Личности замечательной эпохи — БССР
В этом году в нашем обществе активно отмечается 100-летие образования БССР. И если историки ломают копья по поводу многих нюансов с точной датой образования этого государства, его подлинной значимости и роли, то мы хотим сказать следующее.
Любое государство — это прежде всего люди. Благодаря БССР смогли проявить себя принципиально по-новому многие белорусы.
Да, им на долю выпало не самое простое время. Войны, голод, кровь, всевозможные лишения, не всегда желанные перемены… Но в таких условиях закалились и выковались совершенно потрясающие характеры и судьбы. Об одном таком символе времени мы хотим сегодня рассказать.
Николай Трофимович Белко, родоначальник одной из самых известных профессиональных династий и фамилий в нашей стране, бессменный руководитель столичного «Кристалла» с 1978 по 2001 год.
Впрочем, мы решили, что о своей жизни и судьбе он расскажет сам.
В основе материала — прямая речь Николая Трофимовича… И несколько наших обобщающих комментариев.
Наш общий взгляд
Сегодня Заслуженный работник промышленности Республики Беларусь Николай Трофимович Белко большую часть года проживает с женой в своем доме под Минском. Дом был построен в «переходное время» — в 1991 году. Возведен он по авторскому проекту хозяина: человека необычайно творческого, наделенного светлой во всех смыслах головой и замечательными руками. На участке вся пресловутая мужская работа до сей поры делается им. Особая гордость Николая Трофимовича — теплицы собственной конструкции.
При этом вызывает недоумение и сплошные вопросы другой факт: почему этот человек достаточно рано оказался на «заслуженном отдыхе». Да, сейчас ему уже изрядно за 80, тут вопросов особых быть не может.
Но в 2001 году, в свои 67 лет, он каждое утро выжимал 24-килограммовую гирю по десять раз — обеими руками. Минимум.
Да бог с ней – с гирей. Его опыт, знания, воля и профессионализм заслуживали максимального, на 100 % применения.
Но не нам судить и что-то советовать. Тем более – сегодня.
А пока переходим к основному блюду: своеобразному блочному материалу-исповеди от лица героя этой «немелкой» публикации».
История с датой рождения
«Мать невероятным образом повлияла на мою судьбу. Она ведь записала официальную дату моего рождения на 2 января 1935 года. Хотя родился-то я реально в 1934-м, 20 декабря. Почему так произошло?
Время тогда было неспокойное, «предпороховое», с ощутимым запахом большой войны… И мальчикам многие родители годы старались искусственно «скостить».
Во всяком случае, в нашем поселке Острино (недалеко от города Щучин), находившемся на тот момент на территории Польши, священник давал именно такие советы молодым родителям — убавлять детям возраст. Мама его послушала.
В итоге такая маленькая хитрость спасла меня от военной службы. По метрике 18 лет мне исполнилось только в 1953 году. Тут как раз умер Сталин, дышать стало намного свободнее. А я получил возможность дважды подряд поступать в минский политехнический институт.
В 1954-м я стал студентом химико-технологического факультета минского БПИ. Мама чрезвычайно радовалась и говорила, что инженер на любом пищевом предприятии всегда будет с куском хлеба».
Как складывались молодежные карьеры в советское время
«Многие почему-то уверены, что я закончил ВУЗ с красным дипломом. Но нет… У меня, как у Чапаева в замечательном фильме, с языками были проблемы. Я и в ВУЗ поэтому поступил только со второй попытки. Хотя по основным предметам в дипломе у меня — только пятерки, но красный диплом меня как-то обошел стороной.
Кстати, на последнем курсе я женился на однокурснице, чтобы нас не разлучили при распределении. И нас вместе направили на Тимковичский спиртзавод, отнюдь не преуспевающий, чтобы не сказать хуже. Так что мы с моей супругой Галиной Федоровной вместе с 1959 года, с момента окончания института.
Так вот, на Тимковичском спиртзаводе я около года проработал сменным химиком-технологом.
Потом меня откомандировали на Верховичский спиртзавод в Каменецком районе. Там как раз строился новый крахмальный цех, и мне доверили технадзор за его строительством. Был в итоге на нем завпроизводством, главным инженером.
А когда директора направили укреплять колхоз, меня рекомендовали на его должность. За пять лет на этом спиртзаводе многое удалось сделать и, полагаю, неплохо.
Во всяком случае, в 1966 году меня уже направили в Министерство пищевой промышленности.
