Вячеслав Заренков официально считается самым состоятельным выходцем из Оршанского района Беларуси. Немного цифр и фактов по его поводу.
По данным «Форбс», он в последние годы неизменно занимал достаточно высокое место в списке 200 богатейших людей России.
До нынешнего года являлся председателем Совета директоров международной группы компаний «Эталон».
За 30 лет работы на рынке недвижимости компаниями Заренкова было возведено более 300 домов в Санкт-Петербурге, Москве и Московской области общей площадью свыше 7 миллионов квадратных метров. В домах, построенных его компаниями, проживет более 340 тысяч человек. Это почти в 3 раза больше, чем живет во всей Орше сегодня.
По сути, за 30 лет работы он построил и заселил 3 Орши.
Однако в феврале 2019-го Заренков осознанно вышел из управления компанией, оставил бизнес, целиком посвятив себя творчеству и меценатству.
Как ни странно, ни одной серьезной публикации, посвященных этому уникальному человеку, до 17 лет проживавшему на Витебщине, в белорусских СМИ не зафиксировано. Мы хотим исправить данную оплошность.
Портрет на фоне малой родины
— Вячеслав Адамович, благодарен вам за возможность пообщаться. И вот с какой темы хотелось бы начать, пожалуй. В Беларуси второй год кряду проходит под знаком малой родины. А что для вас лично значит это понятие, получившее высокий государственный статус в республике?
— Вряд ли скажу сейчас что-то оригинальное... Для меня Родина — это то место, где человек родился, провёл детство, вырос. На эту тему моя супруга даже сочинила песню под названием «Две родины». Там есть такие биографические по большому счету строчки: «Беларусь — ты моя колыбель, а Россия — мое становление».
— В каком смысле они биографические для вас?
— Так получилось, что в 17 лет я уехал из деревни в Оршанском районе, где родился и жил все это время, в Россию, в тогдашний Ленинград.
Поэтому Беларусь для меня в какой-то степени — колыбель, а Россия — это уже этап становления, взросления.
Я там на работу поступил, влюбился, женился, институт закончил, карьеру построил. В прошлом году 50 лет, как я там живу. Люблю эту страну.
Но и Беларусь не забываю ни на одну минуту. Родину безумно люблю и ценю. Один-два раза в год сюда приезжаю сюда непременно.
И обязательно прихожу на то место, где стоял наш деревенский домик. Сейчас здесь развалившийся фундамент, заросший бурьяном. Тем не менее, меня туда тянет. Походишь, посмотришь вокруг. Погладишь деревья, которые сам когда-то сажал, поговоришь с ними тихонько.
Там и липа, и дуб… И яблоня моя ещё жива, хотя и 50 лет вроде прошло, как я этот саженец прикапывал и поливал в первый раз…
— А что сейчас происходит с вашей родной деревней Ходулы на Оршанщине?
— Деревня моя в хрущевские времена попала в список неперспективных, и с тех пор постепенно разрушается и разоряется. Когда я родился, там было порядка 100 дворов, а сейчас — не больше десятка. Одни старики живут.
Правда, дачники начинают строить домики, но это же сезонные виды жилья… На лето в основном.
— А нет у вас желания родную деревню возродить?
— Вы знаете, желание такое возникало. И не раз. Причем оно приобретало самые разные формы. Когда ты далеко, в Санкт-Петербурге, появляются разные масштабные планы по поводу родной деревни: то сделать там какой-то завод, то рыбную ферму создать или страусиную, как вариант — традиционную животноводческую.
Но когда туда приезжаешь, то понимаешь с грустью: создавать там все это уже не с кем. И желание постепенно затухает, как костёр под сильным дождём.
Так что вряд ли там что-то получится реализовать с моей помощью.
Хотя все может быть. Зарекаться не стану.
— Бог с ними, фермами. Ну а родительский дом восстановить вам не хочется разве?
— А родительский дом я скорее всего и восстановлю. Причем в самой что ни на есть ближайшей перспективе. Тем более, я прекрасно вижу внутренним своим взглядом, как он выглядел в то время.
