"Снег мог бы быть и гуще», — подумала я и запахнула ворот плотнее. Вечер мёл позёмкой, пощипывал морозцем и гнал, гнал… Людей, обстоятельства и события. Казалось. Всё скучилось в длинную змеистую верёвку. И торопится успеть состояться именно и только лишь нынче. Ибо, завтра. А тем паче, потом — «поздно, батенька, спохватились… энурезом, надо было лечить!»
Я шла из офиса — чужого, недоброго — и опасалась опоздать на встречу. Пустячок, ничего особенного. Но после холодного приёма, мне общение — пусть краткое и ничего не значащее — виделось поцелуем Бога. И я спешила, такой гость ждать не станет. Я могла и вовсе не ходить. Ни мне, ни визави — это было не срочно. И послав или ответив на СМС, направилась бы домой. К доче, ужину и сериалу. И всё-таки, я не отказала. Я шла сквозь пургу, равнодушных людей, не мои события, неинтересные обстоятельства. Чтобы согнать наледь, налипшую и уже успевшую смёрзнуться на душе. Как налипает на провода, прошедший, не иссушённый солнечным жаром. А напротив, охваченный внезапными холодами. Дождь. Мои — солёными сердечными слезами — дожди. В последние времена зачастили.
Шла, в надежде — «пусть на вечер, но я согреюсь». Чьим-то теплом, участием, волей и желанием разгрести, подтопить мои. Обстоятельства. Хотела ли я, чтобы эта «немоя» воля задержалась и принялась. Сначала, помогать, потом быть «как своя», затем — Боже упаси! — глядеть с укоризной. «Я потратила на тебя время и силы. Где моя плата? Брат…» Нет. В обе стороны! Я не подозревала мало известного мне человека в корысти. Я просто давно фильтрую людей. И знаю о них такое, что они и представить не могут. В себе. Я. Пе-ре-страх-овывалась. Ключевой слог — в серединке. И он же заставлял меня ускорять темп и увеличивать шаг.
Поднялся ветер и подобрал с тротуара мелкий льдинистый осадок. Сизо-белыми зализами поволок на проезжую часть, за ограждение набережной, на шапки и рукава прохожих. «Беру свои слова обратно», — проворчала в губу я. И глянула на часы.
Добежав нужную «дистанцию» за укороченный, почти «олимпийского резерва» таймер. Я умудрилась разогреть тело и душу в нём — самостоятельно. И даже покарябала свежую настовую корочку. Мне уже не «от смерти» было услышать участливые слова и увидеть глаза. В которых не проживает тотальное равнодушие. Ибо, «глаза — зеркало…» А эти густо-карие говорили обнадёживающе.
Я резко остановилась. Тётка, бежавшая параллельно со мной. Шубка мутон, шапка норка, сапожки на толстой подошве. Сама — крепка шеей, торсом и бёдрами. Дома — щи, муж с похмелья, дочь «в опасном возрасте». И сериал. К примеру, тот же. К которому могу направиться. И я.
«Куда воззрилась, непутёвая!» — шарахнула в спину, плечо, грудь. «Мутон», огибая в ласке меня. Но — другими словами.
«А куда я, вправду? Кто мне пообещал — что там мне будет лучше. На вечер, на месяц, на жизнь…» И развернула вектор!..
Механически. Пересекая на красный, чужой свет. Перемахивала перекрёсток в центре. Волоклась скудно освещаемыми проулками. Забегала в магазины — один, другой, третий. Толкая встречных, не озираясь на посылы, перемежая руки с покупками.
«Я справлюсь. Я справлюсь. Я справлюсь!» — твердила я разгорячёно в себя. И шаг становился короче и твёрже. А дыхание размереннее и совместнее. С собой. И своей невесёлой судьбой...
«Я. Справлюсь!» — во все века. Самый ходовой гендерный слоган.
Женский. Почему-то!..»