.
Возможен ли в наш век, Романтизм? Мне кажется , вряд ли. Почему? А потому, что, и Романтика, и говоря шире, Романтизм, приходят не тогда, когда нечто романтичное открыто высказывается, а когда есть, что досказать. Например , "давайте говорить друг другу комплименты" (Окуджава), или, "Белеет парус одинокий" (Лермонтов.) Речь в песне Окуджава, совсем не о комплиментах, а о том, о чем мы сокровенно молчим, когда настает особенная тишина как область соборного понимания, или, когда сама тишина досказывает, то, что не высказалось, или высказалось автором. Песня Окуджава - призыв к тишине,как области внимания к сокровенному , и к душе, как, впрочем, и стихи Лермонтова - обращенные к невыразимой, как глубина моря, мечте, не высказаны до самого конца, оставляя читателю измерение тайны и недосказанности. Романтизм в этом смысле, близкий к более позднему Символизму, ( играющему на родственной, хотя и уже,менее жизненной недосказанности), рождается в достаточно сдержанные,хотя и переходные эпохи, например в сдержанной предвикторианской и викторианской Англии начала-середины 19 века, или в сдержанную, хотя и переходную эпоху позднего СССР, говоря, конечно, прежде всего, о шестидесятых, семидесятых годах - прошлого столетья.
А уходит Романтизм, тогда, когда кто- то досказывает, за автора, то, о чем лишь молчит и договаривает тишина, (когда приходят такие откровенные явления как фрейдизм, появляются такие авторы , как Батай, когда на место Веры Холодной приходит более откровенная Мэрлин Монро), либо, когда культура политизируется, консервитизируется. В этом смысле, бетховенская Буря, еще далекая от откровенного Интернационала - феномен именно романтический. Резюмируя сказанное, Романтизм уходит в более откровенные, (либо материалистичные и политизированные ) эпохи, но возвращается в эпохи более сдержанные, хотя, и поздние. Романтизм был присущ почти всем странам и культурам в разные периоды. И конечно, поэзия Сапфо, родившаяся в достаточно сдержанный, хотя и поздний период Древней Греции - романтична, как романтичен и "поздний" Платон.
О каких эпохах мы говорим, обращаясь к Романтизму?
Речь о Романтизме , всегда речь о поздних, переходных, хотя и еще сдержанных периодах, или, лишь о каких- то , границах веков, о так называемых "периодах межвременья". Это и служит объяснением, почему, Романтизм, как культурное явление, обычно, так, недолог. Хотя, это же и служит объяснением, почему каждая зрелая культура стремится к Романтизму. Если же разговор о романтизме сделать более масштабным, (исходя не из течения, а из явления и духовной сути) , можно сказать, что и Средневековая культура, конечно же романтична , (и Боттичелли, и Шекспир, и Рафаэль, и Данте), а греческая культура, классична.
Например, Гегель, эту разницу понимал именно так.
Хотя, возможно, Гегель , прямо так не писал, а писал лишь о том, что Классицизм возник на почве культуры Древней Греции и Рима, а Романтизм возник на почве Средневековья. Однако, были авторы, которые прямо причисляли все Средневековье к Романтизму, и были правы. Психология, культивация переживания и эстетизм, взгляд и на красоту и на искусство как на области суверенные, (свободные и от земной материи и от подражания жизни, не смотря на строгое следование канонам, и традиции ), все это и возникло в эпоху христианского Средневековья - как , именно Романтизм, который в 19 веке, лишь возродился.
Серьезнее ли Классицизм Романтизма?
Вряд ли , серьезнее. В качестве примера, из русской поэзии, Баратынский романтик, а Пушкин по сути больше классицист, (хотя, и классицист, уже, поздний), но не романтик. Тем не менее, Баратынский и по поэтике, и по природе размышления, конечно, серьезнее Пушкина, и это их сильно отличает. Хотя, у Баратынского нет такой легкости и игры, (какая есть у Пушкина) но, за то у Баратынского, есть особенная философская глубина.
Однако, лучше ли Баратынский Пушкина?
Бродский считал, что лучше, ибо, Баратынский серьезнее, и может быть, Бродский и прав. Я бы сказал, что у Баратынского есть философская глубина, но нет игры и свободы. В каком смысле? Свобода связана у Пушкина со случайностью, (случаем, и игрой), потому и Евгений Онегин написан полушутливо, и Маленькие Трагедии Пушкина волнуют, но не гнетут, не оставляя ощущения тяжести, или безысходности на душе читателя.
