Позвонила бабуля.
Слава богу, проводила. И внучку, и вторую бабушку.
В этот раз было трудно.
До последнего Катя гостила хорошо. Две трети от лета. Нравилось. И огород, и банька, и бассейн, и соседские дети.
Бабуля режимила. С утра огород, обед, сончас, полдник, бассейн, ужин, прогулка, чтение и чуть-чуть телевизора. Катюша набиралась и ума, и здоровья.
В прошлом году пошла в школу. Кадетский класс. Дисциплина, форма, построения. Элита.
Отвезли. Восемь часов на заднем сидении не пикнув. Ну, разве по-мелочи. Мороженка, тубзик, а так - идеально, по-взрослому.
Макс гордо реял - когда без мамы, ангел, с полуслова, надо бабуле сказать, чтоб построже, иначе на шею - такая повадка.
Приехали, сдали. Посидели, попарились. Идиллия.
Катька прям нырнула в грядки, вслед за Кляксой влезла в тепличку, проползла по помидорам и скрылась в малиннике.
Чуть позже дед, показывая растения, пояснял и название, и как ухаживать, и когда взойдут, и сколько нужно солнца. Мичурин. Потом выдал перчатки и поставил на щепу - Катя собирала деревянные щепки и складывала около печки. На растопку.
Ничто не предвещало беды.
Как-то благоверную подбросило - надо съездить, строго сказала она.
Надо, так надо, и стал срочно готовиться к одиночеству.
Накануне отъезда позвонила Маша. Долго жаловалась на нехватку времени, на учебу, а еще на то, что учеба отнимает столь необходимое для правильного, то есть, материнского, воспитания, время. Под конец сказала, что Катя забыла телефон.
Благоверная, не учуяв подвоха, вызвалась доставить. Благо, не тяжело. Более того, сама заехала.
Маша встретила у подъезда. Правда, извинилась за невозможность подняться в квартиру, ибо не убрано.
Надо сказать, всегда не убрано. Вечно. Принципиально.
Еще - не приготовлено. Тоже вечно. Не готовит и не убирает. Некогда. Поэтому срач многолетний, что те березы в саду.
Короче, телефон доехал, и тут началось. Катя резко изменилась -
наотрез отказывалась рано вставать, ходить огород, убирать постель и выполнять прочие нехитрые нагрузки.
Телефон и мультики. Все, а если бабуля настаивала, сразу бежала звонить. Маме. С ревом и обидой - совсем загнобили, издеваются.
Сердце мамы не железное, и в конце концов, бабулю отчитали по-полной.
Мол, что вы себе позволяете, ребенок отдыхать, а света белого не видит. Весь день на вашем огороде, поденщица - почему не ходите кино, театры, утренники, не вывозите на природу, и заставляете перебирать ягоды. Она-же уникальна. И хрупка, а вы своей казармой все портите - это-же ребенок, поймите, наконец.
Бабуля впала. Ступор. С одной стороны, надо-бы послать. Туда, где зимуют раком. Мало, троих детей и двух внуков подняла, теперь постой в углу и послушай как надо - новедьсын, новедьвнучка. Жалко.
С другой, подставляться под унижения...
Пришлось жить на длинной, а Катю оставить в покое. У телевизора - есть родители, пусть сами.
Планировалось, заберут в начале июля. Другая бабуля. И в санаторий. Что-то пошло не так. Позвонила Софья Петровна, сообщила, что отпуск подвинулся. На месяц.
Карнавал полыхнул заново, и Катины мучения умножились - с ней не так разговаривали, заставляли чистить зубы, есть ненавистные каши и отказывали в третьем килограмме конфет. Издевались и унижали.
По любому чиху тут-же маме.
Как прошел июль, одному богу известно, но выжили - и дед, и бабка, и внучка. Наконец приехала Софья Петровна.
Долго извинялась за задержку, но более за Машу - вы уж простите неразумную, ляпнет, потом переживает...
Пикантность в том, что Маше сорок, и она детский психолог.
Ну, так за психологов мамы завсегда извиняются.
Хоть в десять, хоть в шестьдесят - профессия така, молока требует.