Когда-то ведь даже картину написал «Родина», где его очень подробно прорисовал.
Помню отчётливо каждую ступеньку на крыльце, расположение дверей, защёлку на входе, каждый квадратный метр внутри. Я ведь там многое в свое время сделал собственными руками: окна поменял, перегородки межкомнатные сделал.
— Когда это было?
— Я уже начал работать в Питере, но приехал в деревню в отпуск. И так мне захотелось сделать там уютнее все, что ли. А то была фактически одна большая комната, переходящая в кухню… Вот за несколько лет мы с отцом, бригадиром сельской строительной бригады, кстати, все постепенно и переделали для более удобной и комфортной жизни. Так мы исправили неправильный принцип. Мол, если сапожник без сапог, то строитель — без нормального дома. Не должно так быть на самом деле.
— Так а что это будет в итоге по вашим замыслам — родовое гнездо, музей, что-то еще?
— Нечто среднее. Это будет домик, где смогут собираться все наши родные, в какое-то определённое время года. У меня ведь два брата, сестра, племянники, тетушка жива.
Но собраться всем вместе, за одним столом, нам довольно сложно. Надеюсь, решим эту проблему вот таким образом.
Может, дойдёт когда-то дело и до музея — фамильного, а не просто имени меня, любимого, как кто-то может подумать.
Но пока суть да дело, я рядом с домом поставил что-то вроде часовенки, хотя и без креста. Это временное место для нашего общения, где можно посидеть семейным кругом, перекусить чего-то, выпить, поговорить без лишних глаз и ушей. Теснота и внутреннее тепло там удивительно приятно сочетаются. Такая вот она — малая Родина. (улыбается — РЕД.)
Широкий человек
— Вот смотрите, какая удивительная штука получается. Вы — прежде всего профессиональный строитель, обладатель более чем земной профессии, вроде как отвергающей всяческие там «полёты во сне и наяву».
В то же время серьёзно занимаетесь литературой, являясь членом Петербургского отделения Союза писателей, состоите в рядах Союза художников. Плюс у вас порядка 200 патентов на научно-технические изобретения и так далее. Про таких людей один из самых петербургских писателей по фамилии Достоевский говорил: «Широк человек, я бы сузил». Вы-то себя сужать не планируете, Вячеслав Адамович?
— Если кратко — совершенно нет. Знаете, все эти направления, которые вы назвали, самым естественным образом дополняют друга.
Допустим, я с нуля создал бизнес и потом без малого 30 лет руководил крупнейшей строительной компанией «Эталон». Она требовала внимания круглосуточного, без выходных и проходных. Как-то отключиться от вопросов, связанных с бизнесом и развитием предприятия мне никак не удавалось. А это чрезвычайно вредно для психики.
Ну в самом деле, представьте.
Едешь на рыбалку, достаточно далеко от города. Закидываешь удочку — а мысли все равно о том, что там сейчас происходит или не происходит на каком-нибудь объекте.
А вот когда я в первый раз встал за мольберт, то моментально понял: время останавливается, пространство вокруг сжимается, в мыслях у тебя только картина.
Как-то раз я в 8 утра занялся забеливанием холста, потом наброском. Посмотрел на часы: там 10. Дай, думаю, позавтракаю, что ли. А оказалось, что это уже 10 вечера. И все это время мозг мой был отключён от решения повседневных задач, творчески работал и одновременно отдыхал.
—То есть живопись стала для вас возможностью уйти в другую реальность, выскочить за рамки основной профессии?
— Не совсем так. Понимание цветов, теней, объёмов, которые реализуются на холсте, в итоге позволяет создавать более совершенные дома.
Не займись я живописью, может, и не появилось у нас тех красивых строений, которые стали нашими визитными карточками как в Петербурге, так и в Москве.
— А что касается других ваших увлечений?
— Прежде всего, мы в компании все время пытались внедрять что-то новое. И при этом я хотел передать полученные знания и навыки молодым соратникам. Опытом ведь нужно делиться, а не прятать его куда-то в нору.
