Говорить о том, что "у каждого поколения в России – свои Scorpions" означает ломиться в открытую дверь. Вообще существует очень сильное подозрение, что Scorpions в России – вторая по значимости для рядового слушателя после The Beatles иностранная группа. И вообще, какой же русский не любит классической рок-балады "Still Loving You"? Поэтому не подлежит сомнению, что свежайший альбом главных тевтонских хэви-рокеров, получивший идеологически выдержанное название "Unbreakable" ("Неразрушимый"), станет одним из хитов продаж отечественного CD-рынка как минимум на протяжении поздней весны и всего лета. Еще бы, это не просто новый альбом Scorpions, но новый классический альбом Scorpions: впервые с 1990-го музыканты вернулись к типичнейшему для себя прямолинейному и сверхмелодичному хард-року, позабросив в дальний угол все малопонятные и малоприятные звуковые эксперименты. О том, как полезно учиться на собственных ошибках, равно как и о многом другом, с корреспондентом “PLAY” из ганноверского офиса Scorpions беседовал бессменный последние четверть века лидер-гитарист группы Маттиас Ябс.
PLAY: Ваш новый альбом получил просто превосходное для работы хард-роковой группы название "Unbreakable". И что же вы подразумеваете под таким именем CD?
Маттиас Ябс: Такое название мы придумали уже, наверное, с полгода назад, и оно почти не относится к нашей музыке. То есть я хочу сказать, что мы вовсе не собирались записывать очень тяжелый по звучанию альбом, совсем нет! Определение "Unbreakable" у нас относится не к музыке, а скорее к самой группе Scorpions. Ведь группа существует уже более 30 лет, и нам до сих пор нравится не просто играть рок на сцене, но делать это именно единым коллективом. Словом, наша группа находится в отличном рабочем состоянии, и к тому же наш новый альбом – это CD, которым можно гордиться. Так что, конечно, имя "Unbreakable" хорошо описывает и название CD, что бы я там ни говорил! Ведь мы вернулись к классическому мелодичному хард-року, с которым во всем мире и ассоциируется имя группы Scorpions. Мы считаем, что с альбомом с таким названием можно смело глядеть в будущее.
PLAY: Насколько я понимаю, ваш старый коллега, продюсер Дитер Диркс (Dieter Dirks), был также вовлечен в процесс записи "Unbreakable"…
МЯ: Нет, с Дитером мы записали только пару песен для нашего сборника "Bad For Good: The Very Best Of Scorpions" (2002), а продюсером "Unbreakable" стал голландец Эрвин Мюспер (Erwin Müsper), записывавший с нами альбом "Pure Instinct" (1996) и работавший у нас студийным инженером еще со времен "Crazy World" (1990). Эрвин перебрался в США лет десять назад, и там зарекомендовал себя с наилучшей стороны работой с такими группами, как Alien и Def Leppard. Но на сей раз ему пришлось покинуть Америку – ведь впервые в своей карьере мы записывали альбом в своем родном Ганновере, в совершенно новой студии. И это при том, что мы гораздо быстрее смогли бы записать "Unbreakable" в уже хорошо известных нам студиях в Ванкувере или Лос-Анжелесе… Мы работали над новым CD четыре месяца, с октября по февраль, и Эрвин очень помог нам в освоении нашей новой студии. Он поработал просто фантастически!
PLAY: В 90-х Scorpions удивили публику тем, что записали подряд несколько альбомов с откровенно экспериментальным для группы звучанием. Так почему же вы решили вернуться к вашему традиционному хард-роковому звуку?
МЯ: Как ни странно, но единственная причина, которая побудила нас обратиться еще в начале 90-х к экспериментальному звуку – долгая и успешная карьера группы. К тому моменту Scorpions работали вместе уже почти 25 лет, а материал-то все время исполняли почти одинаковый. Вот нам и захотелось записывать новый для нас материал, но сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что это было большой ошибкой. Наш предыдущий студийный альбом "Eye 2 Eye" (1999) оказался совершенно провальным с коммерческой точки зрения, и после него мы взяли своего рода тайм-аут на четыре года. Интересно, что в русло традиционного материала нас вернул симфонический эксперимент с CD "Moment Of Glory" (2000) и акустический альбом "Acoustica" (2001): они получили очень хороший прием как у критиков, так и у поклонников, и мы наконец-то поняли, что экспериментов с нас хватит. В конце концов, у Scorpions давным-давно сложился уникальный стиль написания песен, и на самом деле нет никаких веских причин изменять ему.
