Я ксенофоб. Я не люблю цыган. Мне не нравится их поведения, внешность, одежда. Легко и категорично наделяю их такими нелицеприятными качествами, как лживость, нечистоплотность, хитрость, грубость, наглость. Моя неприязнь иррациональна, но устойчива. Она питается не скудным личным опытом общения с цыганами, а детскими страхами, внутренними установками и мнимым, но сладким чувством превосходства. Если уподобить эту нетерпимость дому, то можно выделить основные части и даже проследить, как они возводились.
Фундамент: ребенок
В детстве окна моей квартиры выходили на площадь с вечным огнем, к нему по традиции в пятницу и субботу подъезжали свадебные кавалькады, чтобы возложить цветы и сфотографироваться. Поэтому на площади постоянно околачивались оборванные цыганята, которые пели и танцевали, выклянчивая деньги у радостных и щедрых компаний.
А еще кто-то из взрослых говорил мне: если я не буду слушаться или буду убегать на прогулках, то меня заберут цыгане. Чуть позже отец, слегка зацикленный на безопасности жилья, рассказывал, что цыгане ходят по подъездам и дергают за все ручки дверей. Если кто-то забыл защелкнуть замок, то эти воришки быстро уносят обувь, одежду, ценные вещи из коридора.
Так меня учили быть послушным и ответственным. Но заодно внушили страх и неприязнь к цыганам. Помню, года в четыре меня оставили одного дома, возможно, впервые. Других таких случаев не запомнилось, а тут в деталях. Была зима, уже темнело, включив свет в своей комнате, напряженно ждал прихода взрослых и боялся. Наверное, страшило меня многое, но запомнилось лишь отчетливое ожидание прихода цыган.
Стены: взрослый
Из детства я вынес пристрастный взгляд на цыган. Так что не удивительно, что в памяти оседали лишь негативные оценки и случаи, связанные с ними. Например, я узнал, что цыганка нагадала мой бабушке смерть в 70 лет, и предсказание сбылось ровно в срок. Конечно, я обвинил в этом цыганку, хотя не склонен к суевериям и читал о самоисполняющихся пророчествах.
Меня гадалки обычно не трогают, видимо, потому, что я издалека начинаю на них пристально и с интересом смотреть. Или потому, что в ответ на их обычные заманушные речи сам предлагаю им погадать и поведать об их судьбе. А вот мама мне рассказывала, как на минском вокзале цыганка ввела ее в непонятное состояние, похожее на транс. Если бы не вмешалась женщина, наблюдавшая за этим безобразием со стороны, то мама отдала бы все деньги и ценности.
Не добавляли симпатии и другие случаи из жизни. Однажды обворовали в Сочи, залезли в номер, недалеко видели цыган. Несколько раз цыгане пытались продать на улице явно краденные часы или телефоны. В центре Рима, прямо на Испанской лестнице меня пытались обокрасть три цыганки, две отвлекали внимание, а третья совершенно нагло залезла рукой в нагрудный карман рубашки, а когда я изумленно схватил ее за руку, вырвалась и без суеты растворилась в толпе в поисках новой жертвы.
Крыша: рационализация нетерпимости
Я на разные лады оправдываю свою ксенофобию и нахожу разумные аргументы в ее пользу. Пожалуй, есть три основные причины моей неприязни к цыганам: их чужеродность, вороватость и нечистоплотность. Но каждая из причин при внимательном рассмотрении не особо выдерживает критики.
Да, они чужие для меня. Но такими же чужими я ощущаю десятки негров и индусов, которые учатся и живут в близлежащем ВУЗе. Но к ним у меня нет неприязни и подозрений, напротив, мне они нравятся.
Вороватость и вообще злонамеренность выглядит лишь проявлением пустых страхов, существует же презумпция невиновности и здравый смысл, подсказывающий, что в количественном выражении русских воришек и мошенников вокруг меня значительно больше, чем цыган-воров. И мне надо больше опасаться русских, но нет таких страхов.
Грязные лица, неряшливая одежда, частое отсутствие обуви – этот образ цыганских детей мне врезался с ранних лет. И сейчас такие типажи встречаются. Совсем недавно видел, как из сияющего светом и чистотой ювелирного магазина выбежали чумазые цыганята лет десяти, пацаненок в безразмерном пиджаке и две босые девчушки в ворохе юбок. И сразу в голове сложилась уверенная оценка ситуации: либо украли что-то, либо приходили сбыть краденное.
Мозг делает подобные выводы мгновенно и охотно, опираясь на внушенные извне шаблоны и внутренние убеждения. И с той же легкостью отметает примеры, противоречащие этим убеждениям. Так, в начале мая я ходил на кладбище в Радуницу. На одной из главных кладбищенских аллей находится богатая могила цыганского барона: большая площадь, плитка, мраморная беседка, памятник. Вокруг расположилось пара десятков цыган. Они тут же жарили шашлыки и стругали салаты, все были чисто и празднично одеты, вели себя культурно и почти тихо.
Словом, полностью позитивный образ дружной родственной компании, пришедшей проведать родных. Скажу больше, среди них было много красивых женщин и статных мужчин, их облик вовсе не вязался с запечатлённым во мне образом грязноватых, маленьких мужчин и очень полных или очень худых женщин. Но сознание вытеснило куда-то на периферию эту картинку, чтобы не появлялся конфликт с привычным взглядом на цыган.
Выводы
Ксенофобия глубоко пустила в меня корни. Мне она напоминает вирус герпеса. Обычно спит внутри, никак не напоминая о себе, но как только появляется повод, внешней раздражитель, неприязнь тут как тут. Даже мысль о цыганах вызывает цепную реакцию рефлекторных эмоций и каскад ассоциаций. И ведь я вполне осознаю, что эти эмоции надуманы, опасения в большинстве случаях беспочвенны, а нетерпимость отравляет меня самого.
Но все не так плохо. Недавно шел по улице, слушая музыку. Издалека заметил двух цыган: молодая и чисто одетая пара. Мужчина начал делать какие-то знаки руками. Я снял наушники, с досадой думая, что сейчас начнут просить деньги или пытаться продать сомнительные вещи. Но оказалось, они просто заблудились и идут в другую сторону от нужного им места. С удовольствием помог им, подробно показал по карте, как покороче добраться до цели, пожелал удачи и с приятным чувством совершенного добра пошел дальше. Ни разу во время общения во мне не шевельнулась неприязнь, похоже, я просто позабыл, что надо выделять цыган в отдельную группу.