Я – 52-летний мужчина - ехал от папы, которому 82, с его дачи. Уезжая, я спросил папу, не скучно ли ему в глуши его дачного поселка. Спросил, и заторопился, чтобы недослушать ответ - из-за тяжелого неловкого чувства неопределенного стыда. Стыдно было, видимо, оттого, что папа умрет раньше меня, что я боюсь разделить его одиночество – даже на лишнюю минуту, потому что вдруг испугался бессмысленной одинокой старости и смерти.
Отъехав, я почувствовал постыдное облегчение, будто сбежал от опасности. Наслаждаясь безнаказанностью, я остановил машину, вылез и стал смотреть назад. Вот: архетипическая Россия - пустая проселочная дорога, поля ржавого примятого клевера, сочно зеленой травой и ярко желтой сурепкой. Холодное лето, пасмурно, перевалило середину дня, всё неподвижно. Я почувствовал тревогу, навроде чувства одиночества в мире, неясную необратимую смертную утрату (это не касалось старого папы, скорее меня самого).