PLAY: И, тем не менее, на "Unbreakable" можно обнаружить некоторые "модерн-роковые" элементы – особенно это касается тяжелого и агрессивного звучания ритм- и бас-гитар. Планировался ли подобный звук заранее или он был найдет прямо в студии?
МЯ: Нет, план у нас был, можно сказать, прямо противоположный – записать альбом, который звучал в точности так же, как наш классический LP "Blackout" (1982). Ну, может быть, с поправками на 2004 год… Так что этот звук был найден прямо в студии – первоначальный микс альбома звучал несколько старомодно, а нам все же хотелось более выразительного и агрессивного гитарного звучания: как-никак, новый век на дворе. И в том, что традиционный звук Scorpions так органично соединился с этими жесткими партиями гитар, огромная заслуга Эрвина Мюспера.
PLAY: Каким образом в составе группы оказался ваш новый бас-гитарист, поляк Павел Мачивода (Pavel Macivoda)?
МЯ: Когда прошлым летом мы начали предварительное продюсирование материала "Unbreakable", то уже было окончательно ясно, что Ральф Рикерман (Ralf Rickermann) больше не будет играть с нами – слишком сильно его увлек процесс сочинения музыки для кинематографа. Оно и неудивительно, живет-то Ральф в Голливуде. Мы не стали объявлять конкурс, а просто попросили наших друзей в Германии и США подыскать нам толкового бас-гитариста, который мог бы на концертах исполнять и необходимые партии клавишных. Мы даже пытались зазвать в группу такого известного музыканта, как американец Барри Спаркс (Barry Sparks) – но он сыграл лишь в паре номеров альбома. И тут один наш приятель из Польши, точнее говоря, из Кракова, посоветовал нам Павла – они были давно знакомы. У нас просто не оставалось времени подыскивать другого музыканта, и мы решили для начала пригласить Павла просто на запись альбома, а потом, возможно, найти другого бас-гитариста. Но Павел не только виртуозно отработал в студии – он оказался очень приятным в общении, и мы больше не видели причин, отчего бы не взять его в группу на постоянной основе.
PLAY: Теперь обратимся к былым временам: когда ты лично осознал, что Scorpions стали главной рок-группой Германии, тогда еще Западной?
МЯ: Я-то вошел в состав группы в 1978-м, прямо перед началом записи альбома "Lovedrive" (1979), и до того момента Scorpions не могли похвастаться какими-то особыми достижениями. Да, альбомов у Scorpions было достаточно много, а концертник "Tokyo Tapes" (1978) так и вовсе был записан в Японии. Но успеха за пределами Германии и Японии было не видать – иногда на два-три дня группа выезжала в Бельгию, Данию или Голландию, чтобы сыграть там серию клубных концертов, но не более того. Scorpions выезжали и в Англию, но там на нас смотрели, как на какое-то чудо, по тем временам было очень странно, чтобы немецкая рок-группа ездила туда с концертами… Все изменилось с выходом "Lovedrive" – у нас появился общемировой издательский контракт, а вскоре мы стали первой немецкой группой, отправившейся в турне по США. 1979 год – это и есть тот момент, когда Scorpions стали рок-группой №1 в ФРГ.
PLAY: А что означает лично для тебя быть гитаристом самой лучшей, и в некотором смысле государственной рок-группы ФРГ?
МЯ: Думаю, что быть в группе Scorpions означает для меня иметь лучшую в мире работу! Говоря серьезно, я даже не рассматриваю рок-музыку как работу – для меня сочинять и исполнять музыкальный материал всегда было просто огромным удовольствием. Да и чего еще можно желать, выступая в составе Scorpions – даже я играю в группе 25 лет, мы отлично подходим друг к другу, как люди, вместе объехали весь свет, и везде наша музыка людям очень нравится. Действительно, это просто отличная работа, и она же – мое хобби.
PLAY: Почему, с твоей точки зрения, Scorpions стали одним из величайших символов хэви-метала 80-х?
