо наблюдали за бабушкой. Она сидела за столом, то и дело поглядывая по сторонам, поджимала руки, гримасничала и не обращала на нас внимания. Когда мы ее о чем-нибудь спрашивали, она опять словно включалась, и было видно, что это стоило ей усилий. Сосредоточившись на нас, она будто ненадолго приходила в себя, становилась такой, как прежде, и вроде даже внятно разговаривала и все понимала.
– Мама, ты чего не кушаешь-то?
– Да говорю же, на пиру меня угощали.
– На каком пиру?
– Ну, свадьбу там справляли, гуляли.
– Где?
– Там...
– Да где там-то?
– Да там... У них!
– У кого у них-то? Ты чего такое мелешь-то?
– Ну, они там... Ходят…
– Кто они такие-то? Деревня там, что ли?
– Да какая деревня, ходят они там... И праздник был, они как люди тоже.
– Как люди?
– Ну! Как люди! Все как у людей у них!
– Что как у людей?
– Терем там, столы стоят, все едой разной заставлено!
– В лесу?
– Да в тереме!
– А как ты в терем-то попала?
– Да я к ним пошла, ключик отдавать.
– Какой ключик?
– Ну попросили меня, а там тройка ко мне приехала, вышел он такой, баский весь, услужливый! «Ждут, – говорит, – поедемте!»
– Кто вышел?
– Ну, он, из ихних, видать!
– Из ихних?
– Ну да! «Поедемте, – говорит, – ждут тебя!» А там в терем приехали – и праздник, и свадьба, и детишки всякие бегают, танцуют, а я их угощала тоже.
– Ты в деревню, что ли, какую попала?
– Да какую деревню, это у них там, оно другое, не как у нас, но все то же!
Мама с тетей Верой переглядывались и пытались понять, что из сказанного бабушкой может быть правдой, а что плод ее воображения:
– Там за Забуном, что, есть, что ли, что-то?
– Нет, только если кругом до Кривого дошла, а там ничего вроде нет.
– Может, там правда какие-нибудь староверы живут?
– Может быть, я теперь не знаю, что и думать.
– Заблудилась небось, да они ее и подобрали, а потом уже все в голове перемешалось.
– Может, и так.
– Ты скажи, ты сколько дней-то у них пробыла?
– Да нисколько, как вечером ушла, так к ним и попала, а потом он опять подошел и говорит: «За тобой пришли, поехали», –да и отвез меня тут же на пенек, а минут через пятнадцать и Коленька подъехал.
– Да тебя же несколько дней уже не было дома, уж вся деревня тебя которую ночь ищет!
– Да нет же, с ума, что ли, посходили? Вон под вечер у них засиделась да чуть до утра не осталась, там-то у них непонятно, вечер али ночь – все одно!
– Ничего не понимаю. А где, ты говоришь, пировали-то? Далеко ехали?
– Да нет, там, вот как на Либежгору идешь, там все холмы такие, там и есть.
– Какие еще холмы?
– Ну, есть там такие, там и роща у них, красивая такая, все деревья как до неба, дубы всякие красивые.
– Какая ж роща? Там уж сто лет как все повыпиливали, один бурелом проросший стоит!
– Ну, вот не все! А там у них дальше есть! Туда никто не ходит!
– Дак далеко, значит?
– Да нет же, тут сразу и есть!
– Ничего не понимаю, да ведь здесь же ничего нет, мама?
– Да есть там, я тоже думала, что нет, а есть, оказывается!
– А как вы на тройке-то ехали, вон, Коля-то говорит, на тракторе разве что проехать можно.
– А они прямо так, по болоту ездят!
– По болоту? На тройке лошадей?!
– Ну да, ездит у них, умеют как-то, прямо через болота и мчались!
– Мчались?
– Нет, ну что-то совсем неладное, может, там и правда кто есть, а может, и привиделось.
– Да околесица какая-то!
– Мда, что и делать теперь?
– Да спать укладываться нужно.
– Да как уж тут уснуть, может, ей помощь какая нужна, может, совсем ей дурно.
– Да хороша вроде, ты смотри, хоть бы похудела или осунулась.
– И впрямь, даже ведь воды не попросила напиться, словно и вправду только что вот ела да пила!
– Ты спать-то будешь?
– Ой, прилегла бы... Совсем плохо мне, мутит.
