Писатель Олег Хафизов спасает репутацию одного паука
Как-то под вечер, проходя по улице большого южного города в поисках интересных «картинок» для сюжета, мы с коллегой увидели на пустыре группу танцующих подростков. Есть такие города и такие страны, где целые площади заполнены танцующими людьми разных возрастов, и это не вызывает никаких особенных эмоций, кроме желания присоединиться. Здесь же, на отшибе, в не отведенном для этого месте спального района, пляски выглядели как-то неожиданно, словно эти люди были не совсем в себе.
— До армии и я так дэнсил, — с печальным вздохом признался мой коллега, молодой человек, которому, на мой взгляд, еще «дэнсить да дэнсить».
У меня же в голове промелькнуло слово «тарантелла», с детства вызывавшее какое-то любопытство, смешанное со страхом.
С первых уроков музыки, если не раньше, мне было известно, что слово «тарантелла» происходит от названия страшного ядовитого паука тарантула. Дело в том, что в таких жарких странах, как Италия, тарантулы постоянно кусают за пятки людей. А те, чтобы не умереть, вместо того чтобы сделать укол и спокойно полежать, как ни странно, пускаются в дикий пляс. Позднее этот лечебный танец так понравился музыкантам, что его стали исполнять и просто так, без паука.
Эта информация в целом остается актуальной и в наше время. Но вот
в свежих потоках интернет-СМИ мне удалось обнаружить кое-что позволяющее в новом свете взглянуть как на танцоров тарантеллы, так
и на паука, ставшего невольным виновником этой танцевальной мании под названием «тарантизм».
Прежде всего спешу вас обрадовать: укус тарантула, имеющего научное название Apulian Lycosa, действительно довольно неприятен, но он причиняет не больше страданий, чем укус пчелы. И он не более опасен.
Наверное, средневековые жители Апеннинского полуострова, не имевшие доступа к интернету, не знали этого. Поэтому, как только укушенный (или укушенная) начинали чувствовать после паучьего нападения легкое недомогание или вялость, их укладывали на простыню на полу. Затем вокруг больного собирались музыканты, которые начинали наигрывать особую мелодию, постепенно набирая темп и впадая в неистовство, столь свойственное жителям Апеннин. Больная (а это в большинстве случаев почему-то были именно женщины), называемая «тарантутой», начинала перекатываться по простыне, конвульсивно дергаться и, наконец, вскакивала и бросалась в пляс.
Тарантелла продолжалась до полного изнеможения. После этого тарантута погружалась в длительный сон и пробуждалась совершенно здоровой.
Как видите, пока я не сообщил вам ничего нового о происхождении этого зажигательного итальянского танца. Но теперь мы знаем, что в XI веке, начинаясь с укуса паука, танцы охватывали целые деревни и округи, сотни и тысячи танцоров, на которых не хватило бы никакой паучьей фермы. Непрерывно накачиваясь вином, толпы крестьян плясали целыми днями, валились в изнеможении, поднимались и продолжали бесноваться.
Вспоминая историю, мы находим, что примерно в это же время зародилось массовое безумие противоположного рода, достигшее пика в Италии XIII века, — флагеллантство. И, хотя толпы флагеллантов не плясали, а, напротив, истязали себя, избивая плетьми, психологическое сходство этих явлений бросается в глаза. Так же как и сходство тарантизма с древним языческим культом Вакха с его массовыми оргиями.
XX век дал тарантизму вполне фрейдистское объяснение, которое, впрочем, лишь дополняет предыдущее.
Антрополог Эрнесто де Мартино, отметивший весьма сомнительную опасность, которую представляет укус тарантула для жизни человека, обратил внимание на то, что большинство среди подверженных тарантизму в итальянских селениях составляли женщины, несчастные в браке, вдовы, а также женщины, счастливые вне брака, но подвергающиеся общественному осуждению за аморальность. Таким женщинам, называемым на Руси кликушами, во время танца дозволялось вопить, крушить что попало — одним словом, совершать самые дикие поступки на глазах у всех. И, очевидно, это уменьшало их страдания.
Уже после того, как тарантелла утратила свое терапевтическое значение
и была присвоена профессиональными музыкантами, рецидивы тарантизма случались в итальянской глубинке. Вот как описывает эту музыкальную болезнь итальянский скрипач Стефано Стораче в 1753 году: «Я разучивал мелодию… и мужчина начал двигаться под нее. Он вскочил быстро, как молния, словно разбуженный каким-то ужасным видением,
и стал дико озираться, двигаясь при этом каждым своим членом. Но, поскольку я еще не разучил мелодию полностью, то я отложил скрипку, не предполагая, что это как-то подействует на этого человека. Однако в тот самый момент, когда я перестал играть, этот мужчина упал на пол с громким криком и искаженным лицом, стал биться, царапать землю руками и корчиться так, словно находился в агонии».
Эпидемии тарантизма охватывали итальянские селения раз в году, летом. И, поскольку святым покровителем людей, укушенных ядовитыми гадами, является св. Павел, то во время его праздника в июне толпы паломников отправлялись в храм св. Павла в Галатине поблагодарить апостола за избавление от напасти.
Интернет утверждает, что последние всплески тарантизма отмечались до середины XX века. Что же касается XXI века, то в наше время это слово скорее ассоциируется с неким американским режиссером, укус которого, более или менее безвредный сам по себе, породил на экране довольно опасный массовый психоз.