Товарищеский суд в СССР был делом повсеместным, проводился на заводах, на фабриках и в организациях. Судили в основном за пьянство, прогулы, неподобающее поведение в общественных местах и пр. Из числа активистов выбирали судей, и они приступали к тому самому – суровому, но справедливому.
У нас в цеху была активистка – крановщица Люся Желудкина. За чрезмерную активность её звали Люся-прокурор. А подсудимых набиралось полным-полно. Например, слесарь-алкоголик, по совместительству руководитель цехового духового оркестра, по кличке Мусоргский. Однажды он так напился, что не вписался в двери проходной, его прогнали. А предприятие было закрытое – секретное производство. И вот Мусоргский каким-то образом оказался на рабочем месте. Правда, в невменяемом состоянии. Когда протрезвел, караул водил его вдоль забора, но вспомнить, где пролез, Мусоргский не смог. Как ветеран ВОВ, на суд он явился в орденах и медалях и гордо заявил:
–Просто-напросто похмелился, и развезло!
Люся-прокурор негодовала:
–Кто тебя похмеляться заставлял, если тебе – на работу?!
–Как кто? Вон во втором цеху мужик не похмелился и помер!
А в середине апреля судили Витю Петухова, он в одних трусах ехал в автобусе и пел «Что-то девушки наши невеселы, провожая солдат в лагеря».
Люся обвиняла, а Витя утверждал, что ехал в автобусе с билетом, как положено. При этом, он указывал пальцем на активистов и кричал:
–А судьи кто?!
Как в воду смотрел. Летом Люся Желудкина старым газовым баллоном высадила окошко соседям по даче. Поскандалила и высадила. Но ее за это не судили.