И вот тогда я начал заниматься научной литературой. Искренне горжусь книгой «Управление проектами». Её читают студенты, преподаватели, она переведена на 6 языков.
Достаточно сказать, что за неё мне в Оксфорде вручили британский орден Королевы Виктории. Весьма почетная награда, кстати.
— Означает ли это, что в Англии будут строить, отталкиваясь от ваших идей или это скорее имиджевые моменты?
— Ни книга, ни орден отнюдь не имиджевые. Все там серьезно. А что касается Англии, то там мою книгу действительно читают и многое стараются реализовать на практике. Там все предельно четко сказано о проблемах, связанной с реализацией любого проекта, причем не обязательно строительного. Так сказать, от А до Я.
— Вячеслав Адамович, хотелось бы вас также спросить по поводу литературных опытов. С чего все это началось?
— Тут история такая. От меня ведь без подарков никто, как правило, не уходит. И вот когда мне исполнялось 60 лет, собралось очень много народа меня поздравить. Было известно, что придет не менее тысячи людей.
Я отчетливо понимал: что-то нужно оригинальное подарить каждому, на память об этом дне.
И решил в итоге издать книгу, в виде маленьких воспоминаний из собственной жизни. Написал ее где-то в течение пары месяцев и назвал «Сопромат». Мы издали что-то около тысячи экземпляров, я их все раздарил. Вроде бы, людям понравилось. Переиздали по новой. Тираж опять разошелся.
Так и пошло. Оказалось, читателям интересны мои мысли и способ их изложения.
— Скажите, а вы сами все пишете или «литрабов» используете, как Александр Дюма-отец или там Фридрих Незнанский?
— Да бог с вами, сам конечно. Если отдать свои идеи литераторам всяким, потом не узнаешь собственные задумки. У нас есть только корректор, который лишен возможности работать с моим стилем, исправлять его. Только запятые и опечатки правит — все на этом.
Так вот, вскоре после «Сопромата» появилась вторая моя книга «Записки оптимиста». Она тоже разошлась довольно быстро.
Потом была третья — «Данность жизни». Готовлю сейчас четвертую. Название пока не придумал. Пока это проект «Избранное».
Страницы нескучной жизни. О бригадирстве в 18 лет, рэкете бандитском и государственном
— Отмотаю историю вашей жизни ещё раз назад — с вашей помощью. Вот вы в 17 лет из умирающей белорусской деревни уехали в легендарный Ленинград: без специального образования, без поддержки и блата. А в 18 лет, как явствует из вашей официальной биографии, уже были бригадиром. Это-то маленькое чудо как произошло и за счёт чего стало возможным — нахальства, судьбы, какого-то стечения обстоятельств, фарта?
— Думаю, несколько факторов повлияли на мою карьеру на самом начальном этапе.
Во-первых, я начал регулярно трудиться уже после второго класса. Семья наша так была устроена. С братьями и сестрой помогали родителям, кто чем мог — и так все лето. Да и после школы тоже по вечерам были заняты.
Во-вторых, пригодилась моя любовь к точным наукам — математике, геометрии, тригонометрии.
Ведь когда я в Питере семнадцатилетним парнишкой попал в строительную бригаду, где работали достаточно взрослые дядьки, выяснилось: чертежи-то они читают плохо. А мне это легко давалось… Ну как нотная грамота для музыканта.
Кроме того, любил дисциплину безо всякой показухи. И в итоге меня избрали — именно избрали, а не назначили — бригадиром специализированной арматурно-сварочной бригады одного из ленинградских СМУ. Вот и все.
— Вячеслав Адамович, вы начали создавать строительный бизнес в 90-е годы. А это было время для Ленинграда-Санкт-Петербурга неоднозначное и во многом печальное. Для бизнеса это — однозначные ассоциации с криминалом, темными, кровавыми моментами. Как вам удалось перелистнуть ту страницу жизни?
— Знаете, я никогда не дружил и не пытался связываться с криминалом, бандитами и т.д.
