.
Не люблю касаться этой темы, (ни то что бы не люблю, в избегаю этого делать, в виду того что для меня например, как для человека христианской традиции есть вещи поважнее) , но ханжеское отношение к обнаженному телу, если уж быть последовательным, не имеет никакого отношения к христианству, (ни в коем случае не имею в виду перверсивное переворачивание его образа и идеи, существующее например в порнографии, в современной, близкой ей эротике, или в некоторых течениях психоанализа ) , а вот к чему этот ханжеский взгляд имеет отношение, так это к буржуазной морали, пришедшей на смену христианскому западному средневековью, с его аристократизмом и феодализмом, говоря шире к буржуазной революции, эпохе Просвещения, и культу морали. Что такое буржуазная мораль? Это область секуляризованной, плоской христианской этики, отрезанной и от Христа, и от Духа Святого, область мира отрезанного от неба. На примере эпохи средневековья мы видим красоту человеческого тела, (и мужского и женского) на его полотнах, более того, обнаженный человек в те, давние времена не вызывал никакого возмущения , если вспомнить, что многие святые ходили обнаженными, (и люди еще в эпоху средневековья спали обнаженными в общей кровати – семьями),и может быть, потому не было пафоса связанного с сексуальностью, возникшего позднее.
Потому что люди думали о душе, а не о теле. К примеру, до 60х годов, в Артеке(, конечно же, говоря о культовом советском детском лагере) дети и подростки купались обнаженными, а в Америке, лишь в шестидесятых годах в бассейнах ввели купальные принадлежности для подростков мужского пола. По правилам же тех лет, девушки должны были купаться в закрытых купальниках, а юноши полностью обнаженными, даже не смотря на то что речь шла о 15 летних, и 17 летних подростках. Считалось, что молодому мужчине нечего скрывать, что его обнаженность лишь подчеркивает его мужество, не вызывая никаких нездоровых фантазий. И нужно заметить, дети не росли от того травмированными, или душевно больными людьми. Травмированными и душевно больными они растут сейчас, и в Америке, и в Европе, и у нас.
Это только один пример – на эту тему.
Что стесняться мужчине? Застенчивость девушки еще объяснима, когда как мужское тело не несет такого начала, какое , скажем, несет женское тело, в нем меньше любви, (Эроса) как в теле женском, или, интимности, меньше даже, как ни странно, природы. Но в нем есть нечто красивое, а в исключительных случаях, прекрасное. У меня вызвал бы осуждение человек, вышедший на улицу обнаженным, или, купающийся обнаженным при людях. Но я не отнес бы это ни к искусству, ни даже, к спорту, да и ко многому бы чему, я это не отнес.
Сказал бы, что люди в те времена были более здоровыми, чем сейчас.
Вообще люди слишком изнежены гендерной моралью, что не делает их ни чище, ни целомудреннее. В послевоенной Америке и Европе было все чище и проще. И вообще приятно, что все эти американские юноши (на послевоенных фотографиях) хотя бы правильно сложены, (бедра узкие, плечи широкие.) Добавил бы что это всего лишь, анализ. Я далек от того, что бы "возвращать" людям их естественность, или, призывать к этому.
Я просто за то что бы быть естественными.
Из буржуазной (в моем понимании гнусной) морали до нас дошла и секуляризованная точка зрения, согласно которой красивой должна быть только женщина, а вот мужчина должен быть чуть покрасивее обезьяны, когда как и в эстетике античности и средневековья, мы видим обратное что мужчина (в первую очередь) прекрасен, а женщина прекрасна лишь на втором плане. И это намного ближе к истине. Скажем, умирающий Себастьян на полотне Тициана выглядит намного прекраснее Венеры написанной Боттичелли.
И мне не кажется это случайным, или неправильным.
В конце концов, Венера рождается из волн моря, (пронзенной эросом Космоса) что бы лишь прийти в земной мир, пробудив не только в людях, но и в природе, Красоту. А Святой Себастьян покидает этот мир, с глазами устремленными не на людей, а к Богу. В его образе есть красота Иного Мира, красота преображения образа умирающего святого.
Что выражает собой Себастьян?
Себастьян изображен прекрасным с точки зрения Бога, чей запредельный взор передался немного и художнику, хотя бы говоря о маленькой части Господнего взгляда, или наверное лучше сказать, взгляда Ангела, готового Себастьяна после смерти привести в Господний Рай как христианского мученика, погибшего у столба – от стрел мучителей.