– Да тебе, может, совсем дурно? Может, фельдшера позвать?
– Да нет, хорошо все, просто притомилась, голова кругом, сама не понимаю, что происходит.
– Точно врача-то не надо, голова не болит?
– Нет, не понимаю ничего просто.
– Надо бы за фельдшером сходить, ну не может быть такого, может, ей совсем дурно и в скорую нужно.
– И то правда, давай сходим на всякий случай.
Мама с тетей Верой решили вместе сходить до фельдшера и позвать ее к нам на всякий случай, чтобы та осмотрела нашу бабушку и точно сказала, не нуждается ли она в срочной медицинской помощи, потому что сама она, судя по всему, ничего толком сказать не могла. А я с Таней остался дома, приглядеть за бабушкой, которая уснула сразу же, как только прилегла на кровать.
Пока бабушка спала, Таня ходила вокруг нее и постоянно потирала руки от волнения. Видно было, что она с удовольствием занялась бы сейчас каким-нибудь делом, но ей ничего не оставалось как просо ждать, пока наши вернутся с фельдшером. Я тем временем сидел у окошка на диване и силился осознать услышанное и увиденное. Ко мне закралась мерзкая, подтачивающая меня изнутри, словно червь, мысль: «Жива. А ты говорил, что нет смысла». Ошибся. Очень сильно ошибся. Похоронил свою собственную бабушку, когда та была в лесу где-то рядом и явно нуждалась в помощи. Не пошел в лес, потому что напала хандра, потому что все казалось бессмысленным и бесполезным. Ведь все вокруг считали дело гиблым и продолжали поиски на всякий случай, просто потому что так надо. Так казалось. А если бы пошли вчера вечером и дошли до того пенька, следы посмотреть, то сами бы ее там обнаружили. Сами. Степка был прав. Не думал, что такое вообще возможно, но это так. Теперь он будет ходить и тыкать мне этим, и это будет тот самый случай, когда он ни капельки не преувеличит. А ведь самое обидное, что не мог он этого знать. Никак не мог! Наугад ляпнул, чтобы похвалиться, просто угадал. А я струсил, получается. Нет, уж Ленка точно поймет, что к чему, да и остальные друзья поймут. Но одно остается верным: если бы пошли вчера, сами бы нашли, еще раньше. А может, нет? Ведь Вера вчера там была, и они там рядом же читали… Точно! Нет, не может этого быть!
Через некоторое время мама и тетя Вера вернулись с тетей Лидой, местным сельским врачом. Судя по всему, ей уже все рассказали, и она в общих чертах уже все поняла. Она разулась и встала возле кровати, где лежала бабушка, которую к тому моменту с трудом разбудили.
– Баб Шур, вы узнаете меня?
– А?
– Узнаете меня?
– А, конечно, Лидочка, ты чего? Что случилось?
– Да вот, вас проверить пришла. Как себя чувствуете?
– Да хорошо.
– Голова не болит?
– Нет, что ты, спать хочется сильно.
– Ну, сейчас ляжете и спать будете сколько хотите, только проверю вас быстренько, хорошо?
– Давай-давай, миленькая.
Фельдшер достала какой-то прибор – видимо, для измерения давления – и обычный стетоскоп. Она осматривала бабушку, продолжая расспрашивать ее:
– А с кем вы на тройке катались, баб Шур?
– Да подвезли меня, гуляли там на пиру.
– А кто это был-то?
– Дак они, там.
– Где именно?
– Там, на Либежгоре.
– Там деревня какая-то?
– Да нет там деревни, откуда же?
– А откуда там тогда они?
– Да откуда мне знать, откуда они там, видать, всегда там были.
– А как выглядели? С рогами и хвостами?
– Да чур тебя, помилуй! Как люди обычные!
– Как люди обычные?
– Ну, другие!
– Другие?
– Ну, кто такие, я не знаю, как сказать, ну, вот есть они там, и все. А кто и откуда –откуда мне знать?
– И что, угощали вас там?
– Ой, угощали, так гуляли на свадьбе там, девушка у них за парня выходила! И все танцуют, и все еда кругом разная.
– А что за еда?
– Всего-всего у них было, всяко-разно.
– Понятно, и есть не хотите?
– Нет уж, куда, накушалась, теперь спать только хотно.
– Ну ладно.