В общем, в тридцать с небольшим лет открылась перспектива стать серьезным чиновником республиканского масштаба. Однако вмешались то ли судьба, то ли провидение, то ли еще кто-то.
В общем, получилось так, что меня неплохо знал по практической работе тогдашний директор «Кристалла» Михаил Константинович Боярович. Он и тогдашний заместитель министра пищевой промышленности БССР заявили в один голос: «Николай, ну что ты будешь в министерстве штаны протирать? Ты же хороший производственник».
Так я в 31 год стал главным инженером на «Кристалле».
Кристалловский меридиан
«Про «Кристалл» много и справедливо пишут, что это флагман, лидер, чемпион. Но 52 года назад, впервые попав на эту территорию, я немного оторопел.
Сначала увидел деревянную проходную. Весна была, погода ненастная, грязища. И для того, чтобы пройти в головной водочный цех, нужно было идти не по земле, а по постеленным доскам. Иначе можно было увязнуть в самой настоящей «дрыгве».
Директор, М. К. Боярович, на тот момент только что пришел на «Кристалл» с Витебского завода, который он за 4 года серьезно изменил. И нужно было начинать преобразования на столичном, головном заводе.
В 1960-е годы белорусские ликеро-водочные заводы по общим производственным показателям распределялись так. На первом месте шел Витебск, дальше — Климовичи, только на третьем — Минск, на четвертом — Гомель. И замыкал эту пятерку Брест.
Но уже к началу 1970-х годов наш завод вышел на бесспорное первое место. И с тех пор никому его никогда не уступал.
А что касается моих первых профессиональных шагов в Минске… Было чрезвычайно важно не ошибиться с «направлением главного удара». И я считаю, что мы тогда сделали все правильно.
Начинали с внедрения принципиально новых технологий, а конкретно — ректификации спирта. На момент моего прихода на заводе стоял старый трофейный агрегат, немецкий. Давал он в сутки 1700 декалитров продукции типа «шнапс», то есть более чем сомнительного качества.
Но в начале 1970-х годов мне удалось получить оригинальный подарок от главного инженера из нашего Министерства пищевой промышленности. Он как раз уезжал в Москву на повышение и, в чем-то мне симпатизируя как человеку и специалисту, прямо спросил: «Николай, что мне можно сделать для «Кристалла»?».
Я тут же попросил денег на строительство нового ректификационного цеха. Денег нам в 1972 году дали. И цех этот, насколько мне известно, успешно работает по сей день.
А нам без малого 50 лет тому назад можно было думать и внедрять в жизнь то, что сегодня называется качеством «кристалловской» продукции.
Тогда же М. К. Боярович, будучи весьма энергичным руководителем, пробил финансирование строительства на «Кристалле» современного тарно-посудного цеха.
Далее, уже при моем руководстве, на территории завода укладывался асфальт, прокладывались новые кабели, делалась ливневка. Много чего тогда менялось и строилось с нуля.
Попутно начали строить новое винохранилище. Мы на «Кристалле» ведь когда-то могли выпускать почти 2 миллиона декалитров классических вин из виноматериалов Молдавии, Азербайджана и т. д.
Между прочим, то качество и те объемы сегодня еще никто не повторил на постсоветском пространстве».
Шпионская история
«Сорок с лишним лет назад СССР чрезвычайно хотел производить такой легендарный напиток как виски. Но нам шотландцы — основные держатели бренда, как сейчас говорят, — всячески перекрывали кислород.
И вот в 1970 году в Японии, в Осаке, открывается колоссальная выставка. Кстати, японцы к тому времени уже давно получили разрешение на производство и реализацию этого напитка. А нам, соцлагерю, не продавали и не предлагали ничего: ни технологий, ни лицензий, ни устных разрешений на выпуск виски».
Скажу откровенно, меня включили в состав делегации с определенными надеждами.
У меня еще во время учебы в институте обнаружили фотографическую память и прочие неординарные способности. И всячески пытались их направить в русло почетного служения спецслужбам. А я категорически оказывался и занимался своим делом — производством.
В 1970 году я уже был 4 года главным инженером на «Кристалле». И планы выпускать алкогольный символ Шотландии у нас имелись весьма серьезные. В общем, от поездки в Японию ждали многого.
В итоге же на ведущий японский завод по производству виски советскую делегацию привели с охраной и… толком ничего не показали. Но когда нас выводили через черный ход, я увидел сердце вискокуренного производства — агрегат по перегонке спирта и сфотографировал его… глазами. Разумеется, никаких фотоаппаратов нам с собой проносить не разрешалось. Но я его за счет своей памяти просто записал «на подкорке».