— Так криминал сам приходил к бизнесу, это не тайна…
— Ну да, приходили и к нам. Но тогда получали соответствующий ответ. Было разное, конечно. Вот однажды, допустим, завалились в офис человек шесть с пистолетами — поговорить.
Я тут же вызвал ОМОН. Прибыло к нам примерно столько же бойцов — с автоматами.
Я их усадил друг напротив друга за большой стол в своём кабинете и предложил на выбор два варианта. Либо устроить перестрелку, в которой вряд ли кто выживет. Либо взять хорошей, непаленой водки, выпить и разойтись. В итоге выбрали второй вариант. Посидели, поворчали друг на друга и разошлись с миром.
Полтора года меня потом никто не трогал. А когда снова пришли — пришлось подключать уже более влиятельных людей. Благо, появились возможности.
В общем, вышли из всей этой поганой пены мы достойно, никому не поддались.
— А если бы поддались?
— Тогда сели бы на шею… Скорее всего, компанию утащили бы в криминал. А такие люди и предприятия жили тогда хоть и весело, зажигательно, но недолго.
— Жизнью вам приходилось рисковать в то время?
— И не раз. Пистолет ко лбу несколько раз приставляли. Не действовало на меня это. Никому ни за что не платил и всегда об этом говорил: «Я здесь никому из вас ничего не должен». Дошло до того, что к нам приезжали какие-то московские, очень серьезные «братки». Мол, если питерские с тобой не справляются, мы решим вопрос. Никуда не денешься: будешь платить, деньги у тебя есть.
— И что в итоге?
— А ничего. Я им купил обратные билеты до Москвы и дал «сопровождающих», чтоб не задерживались в Питере надолго. Вообще, с высоты своих лет могу точно сказать: проблемы решаются, если у вас есть настоящая цель. А у нас она была. Мы строили много и качественно, нас многие знали и уважали.
И вот ещё нюанс того времени. Всех этих бандитов привлекал прежде всего бизнес с быстрым финансовым оборотом.
Мне ведь тоже предлагали сделать быстрые и очень «вкусные» деньги, кстати.
— Например?
— Я был в Америке по делам, купил там компьютер за 3 тысячи долларов. Привёз в Петербург. И мне предложили через американских друзей приобрести 200 компьютеров, а здесь легально их реализовать: по 18 тысяч долларов за штуку.
3 миллиона долларов прибыли получалось легко и красиво. Но я понимал, что после такой сделки охоту на меня начнут сразу несколько групп. И довольно жёстко отказался.
Предлагали и машинами торговать, и в банковское дело войти. Но мы занимались строительством и жили по принципу О.Генри: «Не мы выбираем дороги, дороги выбирают нас».
— А правда, что бандиты были клиентами вашей компании в 90-е годы?
— А почему нет? Денег у них тогда хватало, с жильём же всегда была напряжёнка. Поэтому да, у нас были клиенты из криминальной сферы. Но работа с ними велась по нашим правилам. Вкладывайтесь финансово — и получайте квартиры на любой вкус.
— По сути, это самые скандальные ситуации в вашей карьере?
— Как сказать. Противостояние с бандитами — тут безусловно есть момент скандала. Но ведь были ещё сертифицированные бандиты от власти — разные инспектора, налоговые органы… Целые пьесы ведь разыгрывались в нашем офисе.
— Это какие?
— Вот представьте. Приходит пара очень серьезных налоговых инспекторов ко мне и начинается такой вот диалог, полный внутренней драматургии:
— Ни копейки не получите, — говорю им с порога.
— Как так? Вы что, с Луны упали? Да это же государственное дело, у нас план есть. Мы по нему должны у вас выявить нарушений минимум на 3 млн рублей. Тогда и только тогда вы сможете нормально работать. Мы же все равно что-нибудь да найдем у вас. Понимаете?
— Найдете вот это «что-нибудь» — подам в суд, персонально на вас, а не на абстрактную районную налоговую. И все мои затраты вы оба оплатите лично, из своего кармана.
Знаете, собирались и задумчиво так уходили восвояси. То же самое примерно с пожарными инспекторами происходило. Они приходили, начинали нудеть про выявленные нарушения. Им я говорил примерно следующе: «Вы план объекта на начальной стадии видели, со всем соглашались, все подписывали? Если нет, давайте я позвоню вашему начальству и с ним обсудим вашу профессиональную компетенцию и моральный облик». Их как ветром сдувало.
В общем, и с чиновниками, и с бандитами приходилось жёстко проводить свою политику, по-другому никак. Один раз заплатишь — они тут же садятся на шею.
Победить коррупцию реально. И отнюдь не только китайскими методами
— Вячеслав Адамович, один наболевший вопрос… На ваш взгляд, реально ли победить коррупцию, либо это — полная утопия? Вон в Китае чиновников за это дело расстреливают чуть не каждый день, и все равно не могут справиться.
— Победить её абсолютно реально, и расстрелы тут не помогут. Нужно последовательно решить всего три задачи, со звездочкой, как говорили в школе.
Первая: замотивировать чиновников на конечный результат. Мол, будет результат на вашей подведомственной площадке — получите очень хорошую зарплату. Только так и никак иначе. И не дай бог на вас пожалуются люди: на вашу зарплату очень из желающих выстроится — за горизонт.
Вторая: всю разрешительную систему заменить на уведомительную. Это означает, что если ты решил открыть бизнес, то просто уведомил некую структуру — и пошёл работать. В итоге платить никому ни за что становится не нужно.
А сейчас коррупция начинается как раз на этом уровне: разрешу-не разрешу, дам добро-не дам…
— Ну хорошо. Вот приходит некий гражданин и заявляет: я уведомляю, что хочу построить вот здесь дом. И пошел. Это же хаос какой-то начнётся.
— Нет. Для реализации такого замысла потребуется провести общественные слушания, устранить замечания — и только тогда начинать строить дом.
— Но в общественные слушания может влезть заинтересованный чиновник и все заблокировать.
— А ничего он не заблокирует. Замечания рассматриваются только на предмет соответствия СНиПам. Поверьте, я знаю, о чем говорю (улыбается — РЕД.).
— И какая третья задача, решение которой способно уложить коррупцию на лопатки?
— Если кратко, то это — сменяемость власти. Когда власть на местах сильно укореняется и обрастает связями — получите и распишитесь. Вот она, питательная среда для коррупции. В общем, все просто и сложно одновременно.
ФОНДОВЫЙ СОЗИДАЮЩИЙ вопрос
— Перехожу к теме, которую просто обязан затронуть. Вы создали фонд «Созидающий мир». Через него делаете много для поддержки творческих «штыков» в России и Беларуси, Европе — художников, музыкантов, литераторов. А для чего все это вам?
— Давайте попробуем начать с базовой идеи фонда.
Бывая за границей, я видел, что люди, которые там живут, не знают, что такое Россия. Это какой-то набор клише: водка, балалайка, Сибирь, много снега и прочая туфта.
Откровенно говоря, и в России представление о Европе весьма извращенное. Благодаря нашему славному телевидению средний россиянин в глубинке уверен, что культуры там нет, процветают гомосексуализм и духовная нищета.
И наш фонд задумывался именно в созидающем ключе: дать позитивную информацию зарубежным представителям о нас, славянах. Но при этом предоставить возможность россиянам и белорусам увидеть жизнь за рубежом.
— И с чего все начиналось в реальности?
— Для начала мы собрали группу художников. Я их вывозил за границу на своеобразные стажировки. Они там жили, общались, писали, выставки делали. И оттуда возвращались другими людьми.
Параллельно мы приглашали зарубежных художников в Россию, в самую что ни на есть глубинку. Везли их в Красноярский край, в Псковскую и Новгородскую губернии. И у них тоже случался серьезный внутренний коллапс. В том же сибирском Красноярске они оказались, когда там было 33 градуса жары. И так — две недели кряду. Они только цокали языками и говорили: «Это же просто юг, какие удивительные просторы, какой класс». А дальше свои впечатления записывали на холсты, разумеется.