– Да все вроде хорошо: и сердце, и давление – все отлично. И на истощение не похоже, может, правда ее там кто прикармливал?
– Кто?
– А может, она через болота ушла туда дальше? За Забун?
– Ну, даже не знаю… А что за тройка? А почему говорит, что ее не было всего одтн вечер?
– Ну, мало ли, что ей показаться могло, помешательство…
– Помешательство?
– Посмотрим, может, отойдет, все-таки сложный случай. Вот у нее в голове, может, и перемешалось все – и правда, и вымысел. Пускай поспит, не будите ее, пока сама не проснется.
– Да уж, пускай спит, понятное дело.
– А так и реакция хорошая, и слышит, и понимает все.
– Ну, слава богу, лишь бы умом не тронулась.
– Пускай поспит.
– Ну ладно, ты уж извини, что так поздно подняли, но ведь страшно, а вдруг помирает, а мы и не знаем ничего.
– Да нет, конечно, раз такое дело, хорошо, хоть нашлась – и то ладно.
– Да уж, не знаем и благодарить кого.
– А что? Правда, что к Воробьихе-то ходили, теть Тань?
– Да уж я-то не ходила.
– Вера ж ходила?
– Ну, она ходила, не спрашивай ее, она там в комнате с бабушкой, дак пускай. Саму ее едва в чувство привели.
– И что – правда, что там ураган был?
– Да говорит, что был, кто-то все бежал за ними.
– Ох...
– Да лес ходуном шатался. Говорят, что лоси, но ведь все равно страшно!
– Да конечно, конечно! А что, если лоси – и не страшно, что ли? Затопчут насмерть, у них же как раз сейчас гон!
– Вот-вот. Может, от лосей и бежали, да испугались до смерти!
– Ой, ужас какой, хорошо, хоть убежали, и ведь хватило еще храбрости, я б ни за что не пошла.
– Вот так-то.
– Ну ладно, я пойду, вы зовите, если что.
– Хорошо, спасибо тебе большое. Ага.
– До свиданья, спите спокойно.
– Спокойной ночи, спасибо тебе.
После того как фельдшер ушла, мы все, молча посидев пару минут возле печи, решили укладываться спать. Ночь вышла и без того слишком уж тяжелая, столько событий сразу, в висках гудело, и спать почти не хотелось. Когда все погасили свет и легли спать, я забрался на лежанку, но не мог спать лицом к печи. Мне было жутковато. Словно за моей спиной, где лежала лишь бабушка на своей кровати, что-то могло произойти. Я на всякий случай перевернулся на другой бок, прижался спиной к теплой печке и зачем-то начал всматриваться в пустоту. Бабушка лежала где-то рядом. Я слышал ее размеренное похрапывание. Вскоре засопели и мои тетки вместе с мамой. А еще через некоторое время и меня начал одолевать сон.
Когда я уже почти погрузился в дрему, послышалсь непонятные звуки. Они долетали до меня сквозь сон, так что я даже не мог понять, откуда они исходят. Проснувшись окончательно, когда в прихожей что-то упало, я приподнял голову. Мне стало по-настоящему страшно, я съежился и решил притвориться спящим, хотя глаза мои были широко открыты в непроглядной темноте, а слух улавливал чье-то явное присутствие. Шорох, стук. Будто кто-то намеренно хотел притаиться. Даже на кота было не списать, словно... Словно кто-то что-то искал на кухне и в прихожей, роняя вещи и при этом бесшумно передвигаясь. Я почти перестал дышать. Бабушка медленно встала с кровати. Я не знаю почему, но от этого мне стало еще страшнее. Я начал бояться собственной бабушки. Она тихо встала и пошла на кухню. Пошумев мешками у буфета, она вышла в коридор, не включив в свет. Я услышал ее голос. Она что-то бубнила, словно с кем-то разговаривала. Потом она вернулась, громко захлопнув дверь. Моя мама и тети проснулись.
– Ты чего там?
– Да спите, доченьки, хорошо все.
– А кто там? Заходил кто-то, что ли?
– Да, зашли тут.
– Кто хоть там бродит-то по ночам, чего случилось-то?
– Да ничего, просто хлеба просили.
– Хлеба? Ночью?
– Да утро уже ведь, спите, и я спать буду.
– Ну и ночь, что хоть все и происходит?!
– Спите-спите, я покормила уже. Дала... Хлеба им. Спите, детки, и вы.
