Тренировка была напряженной.
В зале появилась новая девочка, такая дюймовочка из Малибу. И вот перед ней я расстарался, чуть не удавился штангой, отчаянно показывая результат!
После такой энергоотдачи срочно требовалось перейти к водным процедурам.
Так как дело было поздним вечером - в душе я был один, чему очень радовался.
Когда еще намыливался и горланил песню «Хоп, ла-ла-лай!», услышал позывные уборщицы:
— Есть кто в душе или нет?
— Есть! — кричу.
Пою, моюсь дальше.
Краем глаза замечаю, что за полупрозрачной шторкой кто-то маячит…
Перестал петь, отодвинул шторку, гляжу — дородная уборщица в тулупе наяривает пол.
Я ей высказываю, значит:
— Вы чего-это, гражданка, я же сказал, что здесь нахожусь!
— Да вы не переживайте, — говорит — я на вас даже не смотрю. Да и на что там смотреть-то!
Я аж задохнулся от возмущения…
— Вот-вот, говорит антисанитарная нимфа, — лучше помолчите, а то фитилёк скукожился, доступ кислорода перекрывает.
Придя немного в себя, кричу ей, отчаянно кутаясь в занавеску:
— Чего? Вы бы еще здесь в кабинке поскребли своей шваброй!
— Что вы так разоряетесь, это ж моя работа! — сладко распрямилась уборщица. — А по поводу кабинки — тётка заглянула ко мне. — Ох ты! Где ж такую грязь достаете? Не иначе вы холостой! Могу взять над вами шефство!
Я отчаянно упирался, отнекивался и всеми силами пытался удержать край занавески, которую с нечеловеческой силой тянула на себя решительная бабочка.
Поняв, что с этой стороны она не сможет зайти, уборщица сменила тактику.
— О, одёжа твоя? То же, смотрю, мятая вся. Небось сам стираешь, мучаешься? Забыл, поди, милок, что-такое настоящая стирка в опытных женских руках?
И махом сгребла мои пожитки.
Гляжу — исчезла! То ли стирать шмотьё понесла, то ли в засаду зашкерилась…
Выждал я минуты три для блезиру и тихонько вышел из душа, прихватив с собой занавеску.
Слышу — в тренерской телек работает во всю, идёт передача «Моя семья весом в тонну». Заглядываю в дверь — восседает моя Афелия на кожаном диване, прямиком на моих шмотках.
Тут я подробнее её разглядел.
Вся она была такая ладненькая, шарообразная, как гусеничка в солнечный день, с румяными опрелостями на груди и в подмышках. Её пухлые пунцовые щёчки, напоминающие спелые яблоки, готовы были треснуть от перезрелости, придавая лицу восточно-японское выражение. Узенькие глазки призывно манили, а кокетливые чёрные усики придавали её образу законченный пикантный вид.
И вообще весь её лук намекал на какую-то сложную ролевую игру.
Не стал я разбираться в тонкостях хитрой женской стратегии, выскочил из помещения как есть и погнал домой, накрывшись занавеской из душа.
Хорошо, еще что лето и ночь. Так и скакал два километра босиком по остывающему ночному асфальту в легкой полупрозрачной клеёнке, типа ночная фея.
Потом мои вещи, конечно, нашлись — лежали кучей в пыльном углу мужской раздевалки, покрытые томатным кетчупом и щедро присыпанные мышиным помётом.
Правда с той уборщицей я больше не сталкивался.
Так я стал первой жертвой санитарного фронта.