Это угадывается в самом освещении полотна, в самом его движении света…
А если вернуться в 20 век, я бы сказал, что как раз чаще именно среди современных женщин можно встретить куда больше натур напоминающих обезьян, чем среди даже самых падших, или спившихся мужчин. Так что точка зрения эта (согласно которой лишь женщина красива, а мужчина красивым быть не должен) крайне предвзята и плоска.
Это лишь перевернутая, и потому крайне плоская , мирская точка зрения.
Вообще буржуазный (секуляризованный) патриархат, с его доминацией стихии семьи, подчиненной женщине над идеей брака (об этом я поговорю чуть ниже) есть скрытый матриархат, каким бы этот патриархат не выглядел моральным и суровым. В современной семье мужчина подчинен женщине, добавил бы в той мере, в какой он (его инстинкты) не подчинены Господу, и Христу. Верен ли он жене, или изменяет своей жене напрополую, он признает власть женщины, после власти матери, (в его детстве.)
И потому все сексуальные фантазии мужчины - по сути матриархальны.
И даже если они и "садистичны" то лишь в той мере в какой мужчина пытается избавиться от власти женщины, (перевернув образ власти женщины в своем больном подавленном женщиной воображении) и тем самым лишь сильнее в ней оказываясь, говоря о насильниках, и "казнящих себя" садистах батаевского типа и образа.
Весь двадцатый век полон такими фигурами.
В качестве еще одного примера можно привести Генри Миллера с его исполинскими (в плане их сексуальности) героинями, готовыми поглотить мужчину. Вот к чему привела культуру буржуазная мораль. И двадцатый век с его перверсиями – неизбежная закономерность.
На самом деле, чем брак отличается от семьи?
Брак личностен, когда как семья относится к родовой а не личной стихии. Господь создал женщину, создал Еву из внутреннего света Адама, как Вечность, принявшую внешний прекрасный образ, напоминающий о Премудрости Господней своей тайной, своей лучистостью. После грехопадения Адам обрел плотскую, и только внешнюю женщину, часто способную его увести от Бога. Любовь или состояние любви - лишь воспоминание об этой утраченной райскости, которая свойственна не только мужчине но и женщине.
Женщина (как и мужчина) создана для брака.
А брак существует для Спасения, в первую очередь, а не для продолжения рода. Христианская любовь - это доминация Брака над Семьей, в отличие от Иудаизма в котором Семья доминирует над Браком, являясь в каком -то смысле первичной, (ибо понятие брака в иудаизме происходит от семьи, а не наоборот, и богоугодными в иудаизме считаются лишь семьи полные детей.)
Иудаизм религия родовая, а христианство - личная.
Меж тем, уже, встреча мужчины и женщины говорит об обретении Жизни Вечной, об этом говорит любовь, которая вся, вся неземная, когда как семья говорит не о жизни вечной, а о продолжении рода, о жизни вечной земной, а не небесной. Когда церковь венчает людей лишь расписавшихся в загсе, церковь идет на мирской компромисс. Получается что обряд венчания от Господа лишь некое дополнение к браку от Государства.
Что в корне своем неверно.
Ибо, Государству не нужен брак. Государству нужна хорошая семья. А Брак нужен лишь одному Господу, а значит, и церкви, где происходит венчание. Тем не менее я сказал бы два слова в защиту семьи, если семья христианская. Христианской я бы назвал лишь ту семью, в которой сохранилось что то от образа брака, лишь ту семью, в которой стихия семьи (как стихия родовая) не победила начало брака, (как начало личное) растворив образ брака к своей безличности.
Почему важна семья, важны дети?
Только исходя из христианской семьи, можно надеяться, что каждое поколение воспитанных в христианстве детей будет расти по духовной шкале, пока мир не изменится к лучшему, если конечно последнее возможно. И даже если мир изменится лишь к худшему, лишь из христианских , и религиозных семей выйдут люди, способные миру этому противостоять. Но повторил бы христианская семья это семья сохранившая в себе начало Брака.
В этом и состоит ее тайна.
То есть если сказать еще точнее, Брак нужнее мужчине, (а не женщине) женщине нужнее в конце концов Семья, и только потому ей нужен Брак. Брак (необходимый для Спасения души обоих говоря о венчающихся ) выражает начало личное, духовное и мужское, когда как Семья (необходимая для продолжения жизни) - выражает начало родовое, жизненное и женское.
Считается, что мужчина избегает брака.
Но так ли это на самом деле? В большинстве случаев если мужчина любит, он стремится к браку, избегает он брака лишь в том случае если женщина ему нужна для игр, и для любовных утех. Мужчина стремится к браку, потому что брак в его интересах. К чему мужчина не готов, это не к браку, а к семье, которая становится выше образа брака, поглощая его идеализм и красоту в быте., в земной стихии выживания, а не жизни.
И тут все зависит от женщины
Впрочем, вернулся бы к пониманию тела. Что нельзя на самом деле изобразить, сфотографировать, даже написать на полотне? Мой ответ покажется странным, если я отвечу, что тело и есть то что нельзя изобразить, (написать, сфотографировать) в виду его необъективируемости, ускользания от объективации. Тициан изобразил не тело Себастьяна, а его умирание и стремление, его святость в конце концов.
Тело Тициана лишь язык этого стремления, а его глаза лишь свет этого стремления.
Когда мы видим изображение тела, мы не видим тела, мы видим желание, или умирание, видим свет, или ощущаем тепло, или напротив, мы видим нечто нашему взору омерзительное. Мы видим нечто психическое, отражение психического. В этом и состоит одна из тайн тела и телесности, одна из его вечных загадок.
Тело нельзя изобразить.
Кстати, у гностиков была оригинальная точка зрения на сексуальность. Гностики видели в Эросе творческий потенциал, которому злой Демиург не дает в мире осуществиться, и потому Демиург придумал и брак и семью, что бы воспрепятствовать Спасению (освобождению человека.) Хотя, на самом деле, на сексуальности играет и Дьявол, именно через сексуальность в мир приходит зло. Лишь эрос максимально сублимированный в творчестве освобождается.
Правда, это путь лишь немногих.
Если например окунуться в мир сегодняшней эротики, или порноиндустрии, с чем зритель не сталкивается никогда, это с телом, с его автономией и целостностью, с его измерением. То тело которое мы видим в эротике, скорее напоминает осадок, или лучше сказать какой- то остаток. Это остаток нашего желания, (принявший образ вожделенного объекта) и значит и остаток нас самих.
Остаток говорящий о нашей неудовлетворенности, о невозможности нашего удовлетворения.
Человеческое желание в наши дни примерно так же формируется из его остаточности, как формируется современный авангард , говорящий об искусстве после искусства. Из такой же остаточности формируется и образ тела в жанре сегодняшней порноиндустрии, или эротики. Меж тем, как Любовь в конце концов и ценна тем, что она нам говорит о целостности а не об остаточности, или фрагментарности. И потому Любовь и существует.
Остаточность есть Ад, а Целостность есть Рай.
Отношение к телу должно быть целомудренным а не ханжеским. Целомудрие связано с тайной, которая одна и сообщает телу красоту . Ханжеское отношение у некоторых людей к телу говорит о чем угодно, (об ограниченности, о советском, или лучше сказать буржуазном воспитании) но оно никогда не говорит о чистоте, о целомудрии, или о неиспорченности.
Но больше всего такое отношение говорит об ограниченности.
Эта ограниченность тем плоха, что она не позволяет ханже выйти за пределы тела, выйти к области духовной, области красоты. Целомудрие нельзя перевернуть, потому что все целомудрие есть отношение лицевое, (у целомудрия нет другой стороны кроме лицевой) когда как сегодняшняя развратность есть всего лишь обратная сторона ханжества.
И пожалуй, не более того.
И вновь о любви. Мужчина и женщина созданы для встречи, а их встреча создана для Брака. В каком то понимании религиозном, эта встреча возможна лишь в Раю, а не за земле. На земле происходит лишь обещание той самой, небесной встречи...
Есть иерархия любви, а есть иерархия семьи.
В любви мужчина видит женщину выше себя (лучше добрее, чище, красивее) , когда как в семье, он чаще всего лишь себя считает правым, исповедуя свой патриархат, (на деле являющийся лишь версией матриархата, как уже указывалось ранее.)В любви же мужчина видит женщину выше себя, и женщина видит мужчину выше себя. Только такая иерархия истинна.
И в завершение несколько слов о свободе.
Наиболее независим от женщин тот мужчина, кто впервые влюблялся в женщин или девушек которые были умнее его,(таким был я в 16,17,18 лет)пока не становился умным сам, даже умнее тех в кого он влюблялся. И всю жизнь зависит от женщин тот, кто влюблялся в дурочек, или в девушек уступающих ему в образовании, или интеллекте...
Таковы мои наблюдения
Почему.? Не знаю сам...Наверное, лишь тяга к мудрости со временем ведет к самодостаточности, а самодостаточность ведет свободе. Свобода начинается с любви, а любовь, с ее иерархии. Повторил бы, речь идет о первых увлечениях.
На этом наблюдении, я пока и завершил бы эту статью.
