И ПОЧЕМУ Я ТАКАЯ НЕСУРАЗНАЯ ЖИВУ НА ЭТОМ СВЕТЕ? МАМИНО РАССТРОЙСТВО, А НЕ ДОЧЬ! ВОН, ДРУГИЕ ДЕВОЧКИ КАКИЕ ХОРОШИЕ!
Долгие годы я жила в абсолютной уверенности, что родилась и выросла в нормальной семье. Такие семьи называли благополучными. Оба родителя, никто не алкоголик, не тунеядец, не был судим. Ребёнок одет-обут, даже хорошо по советским меркам и сытно накормлен. Наверное, многие мне завидовали.Так, во всяком случае всегда говорила моя мама. Она работала в торговле. В дефицитные восьмидесятые это означало, что человек почти бог, способный достать всё, что угодно. Таких людей ценили, берегли связи с ними и подобострастно смотрели на них. Детям же вменялось в обязанности быть благодарным за такое счастье - быть членом семьи работника торговли. Ну вот я и стремилась честно исполнять эту обязанность. Я должна быть счастлива по умолчанию. У меня всё-всё есть. И точка.
Лет в 30 в руки мне попала книга по само-терапии. Потерявшись после долгих лет неудачного брака я очень хотела отыскать дорогу к себе и искала любые доступные мне способы. Книга была отличная. С кучей всяких заданий, которые я и ринулась выполнять. И застряла на первом же, где нужно было вызвать в памяти самые ранние воспоминания о маме и зафиксировать чувство безопасности, которое возникает при этом. С трудом, но свою вечно отсутствующую маму я вспомнила, а дальше... Дальше я испытала ментальный ступор во всём его великолепии, потому что чувство безопасности не то, чтобы не фиксировалось, оно вообще к воспоминанию о маме подходило также, как копыта к рыбе. Помучившись какое-то время я решила танцевать от противного, то есть от чувства безопасности. Сначала воспроизвести в памяти его, а уж потом...Я вспомнила старый бабушкин шкаф, где слегка пахло нафталином: я сижу в нём, там темно и уютно. И, несомненно, безопасно. А ещё я вспомнила закуток между шкафом и стеной, где стояла старая табуретка и куда можно было залезть и тоже почувствовать себя безопасно.
А можно, вы будете моей мамой?
Я вспомнила, как однажды мы с мамой пошли к кому-то из её подруг в гости. Был какой-то чисто женский круг, можно сказать, девичник. Все пили чай и вино, болтали, а мне было невероятно скучно и я просилась домой. Мама что-то сердито выговорила мне, я расплакалась. И тогда меня на колени посадила симпатичная девушка. Вроде, она недавно вышла замуж, и они с мужем собирались уезжать, и посиделки были прощальными. У неё было очень доброе открытое лицо и тёплые карие глаза. Она спросила меня, есть ли у меня любимая кукла, я, как примерная девочка, ответила, что в кукол не играю, но люблю рисовать. А она рассказала мне, что в детстве у неё был любимый мишка, а ещё она собирала фантики от конфет. Фантики от конфет я потом тоже собирала долгие годы, кстати. Мы долго с ней болтали обо всём, с ней было хорошо и безопасно и в какой-то момент я, двухлетняя девочка, поймала себя на громадном желании сказать: "А можно, вы будете моей мамой? Пожалуйста!". И едва подумав, похолодела от страха. Потому что интуитивно поняла, что моей мамой она не будет, даже если очень этого сама захочет. Потому что у меня есть мама. И она меня не отдаст. И если я ляпну вот такое вслух... Лучше не говорить... Ни-за-что.
Испорченное мамино настроение
Или вот мне что-то около трёх. У нас гости, музыка и всё прочее, сопровождающее взрослые застолья. Я в другой комнате с бабушкой. Вечер. Поздно. Я хочу спать, но моя кровать там, где гости и музыка. Бабушка, мамина мама, заглядывает в соседнюю комнату и замечает, что уже поздно и ребёнку пора бы в кровать. Гости начинают собираться и среди этой суеты слышится мамин дребезжащий крик, что она сама разберется, когда и что заканчивать, что она работает и заслужила отдыхать и что пусть всё катится на фиг. Громко хлопает дверь. Уходят гости и мама тоже. И это снова не про безопасность. Это про страх и чувство вины. Мама рассердилась, потому что я испортила праздник. Я не вовремя захотела спать. Могла бы потерпеть...