В итоге у нас сегодня около тысячи удивительных картин в фонде. Мы провели замечательную выставку в Манеже «Мир глазами художников»…
— А в чем изюминка работы вашего фонда, и есть ли она в принципе?
— Знаете, я давно понял. Нынешняя молодежь плохо знает мир реальных профессий. По поводу того, кем они станут, в десятом классе у школьников на 90 % какая-то остывшая манная каша в голове.
Был такой случай из личной практики. Я пришел в школу. Там на открытый урок с моим участием собрали всех старшеклассников. Перед началом своей лекции задал вопрос: « Кто хочет стать строителем?». В ответ двое человек робко подняли руки.
После того, как я им более часа увлеченно рассказывал о чудесах строительной профессии и мне нужно было уезжать, 80 % подняли руки и изъявили желание хоть завтра связать свою жизнь со строительной отраслью.
Кроме того, фонд начал выпускать познавательные книги для молодежи.
Про строительство у нас вышла отличная, яркая книга, про работу в полиции… Они дают эффект, и очень серьезный. Ну и по другим специальностям мы проводим разъяснительную работу. Выявляем талантливых, организовываем зарубежные поездки, поощряем их хорошими премиями. Сейчас создаем свое издательство.
— А откуда у вас такое увлечение музыкой, если не секрет? Вы опекаете композиторов, поддерживаете развитие балета, серьезных симфонических программ.
— Хорошая музыка понятна всем, а значит, она действует созидающе и действует в соответствии с законами и сутью нашего фонда.
И это увлекательный процесс. Вот композитор Михаил Крылов написал музыку к балету «Три маски короля» по моему либретто фактически слепым.
— То есть?
— У него была сложная операция на глазах. Две недели ходил с повязкой, писал вслепую. Зато как здорово у него все это получилось.
В общем, «Созидающий мир» живет, развивается, выходит на новый уровень.
— А что за история с документальными фильмами, которые также продюсирует ваш фонд?
— Все началось с того, что мы в архивах нашли потрясающий документ, список под названием «Предать забвению». Это перечень величайших людей из царской России, которых за неподходяще происхождение или еще по какой-то причине решили предать забвению. Такая резолюция соратников Ленина есть на чудовищном документе той эпохи. И ведь предали.
И мы решили создать цикл документальных фильмов из цикла «Забытые великие». Пока сняли 5 проектов.
— И кому они посвящены?
— Скажем, мы из полного забвения выдернули имя и судьбу Петра Губонина. Он родился в крестьянской крепостной семье, три класса школы закончил. А к 37 годам был уже третьим в Российской Империи человеком по объему капиталов.
— Каким образом, нефтью что ли торговал?
— Нет, берите выше. В XIX веке он построил 78 % железных дорог в России. Он также занимался строительством, карьерами, заводами.
— Такая не раскрученная, не медийная фамилия, откровенно говоря…
— Так я же говорю, вычеркнут из истории страны в соответствии с циркуляром «Предать забвению». Или взять того же Верещагина, создателя вологодского масла. Это абсолютный европейский бренд. Верещагину памятник стоит в Швейцарии, там сыры выпускают по его фирменным рецептам. Но на Родине его почти забыли.
— В Праге есть станция, которая называется «Имени академика Ивана Петровича Павлова». Именно так. В Петербурге, насколько мне известно, нет такого почтения к этому человеку, прожившему там большую часть жизни и похороненному на Волковом кладбище.
— Ну, в Петербурге даже Столыпина забыли. Мы планируем открыть ему памятник, установить мемориальную доску на доме, где он жил и работал. А то как-то даже неприлично. В Гродно, где он губернаторствовал порядка года, доска в память о Петре Аркадьевиче установлена. А в Петербурге, в котором реализовал себя как великий государственный деятель и реформатор, никаких особых знаков памяти в его честь нет.
«Когда же мы будем делить наши деньги?»
— Вы знаете, очень насыщенная беседа, «наваристая» такая. Лично у меня возникает ощущение, что нет в природе таких вопросов, на которые у вас не было бы развёрнутых ответов. Нет?
— Ну почему же? Таких вопросов довольно много. Хотя есть те, которые уже изрядно надоели. Один из таких звучит примерно так: «Вы же всю сознательную жизнь провели в бизнесе, как можно было его бросить, продать, пусть и за хорошие деньги?»
— А действительно — как?
— Видите ли… На телеканале РБК мне недавно вручили диплом за лучшую сделку года. На самом деле, я 3 года готовил цивилизованный выход из бизнеса. За 20 лет, на моей памяти, не было таких прецедентов в нашей сфере в России. У крупных бизнесменов было три варианта освободится от своей ноши: либо в могилу, либо в тюрьму, либо банально все отбирали.
Ни один из этих вариантов мне как-то не подходил.
— Так а откуда в принципе возникла эта идея — выйти из бизнеса?
— Я пришел к выводу, что к 65 годам у человека запас энергии истощается, зато накапливается усталость. Что бы он там ни говорил про своё сибирское здоровье и прочие чудеса. Ну трудно в этом возрасте отдаваться делу на все 100. И я в итоге принял решение. Но 2 года у меня ушло на подготовку того, чтобы спокойно, цивилизованно выйти из этой игры.
— В итоге вы официально получили большие деньги, которые нет смысла обсуждать. Вопрос в другом. Вот вы активно вкладываетесь в меценатство, а могли бы положить эту сумму в надежный банк под проценты и чувствовать себя прекрасно. Или раздать поровну всем россиянам, а еще лучше — белорусам, в рамках какой-нибудь благотворительной акции. Разве нет?
— Нет. За последние 2 года я все высвобождавшиеся деньги потратил на строительство 4 крупных храмов. Одного — на Кипре, трех — в Санкт-Петербурге. Сейчас завершаем работы по восстановлению храма Рождества Христова в центре города на Неве.
Я вас уверяю — это очень серьёзные деньги, которые были потрачены на весьма важное дело.
Второе. Чтобы отправить за границу группы художников, писателей, тех же операторов и обеспечить им там комфортные бытовые условия, требовались опять же значительные средства.
Плюс мы содержим столовую для нуждающихся, помогаем инвалидам. Но адресно. А раздать просто так всем людям — это в путь никуда, «шариковщина» какая-то.
Как не разочароваться в такой церкви?
— По логике XIX века (да и сегодняшнего времени тоже, пожалуй) человек, жертвующий на церковь столь серьёзные суммы, очень серьёзно нагрешил в жизни и теперь пытается как-то грехи замаливать. Это не про вас, случайно?
— Абсолютно неверное рассуждение. За мной реально плохих дел не числится. Ну вот бандитов отваживал, разве что... (смеется — РЕД.)
Для меня важно создать что-то интереснейшее, уникальное. Несмотря на то, что храмов в мире огромное количество, мы на Кипре смогли создать не имеющий аналогов комплекс. Сегодня это центр притяжения всего этого региона. Только на фестиваль «КипРус» за один весенний день в этом году прибыли 19 тысяч человек.
Или вот более близкая вам, надеюсь, история. Толочинский монастырь, недалеко от моей деревни расположенный. Про него же забыли. А это — XVI век. Да там Наполеон две недели ночевал. Просто чудесное место, жемчужина.
Как-то я приехал посмотреть на эту святыню и увидел, что там какой-то ужас творится. В резиновых сапогах выше колена и то было трудно ходить. Под прохудившейся, как решето, монастырской крышей монашки спали. И для меня стало долгом чести восстановить такой памятник и вернуть миру настоящую красоту. Я искренне благодарю Бога за то, что у меня есть такая возможность сегодня — помогать восстанавливать в мире гармонию.
— Я читал в одном из ваших интервью о том, как один из белорусских служителей культа вас сначала попросил помочь восстановить старую колокольню. Получил согласие. А потом попытался откровенно надуть. Вас эта история не оттолкнула от процесса помощи православной церкви, которая прирастает очень серьезными богатствами и живет порой в неподобающей роскоши?
