Есть у меня для вас один духоподнимательный рассказ. Он о том, что все мы иногда с размаху садимся в лужу, частенько ошибаемся в людях и не всегда бываем вежливыми и милыми, хотя ждем этого от окружающих.
Его рассказала мне одна очень добрая и очаровательная женщина, с которой меня свела судьба всего на несколько дней и увела навсегда из моей жизни, оставив лишь эту незамысловатую историю и смутное чувство уюта от того мимолетного знакомства.
Я расскажу вам историю от ее лица, чтоб вы могли прочувствовать все те эмоции, которые она испытала в тот жаркий и душный день.
Одеваем очки виртуальной реальности включаем тумблер глубокой погруженности и отправляемся в...
В Стамбул. Представляешь! Кто бы мог подумать, что, меня, обычную питерскую учительницу, непредсказуемая жизнь забросит в далекую Турцию. А что было делать? Союз рухнул, в магазинах выстроились дикие очереди за синюшными окорочками, не бог весть какие накопления испарились, а зарплата учительницы была меньше милостыни, которую раздавали у ворот храма. Как тянуть дочек студенток, родителей стареньких, мужа безработного, да еще и прожорливого лабрадора Тишку?
Благо соседка подоспела с предложением. Обеспеченная семья из соседнего подъезда искала няню для своего особенного ребеночка. Она русская, а он турок. Платили долларами. Ох и трудно мне было согласиться. Я! Питерский педагог в третьем поколении! Интеллигенция! И в прислугу... Смешно сейчас вспоминать. Глупая, не понимала тогда, что унижает не работа, а жалкое существование.
Но страхи мои оказались напрасными. Я очень быстро освоилась в их семье. Это были любящие супруги, заботливые родители и очень деликатные люди. Он был известным и успешным
врачом, а она занималась хозяйством и ребенком. Помощь им понадобилась, когда они узнали о грядущем пополнении. Сыну Эмину только-только исполнилось четыре года, но на ножки он так и не встал. Беременной маме самой было никак не справиться.
Я точно не была для них ни няней, ни прислугой. Они приняли меня в свою семью, всегда были внимательны и добры. Когда пришло время рожать, они засобирались в Стамбул и позвали меня с собой. К тому времени мы уже привязались друг к другу. А маленький Эминчик стал для меня и вовсе родным. Мои великовозрастные девахи уже выросли, вечно пропадали в университете или у друзей, а этот беспомощный малыш так доверчиво прижимался и так ласково обнимал, что я не могла не открыть ему своего сердца.
Я, не долго думая, согласилась. Мои дочки уже были достаточно взрослые, да и муж мог позаботиться о них, сидя дома, а найти другую работу с достойным заработком было тогда нереально.
Так, я оказалась в Стамбуле. Это был мой первый выезд за границу. У меня просто мозг взрывался от всего того, что я видела. Диковинная красота города, всегда освещенные улицы,
ломящиеся полки в магазинах, удивительно доброжелательные люди. И пандусы! Везде пандусы! Не надо таскать тяжеленную коляску с ребенком на своем горбу. А если где хоть одна ступенька встретится, прохожие быстро спешат на помощь. Казалось, что я не в другой стране, а на другой планете.
Отец семейства занял место главного врача в одной из стамбульских клиник, а его русская жена вскоре подарила ему здоровенькую дочку. Семью приняло светское общество и в доме стали часто появляться гости. Круг моих обязанностей расширился. Теперь я частенько стояла у плиты и накрывала столы.
Мне это даже нравилось. Туркам полюбилась моя стряпня и русская кухня. Я удивляла их варениками с вишней, драниками, ленинградским рассольником и моим фирменным засолом рыбки, а они восторженно трещали на непонятном мне языке, аппетитно причмокивали поедая мои кулинарные творения и щедро осыпали благодарностями.
Но восток - дело тонкое. И в семье появились новые порядки. Например, в доме не могли быть гости мужского пола, если хозяина нет дома, или когда собирались большие сборища, женщины и мужчины проводили вечер за разными столами,
или нельзя было высказывать мужчине свое несогласие прилюдно.
Я постоянно попадала впросак. То пыталась втюхать мусульманским женщинам рецепт жареной картошки на сале. То начинала при гостях спорить с главой семьи, о том что детям пора спать, а не виснуть на руках у безвольных родителей. То рвалась пожать руку всем пришедшим гостям, в том числе мужчинам. В общем, если б не бесконечная доброта моих работодателей, летела бы я домой в нищету первым рейсом.
И вот когда я уже достаточно освоилась и вроде стала разбираться в тонкостях и нюансах, со мной произошел просто феерический провал.
