«Пани Вревска, пани Вревска! Не идите так скоро, я не поспеваю. Я — старый человек. И у меня давно болят лодыжки. Соли, знаете ли. И отнюдь не полезные», — я уже огибала ореховую куртину и стоны привратника меня интересовали менее всего. Дом был осмотрен за полчаса. И выставленное «5+» агентством, вполне соответствовали увиденному. Мой кивок — «берём!» — обрадовал риелтора. И огорчил сторожа. При его скучной жизни «о солях» каждый новый покупатель — событие. Я лишила его — свежих дыханий дальних стран и вечерних новостей с соседями — одним взмахом руки. И пухлой — замечательного платинового цвета — банковской картой. Справедливости ради, заезжать я собиралась осенью. И до этого срока он оставался при делах. А значит, при зарплате и надежде. Всем нужны привратники!
Сад был рваного контура — въезд из брусчатки делил его на две части. Одна, к ближнему чужому дому, фруктовая. И это повеселило меня. Выходить в исподнем на глаза чопорному хозяину складного кирпичного, в английских стилях, особняка и садика. Рвать вишенки и сливки в белую, чуть суховатую ладошку. И плевать косточки на, усыпанную листьями-сердечками, землю. Выставлять породистую, привередливой лепки — для понимающих — коленку, из разреза атласного пеньюара. Встряхивать белокурой, коротко стриженой, гривкой. Щурится на нежаркое среднеевропейское солнце. И внезапно — прервав подсмотр — исчезать за ясеневыми входными дверями. Мелькнув на прощание лиловым краем подола, в кружевах. Это — забавно!..
«Пани. Добрая пани. Я — весь Ваш. И не извольте сомневаться — к Вашему возвращению. А как иначе — Вы возвращаетесь. Вы всегда здесь жили, я Вас помню… Дом будет ещё новее, чем теперь. Дому нужны ласковые пальцы, точёный овал лица. И, простите меня за дерзость, тонкие лодыжки. А не соли. Вам здесь будет хорошо. Возвращайтесь, пани… Вревска — может ли быть, более польской фамилии. Чем эта…»
Я уже закрывала дверцу «Вольво» и водитель готов был хлестнуть лошадей. Мотор подтряхивал, я затянула окно стеклом. Ещё раз оглянулась на местечко. Сухопарый сосед, свесившись через низкий забор, смотрел на будущих жителей городка. Собака неслась по улице, вяло вытявкивая мальчугана. Бегущего впереди. Пожилая тётенька трудно несла корзину с яблоками. И непрерывно перекладывала её из руки в руку.
Супруг, оглядев меня с водительского, заметил, с улыбкой: «Вот и первый поклонник. Пока, первый… Что же дальше будет, голубушка?..»
Двигатель прибавил оборотов и машина рванула с места. На повороте муж, наконец уместно заревновав, выдал порцию любви: «Этот, правда, слегка похож на фельдфебеля, в отставке. Но, по крайней мере, ноги у него здоровые. Вон как ловко гарцует по тротуару. И ведь не поленился, старый пень, из калитки выйти…
Берегись, красавица! Пани Вревска. Я — мавр! Не погляжу, что законная. Зарэжу. На хрен! И сам — в омут. Алёнушкой…
Какую музыку будешь слушать? Давай Чижа?..»