— Знаете, не стоит путать церковь и чиновников от церкви. Есть там батюшки, которые несут свет, истину людям. Для меня это важно.
— Но над этими батюшками стоит «поповский исполком», который преследует порой совершенно иные истины. Разве не так?
— «Поповский исполком», как вы изящно выразились — это совсем другое, к истинной службе он отношения не имеет. Я понимаю людей, которые критикуют генералов от церкви. Но церкви я строю не для них, а для подвижников — удивительно достойных батюшек.
Наша тема
— Вячеслав Адамович, поскольку материал этот будет размещен на сайте крупнейшего общественного объединения «Белая Русь», хотелось бы задать несколько базовых вопросов в таком блицевом режиме. Скажите, что для вас лично означает понятие патриотизм, общественная деятельность и как вы в принципе относитесь к нашему движению?
— Я знаю прежде всего, что это движение в надёжных руках. С Геннадием Брониславовичем Давыдько знаком более 20 лет. Это — достойнейший человек. Мы с ним относимся друг к другу как братья и не только потому, что когда-то родились в соседних деревнях Оршанского района. Он в Поповке, а я — в Ходулах…
Геннадий умеет гениально, абсолютно ненавязчиво объединять людей.
И он надёжный, абсолютно искренний соратник Президента Беларуси.
Вашему же движению я искренне желаю успеха. Если под вашими знамёнами будут находиться прогрессивные, достойные, активные люди — это будет здорово для всей страны.
Что касается патриотизма, то я считаю, что это прежде всего любовь к тому месту, где ты родился. Плюс любовь к окружающим тебя людям и делу, которым ты занимаешься. Важно также отношение к семье и земле, на которой живёшь.
Лично я считаю себя патриотом и Беларуси, и России. Так же, как и вся моя семья, кстати.
— Скажите, вы регулярно приезжаете в Беларусь, чтобы проверить, как реализуются те или иные ваши проекты?
— Да нет, мне просто жизненно необходимо побывать на родине, пообщаться с однокашниками, близкими родственниками, поговорить с моими деревцами, которые вымахали будь здоров, энергией этих мест подпитаться.
Контролировать тут мне особо нечего. Разве что школу, в которой я учился. Да, она под моим патронатом находится.
— И что это означает в итоге?
— Там оборудован очень хороший, современный компьютерный класс. Плюс организовываю для ребят поездки по интересным местам мира. Дважды они побывали на Кипре. Нужно было видеть их глаза, когда они побывали на этом сказочном острове. Поговорить со школьниками об их учебе, выслушать, попробовать помочь решить проблемы, порадоваться вместе успехам…. И продолжить исподволь помогать дальше. Возможно, это и есть патриотизм. По крайней мере, является одним из ярких его проявлений.
— Кстати, перед «Белой Русью» несколько месяцев назад Президентом была поставлена задача заняться поиском перспективной молодёжи с задатками лидеров и подготовить их для выхода на новый, государственный уровень. Что, на ваш взгляд, нам стоит делать в первую очередь?
— Полагаю, стоит предоставить молодёжи свободу самовыражения. Если они будут действовать без оглядки, то сами себя покажут — рано или поздно. А что касается выявления потенциальных лидеров. Вы и сами все знаете, наверняка. Есть смысл проводить конкурсы, олимпиады, семинары.
Я лично прекрасно помню, как в школьные годы старался ездить на все олимпиады по математике, геометрии. Жили мы очень бедно, одежды нормальной не было. Но мать подшивала для меня парадные отцовские штаны, я напяливал огромные кирзовые сапоги, надевал перелицованную рубашку и ехал в таком виде в город. Что показательно… Ведь мы, деревенские, часто щёлкали задачки получше всех этих городских аристократов. Было такое.
В общем, Беларусь страна довольно большая, не забытая Богом и не обделенная талантами. При желании здесь можно найти людей для реализации самых разных проектов. В общем, все у вас получится.
Всего вам доброго…
Беседовал Александр Новиков