МЯ: Просто в 80-е мы были одной из лучших концертирующих рок-групп – а ведь мелодичный хэви-рок был тогда рекордно востребованной музыкой, и концертов приходилось играть раз в десять, если не больше, чем сейчас. А именно на концерте энергетика Scorpions и раскрывалась лучше всего – мы вели себя на сцене как настоящие дикари рок-н-ролла. Да ты и сам помнишь – все эти падения на сцену, "пирамиды"… Плюс ко всему, у нас были отличные сценические костюмы, дорогая сценическая конструкция, полномасштабное световое шоу – конечно, все, что я перечисляю, типично именно для 80-х, но все же Scorpions отличала именно бешеная концертная энергетика. Вот за нее-то нас и любила публика. И любит до сих пор.
PLAY: Когда ты понял, что Scorpions пользуются огромным успехом на территории тогдашнего СССР?
МЯ: Когда мы прилетели в апреле 1988-го в Санкт-Петербург… ой, тогда он назывался Ленинград, мы были до крайности удивлены, сколько же людей отлично знакомы с нашими песнями. Судя по тому, сколько народу приходило тогда на наши концерты, Scorpions тогда считались в России лучшей хэви-группой мира! Я-то очень сомневался, что нам следует играть концерты в Россию – какой смысл ехать в страну, где невозможно достать наши пластинки, песни Scorpions наверняка не передаются по радио и, к тому же, как мы слыхали, в те времена мы попали в СССР в какие-то черные списки. Но когда мы увидели наших русских поклонников, большинство из которых поджидало нас у гостиницы с немецкими и английскими музыкальными журналами, плакатами и пластинками – словом, со всем, на чем можно поставить автограф – все мои сомнения рассеялись в один миг. Черт, где они все это взяли? И как вообще можно быть поклонником группы, если ты ни разу не был на ее концерте? В общем, во время первого визита в Россию нас ждал триумфальный прием. И это при том, что мы были всего-то второй западной группой со звездным статусом, после Uriah Heep, которым довелось выступать в СССР. И полтора года спустя, на фестивале Moscow Music Peace Festival, мы оказались на сцене уже в статусе героев. А в последующие годы было еще много концертов в Москве и Петербурге, а с 2002-го мы выступаем даже в Сибири! Для нас, западных рок-музыкантов, все это очень необычно и дает нам совершенно необходимый заряд творческой энергии.
PLAY: Так стоит ли нам ждать очередного турне Scorpions по городам России?
МЯ: Безусловно! Сейчас как раз идет планирование нашего мирового турне – оно начнется сразу после выхода "Unbreakable" 3 мая. Москва совершенно точно попадает в гастрольный план, а по поводу остальных городов я пока не готов назвать конкретные даты выступлений, да и географию нашего тура по России.
PLAY: Тексты на новейшем альбоме Scorpions описывают почти все светлые и темные стороны современной цивилизации – и потому не считаешь ли ты, что хэви-метал вновь имеет шансы стать очень популярным в условиях противостояния христианской и мусульманской цивилизаций?
МЯ: Это еще почему?
PLAY: Так же, как это было в 80-х, только тогда друг другу противостояли Россия и США…
МЯ: Я не думаю, что в наши дни музыка так уж сильно влияет на какие-то процессы в мировом обществе, и в первую очередь на политику. Хотя сейчас мне кажется, что в эпоху хиппи, в 60-е, когда я и сам был подростком, музыка как-то влияла на социальные и политические процессы. Но, быть может, я не прав… В любом случае, музыка пишется для развлечения людей и не имеет ничего общего с политикой. Жаль, что этого совершенно не понимают в некоторых странах, и сейчас правители мусульманских государств ведут себя точно так же, как и лет 20 назад парни, тогда руководившие Советским Союзом: они на полном серьезе опасаются, что если молодежь начнет слушать западную рок-музыку, то она повернет путь развития этих стран. Не знаю, но ведь в России в свое время все так и случилось – то есть так это видится мне, профессиональному рок-музыканту, всю жизнь прожившему в свободном мире. И все же мне кажется, что в наши дни музыка слабо связана с политикой, а потому и новое мировое противостояние никак не связано с вновь возросшим во всем мире интересом к коммерческому хэви-року.
• Поддерживайте канал «Говорит Всеволод Баронин» лайком публикации и подпиской на канал. •