Даже умирающий Дон Жуан остается свободным.
Свободен Дон Жуан потому, что он отважен и легок, как и легок его Моцарт на фоне тяжелых доводов такого же тяжеловесного, как и Каменный Гость, Сальери. Любовь, порой напоминающая игру, делает людей отважными и легкими, а более глубокая,хотя и темная зависть, тяжелыми , и несвободными. Потому, что, чем по настоящему плоха зависть?
Тем, что в зависти нет игры.
Нет игры, как и поля возможностей, и нераскрытых смыслов,в заранее обрекающем сравнении в пользу другого, и потому нет свободы, что нет выхода из зависти как безысходности, или плена я. Любовь выход из замкнутости я, что не отнесешь к зависти.Таков весь любящий Пушкин, полный богатства игры, поля возможностей и смыслов, на которых и строится его поэтика.
И все таки, даже, не смотря на эти черты, Пушкин, совсем не романтик.
Не потому не романтик, что в Пушкине нет совсем романтических образов, понятий, или, чисто романтической диалектики, а потому, что Пушкин переосмысляет романтизм, как может быть свою юношескую болезнь, (хотя, с романтизмом, переосмысляет и классицизм), и тем не менее, приходит, скорее к классически-обновленным, для 19 века ценностям.
Пушкин верит в прогресс, в миссию Петра, в русское просвещение.
В поэзии же Баратынского, в Просвещение не верящего, действуют Одиночество, Необходимость, Время и Судьба , а не Случай и Вечность -(почти брачно связанные, как у Пушкина.) Более глубокому, романтичному, но, в то же время, и тяжеловесному, и меланхоличному Баратынскому не хватало, может быть, легкости. Не следует так же, забывать, что , Баратынский самый первый рассудочный поэт в русской поэзии.
Как заметил Пушкин, Баратынский оригинален,ибо мыслит.
Потому, что и Баратынский – романтик поздний, с одной стороны, культивирующий чисто романтические начала, (как и романтическое раздвоение своего я), а с другой стороны, это поэт, уже, не слишком доверяющий чувствам, и любящий мысль. Однако, Баратынский – не только поэт- мыслитель,это и поэт -психолог, анализирующий свои чувства.
Конечно, и Пушкин любит мысль.
Однако, Пушкин ,в котором больше игры, и воображения, недосказанности и легкости, всегда, больше размышляет, чем мыслит, и в отличие от Баратынского, не анализирует свои чувства , даже, верит им. В том числе и тогда, когда размышляет. Впрочем, поэзия и литература вообще больше размышляет, чем мыслит, мыслит одна философия. А в искусстве художник размышляет.
Хотя, с другой стороны, Баратынский - и размышляет, и мыслит.
Почему, эти понятия, все- таки, следует различать?
Их, скорее не следует слишком смешивать. Если мыслит в собственном смысле (или лучше сказать в стремлении к суверенности мышления), философия, то искусство, как было уже замечено, не мыслит, а размышляет, как размышляет Пушкин, Достоевский, или Ван Гог. Размышление - и мышление разные понятия. Мышление более отвлечено от явления за которой мысль ищет сущность, ибо мышление стремится к поиску сути, или смысла.
Ибо, мысль, прежде всего, стремится к поиску мыслимого.
А размышление - всегда более связано с жизнью, и никогда не порывает с явлением, ибо размышление связано с воображением, и фантазией , (которые лучше видят явление) и потому размышление, более художественно. Размышлять значит переживать. Мышление всегда стремится к некоей суверенности, независимости от наших чувств, или состояний души.
Однако, это не скажешь о природе размышления...
Философия в этом смысле недостаточна без искусства, как и искусство без философии, (так же, как мысль недостаточна без размышления, или размышление без отчетливости мысли. ) Если привести примеры из философии, Хайдеггер больше мыслит, а Кьеркегор , больше размышляет. Размышляет, конечно же, и Розанов и Шестов.
Как размышляет и « вечно мыслящий» Баратынский.
Размышление более литературно, и как я уже писал художественно, чем в чистом виде "философично" . Впрочем, на самом деле, в России - и писатели и философы, и даже публицисты и художники, всегда, больше размышляли, чем мыслили.
Как, только, в музыке можно размышлять, а не мыслить.