Потом уже, дома, сделал чертеж и подробное описание этого агрегата, представил детальный отчет в Госкомитет по науке и технике. Но виски в СССР так и не разрешили выпускать. Шотландцы были непреклонны, а мы не стали переступать через запрет.
Хоть создать вискокуренное производство было вполне реально. В общем, мои «разведданные» не пригодились.
Зато на память осталась вот эта «пляшка» с виски, с японской выставки. Дата выпуска — 1900 года. Такие сувениры дарили некоторым участникам этого форума.
Говорят, на черном рынке в Москве уже тогда, почти 50 лет назад, она стоила более 2 тысяч долларов. Сколько стоит этот виски сейчас, боюсь даже представить».
Как нас покупали американцы в 90-е
«Другая неординарная история случилась со мной уже в Минске в начале 1990-х годов, когда все рухнуло, включая великий и могучий СССР. Тогда руководитель американской компании Jack Daniel Distillery вел со мной переговоры, чтобы купить винодельческий участок на «Кристалле» и освоить здесь выпуск их виски… Такая вот ирония судьбы.
Он мне подарил свой знаменитый продукт, бутылку Jack Daniels, долго торговался по поводу перспектив его производства в Минске.
Но я категорически отказал.
Американец держал нас за каких-то полоумных людей из третьего мира и банально хотел обмануть».
Заблокированное «Единство»
«Что еще вспоминается из того переходного времени, когда фактически не стало СССР и БССР, а Республика Беларусь еще только делала свои первые шаги на дороге независимости? Пожалуй, вот эта история, не получившая логического завершения.
Так вот, мы после распада СССР на «Кристалле» хотели запустить в серию уникальную водку «Единство», используя лучшие технологии украинских, российских и белорусских производителей.
«Кристалл» давал под нее кремневую воду, москвичи — рецептуру «Столичной». Но украинцы этот интереснейший проект не дали вывести на промышленный уровень.
Я лишь успел выпустить пробную партию. Один из образцов у меня хранится дома. На память и как повод для размышлений.
Правда, кое-что из технологии для производства сорокоградусного «Единства» — кремневая вода в частности — позволило выпустить на «Кристалле» во второй половине 1990-х годов лучшую на тот момент водку мира «Всеслав Чародей». К сожалению, этот продукт быстро сошел с арены. О причинах я могу рассказать чуть позже».
Несостоявшийся моряк
«У меня на трюмо висит настоящая моряцкая бескозырка… Многие спрашивают, о ком это память и проч… А на самом деле это — память о моей юности. Я ведь сначала хотел быть моряком. Подал документы в Калининградское военно-морское училище и одной ногой был уже там. Но нашелся один умный человек: рассказал, что значит на самом деле служить во флоте. И в итоге я прислушался к советам «старших», отказался от карьеры моряка и пошел в инженеры пищевой промышленности. Конкурс был в институт сумасшедший. Специальность считалась потенциально сытной. А ведь голодали во времена моей юности многие.
А когда мать узнала о моих морских мечтаниях, она только что на коленях не умоляла: «Коленька, не надо»… Маме я многим обязан в жизни».
О печальной эпохе Горбачева и замечательных коллегах
«Как и все профильные предприятия СССР, мы чрезвычайно тяжело переживали печально знаменитый сухой закон имени Горбачева.
Объемы производства резко урезали. Нас заставляли делать все что угодно: соки, морсы, безалкогольные напитки. Пробовали на излом, издевались просто. Отрасль тогда потеряла много специалистов, наработок, идей.
Но все же после распада СССР и отмены всех этих убийственных для «ликерки» распоряжений «Кристалл» неожиданно для многих стал одним из лидеров на постсоветском пространстве.
И тут нет никаких особенных секретов. Просто кадры нам удалось с большего сохранить. И в конце 90-х годов прошлого века мы выпускали более 50 % ликеро-водочной продукции в масштабах Беларуси. Тогда же удалось избавиться от 15 старых спиртзаводов, находящихся в нашем подчинении.
По сути, мы за собой закрепили три новых сырьевых предприятия: в Уречье (директорами в то время были Д. А. Анисимов и С. В. Пилюк), Березино (директор В. Н. Леоненко), Хотове (директор В. А. Рублик). Их, кстати, строили либо модернизировали в разгар антиалкогольной компании.
Также до трех сократили число подведомственных крахмальных заводов, провели там максимально возможные реконструкцию и модернизацию. