Димка, как всегда, опаздывал. Это в его духе — неделю уговаривать меня о встрече, чтобы заставить томиться в ожидании. Желая скоротать минуты, грозившие растянуться на полчаса, я присела на скамейку за кустом сирени.
Пятачок возле нашего бизнес-центра на сквер не тянет, так — сиреневый уголок. Офисный день только что закончился, и люди хлынули ручьями по улице. Спешат кто куда, устало глядя под ноги, одна я на солнышке греюсь. И голуби тут как тут. Как же без них? Весна — их время.
А Димка, видно, уже нагулялся, даром что весна. В феврале собрал чемодан и ушёл к блондинке. Месяц был холодный, вьюжный, и без того тоскливый, а тут ещё эта. Блондинка. Нет, на самом деле она, может, и не блондинка, это я её так прозвала про себя. Потому что сказать, что от меня муж ушёл к брюнетке — звучит так, словно блондинка — это я. А сказать, что муж ушёл к женщине — звучит так, словно я мужчина. А я хоть не блондинка, но достаточно хорошенькая, чтобы мужчины не принимали меня за своего…
За спиной послышалось негромкое воркование. Я обернулась. Сизая голубка с перламутровой грудкой и того же окраса импозантный голубь — кокетничают у всех на виду. Точнее, самец кокетничает, а самочка поглядывает на него и ждёт, что будет дальше. Может, у них свидание? Голубиное кафе под ногами — вон и семечек чья-то заботливая рука сыпанула от души.
Хорошо-то как! Вечерний свет мягок, солнце обнимает теплом, гладит ласково по макушке. Проспект в двух шагах, а кажется, что сижу на завалинке у бабушкиного дома. Колокольного перезвона только не хватает, мелодичного «дили-дон». Ещё голуби эти… Как в детстве, когда кругом уйма интересного: и камушки на дороге, и алыча, что вот-вот поспеет, и лютики, которые на самом деле не лютики, а принцессы в бальных платьях. Давно это было, да почти забылось…
Внезапно наступила взрослая жизнь. Сунула в руки диплом, укрыла фатой, нарядила в свадебное платье и дала пинка — давай, новобрачная, суетись. У Димки всегда были трудности с выбором. Пока он, вчерашний выпускник, ждал достойных предложений («Зря я учился на руководителя, что ли, что мне, в менеджеры идти?»), я забрала документы из аспирантуры и устроилась в строительный магазин — кушать хотелось чаще и вкуснее.
Пока я вздыхала, голубица, видно, решилась-таки принять знаки внимания — наклонила сизую головку, подошла поближе к ухажёру, смотрит благосклонно. И вдруг… Раздался лёгкий шелест крыльев — на пятачок у скамейки опустилась ещё одна «девица». Гладенькая, стройная, юркая — явно моложе этих двоих.
«Мужчинка» сразу как-то сдулся, перья поприжал и крепко засомневался. Что там в его сизой голове творится? Неизвестно. Опомнившись, он аккуратно отодвинулся от своей невесты. Та в недоумении уставилась на него, а он разве что плечами не пожал. Мол, не знаю, что вы, дамочка, себе нафантазировали, я просто мимо проходил, ничего серьёзного не планировал, не подумайте, я вообще в активном поиске…
«И, кажется, уже нашёл!» — выгнув грудь колесом, неверный ухажёр направился к новой пассии.
Сейчас стало модным упрекать жён в изменах мужей. Мол, отказываются замечать очевидное, закрывают на всё глаза и вообще на всё согласны, лишь бы удержать мужика. Неправда. Я с Димкой встречалась с институтской скамьи. У меня не было навыка измен, лжи и недоверия. Димка был мне близок, я доверяла ему как себе — с чего бы я стала подозревать что-то плохое, если он говорил, что задерживается на работе?
Даже не взглянув в его сторону, юная красотка отбежала на метр-другой, всё также увлечённо собирая с асфальта зёрна. Ничуть не растерявшись, голубь последовал за ней.
— Сколько ж ему годков в пересчёте на человеческий возраст? — подумала я.
— Много, — молодая голубица насмешливо покосилась на меня. Было ясно, что кавалер её не впечатлил.
— Много, — усмехнулась та, что постарше.
Казанова-голубь тем временем пытался объясниться с незнакомкой — та, однако, притворялась глухой. Как я в своё время, когда со мной пытались знакомиться на улице. Но он оказался навязчив, как и все голуби (Димка, впрочем, называл это настойчивостью) — до такой степени, что красотка не выдержала и упорхнула. Разгорячённый весенним пылом, незадачливый ухажёр последовал за ней — рассчитывая, наверное, проводить (а там, глядишь, что-то и обломится).
Известие о блондинке стало для меня полной неожиданностью. Как это бывает, каждый считал своим долгом посочувствовать и поделиться «наболевшим».
«Мы не хотели тебя расстраивать, — говорили общие знакомые. — Но твой хорёк давно гулял на сторону».
Вдруг выяснилось, что мой «хорёк» никому не нравился, все мне «сочувствовали» и не желали огорчать. Вы когда-нибудь жили в карточном домике, воображая, что он настоящий? Для меня этот брак был иллюзией, для Димки — декорацией. Я была куклой, цирковой лошадкой и наивной девочкой. А Димка был собой.
Голубица выглядела разочарованной — настолько, насколько птица может казаться разочарованной. Впрочем, досады в её облике я не заметила, равно как и задетого самолюбия. Мудрости и спокойствию мне стоило бы поучиться у неё.
— Прости, дорогая, я всё осознал! — этот покаянный (без тени раскаяния) возглас напоминал мурлыканье кота.
Голубиный ловелас явно был уверен в своей неотразимости. Но нет!
Гордо подняв голову, не глядя на своего — теперь уже бывшего — жениха, голубица сорвалась с места и расправив крылья, ринулась прочь.
В кармане булькнул телефон. «Через пять минут буду!» — пришло сообщение от Димки. Я вспомнила наш последний разговор.
— Прости, дорогая, я всё осознал! — покаянный (без тени раскаяния) возглас Димки, уговаривавшего меня о встрече, напоминал голубиное воркование.
Зачем я согласилась?
Мне стоило бы поучиться у неё.
«Спасибо», — тихо шепнула я вслед голубице и поднялась со скамьи.
За двумя зайцами погонишься… Кругом синицы, да журавли, а по сути, всё одно — голуби. А может, это они у нас повадок нахватались, в окна подглядывая? Кто знает…
От автора: основой для рассказа послужили две непридуманные истории — одну из них я подсмотрела в один из солнечных весенних вечеров. Птицы, действительно, своими повадками часто напоминают людей.