Адский костюмчик
Фирменный вельветовый костюмчик. Такого ни у кого в нашем городе нет. Его мама "отхватила", она же работник торговли, она всё может, а я не ценю. Я ненавижу этот дурацкий костюмчик цвета детской неожиданности из плотного вельвета. У него грубый внутренний шов, который при ходьбе натирает там. Я почти как Русалочка, которой каждый шаг давался через боль. Но она терпела это хотя бы ради принца. Я же не знаю ради чего. Наверное, чтобы все ахнули и сказали, что у меня замечательная мама, которая достала мне красивый костюмчик. Именно он оказывается камнем преткновения, когда мы в редкий мамин выходной собираемся в парк. И меня наряжают в этот вельветовый предмет изощренных пыток. Точнее, пытаются нарядить, а я отбиваюсь. Потому что он больно натирает в промежности, потом мне будет больно пИсать несколько дней. Я как-то даже пыталась это объяснить маме,но она мне не верит. Она не верит ничему, что идёт в разрез с её мнением и взглядами. Носить костюмчик - пытка, которую выносить очень тяжело даже ради мамы. Она нервничает и разгоняется из милой зайки сами знаете до кого. А сами знаете кто обычно орут дребезжащими голосами, лупят по голове, таскают за волосы и обзываются, а потом уходят, хлопая дверью. Девушки, вы правда-правда думаете, что быть стервой мило? Тогда не рожайте детей, ага?
Мама уходит, хлопая дверью и кидая на прощание, что меня заберёт баба Яга. Я бабу Ягу очень боюсь и начинаю истошно кричать. Тогда мама возвращается и победоносно спрашивает: "Что страшно? Тогда слушайся маму!" И я слушаюсь. Я надеваю свой пытательный костюмчик и иду в парк. Лучше бы меня утащила баба Яга. Может, она бы меня просто быстро съела и не заставляла бы носить модные неудобные вещи только чтобы похвастаться своей возможностью достать? Словом, и это воспоминание не о безопасности, а о страхе и безысходности...
Игрушки
Я действительно не играла в игрушки, как об этом всем сообщала моя мама. Она говорила это своим родственницам, приезжавшим к нам в гости с куклой, и своим подругам, порвавшимся подарить мне игрушки.
"Моя дочь не играет в куклы, ей это всё не надо!" - надменно говорила она, и кукла отправлялась на полку.
Я действительно в них не играла. При ней. Я не хотела её разочаровывать. Разочарование сами уже понимаете чем было чревато - от милой зайки за пятнадцать грёбаных секунд. К счастью, мамы постоянно не было дома. Она очень любила свою работу, а на меня у неё были бабушка и мой отец. При них в куклы я иногда играла. Сооружала постельку, кормила, купала. Как и все остальные девочки. И иногда, когда не видел никто, я играла в особую игру.
Я хватала несчастную игрушку, трепала её, жестоко колотила, обзывала шёпотом, чтобы никто не слышал. А потом я швыряла игрушку в угол и уходила за дверь.И там, за дверью, меня словно отпускало. Я превращалась из лютой стервы в милую зайку. Входила обратно в комнату, подбирала игрушку, крепко обнимала, жалела и беззвучно плакала. В груди было так больно, словно там таял какой-то огромный ком льда. Если вы обморозили руки, то та сводящая с ума боль, когда они отогреваются - это как раз и есть то, что я переживала в такие моменты. Я теперь, конечно, понимаю, что интуитивно нащупала способ для самотерапии, но тогда я просто прокручивала травмирующую ситуацию от раза к разу и всякий раз плакала уткнувшись в игрушку. Я всегда плакала беззвучно. Проявления негативных эмоций мама не любила. Во-первых, ей одной полагалось превращаться из милой зайки в не-милую не-зайку. Во-вторых, негативные чувства других - это неудобно и с ними что-то надо делать, хотя бы к сведению принимать, чего делать не хочется. Потому что неудобно. Близкие люди - они должны быть прежде всего удобными.
Больше информации о токсичных отношениях, в инстаграм Евгении Богдановой практикующего психолога, основателя проекта "Токсичные родители💔 "