Был один из тех знойных летних дней, когда кажется, что даже воздух становиться густым и липким. Из-за детей кондиционеры не включали, а сквозь распахнутые настежь окна не проникало даже намека на свежий ветерок. Был выходной день. Хозяева уехали с малышкой навестить родителей, а моего любимца Эмина оставили со мной. Я накормила его обедом и уложила спать, надеясь, что сон поможет пережить полуденную жару, а когда он проснется, будет уже не так душно. И только я намылилась прикорнуть под бочком у заснувшего малыша, как раздался звонок.
В дверях стояли очень важные, напомаженные и наглаженные три господина. Несмотря на жару они были одеты в костюмы и источали аромат дорогого парфюма. От всего этого пафоса я растерялась, и пригласила их войти в дом, напрочь забыв, что в доме, кроме спящего Эминчика, мужчин нет. А он как на грех, не считается. Поняла я свою оплошность поздно, когда мой ломанный турецкий язык уже успел пригласить благородных мужей расположиться на мягких диванах в гостиной.
И тут я попала в ситуацию, когда впустив их в дом, я допустила серьезную ошибку, но не предложить им напитков и легких закусок стало бы еще большим промахом.
Я вынесла им ледяного домашнего лимонада и свежеиспеченных пирожков с капустой, которые по случаю воскресного дня заказал мне глава семейства. Но своим скудным умишком я рассудила, что вынесу ка я им всего три пирожка и три стакана лимонада, чтоб они быстро все выпили да съели, и если Бог на моей стороне, ушли, не дождавшись хозяев. В таком случае, мне не придется умирать, в очередной раз, от стыда перед семьей и я смогу спасти свою репутацию, никому не рассказав, что запустила в дом, хоть и очень респектабельных, но все же мужчин.
Господа чинно потягивали лимонад и аккуратно кусали пирожки, а когда все съели и выпили, продолжили свою неспешную беседу на своем неведомом мне языке. Дабы не уронить честь семьи, пришлось выползать из своего укрытия и предлагать добавки, это тоже традиция. Гости не могли сидеть за пустым столом.
Я снова вынесла им три стакана напитка и три пирожка, гостеприимно улыбаясь, а про себя умоляя их побыстрее уйти. Турки улыбалась в ответ и красноречивыми жестами восхваляли мой кулинарный талант. Когда в очередной раз заглянув в гостиную, я обнаружила опустевший стол, мне не оставалось ничего другого как снова собирать поднос с угощениями для незваных гостей. Умирая от страха и вздрагивая от каждого шороха из прихожей, я кляла себя за свою бестолковость.
И Но делать было нечего. Я вплыла в гостиную улыбаясь во свои и не свои зубы, поставила на столе лимонад с пирожками и в ответ на благодарные и восторженные турецкие речи, сквозь неестественно широко растянутые губы, произнесла:
- Да пожалуйста, пожалуйста... Ешьте на здоровье, главное не просритесь от обжорства, чтоб вам пусто было.
Я оставила господ продолжать поедать хозяйские пирожки и охлаждаться холодным напитком, а сама пошла опять метаться по кухне, заламывая руки и сверля взглядом циферблат настенных часов. Но вскоре услышала звук шагов и увидела, что мужчины засобирались. Я послала всем богам хвалебные оды и ринулась с утроенным энтузиазмом провожать гостей.
Когда двое из них вышли за дверь, третий замешкался, потоптался рядом со мной, а потом вскинув свои красивые бархатные глаза, с легким восточным акцентом сказал на чистом русском языке:
- Ваши пирожки были божественно вкусны, но в следующий раз вам следует быть аккуратнее в своих словах. Всегда надо исходить из того,что ваш язык может знать кто-то еще.
Я остолбенела и мечтала в тот момент только об одном, чтоб земля под ногами разверзлась или с неба на меня обрушились испепеляющие молнии. Но мне надо было испить чашу своего позора. Я заикаясь и заливаясь пунцовой краской, стала бормотать извинения. Великодушный гость добродушно засмеялся и сказал:
- Не переживайте, было весело. Но повторять не стоит.
Прошло уже лет пятнадцать с тех пор. Мне, вскоре после того случая, пришлось уехать домой из-за проблем дома. И я уже не вернулась к ним. Хотела, но обстоятельства изменились. Мы до сих пор на связи с той семьей и держим друг друга в курсе наших новостей. Я слежу за успехами моего воспитанника. Но я так никогда и не призналась им в своем позоре. Я даже сейчас, рассказываю тебе, смеюсь, а вот посмотри, на руках мурашки и щеки небось покраснели от того стародавнего, но такого живучего, стыда.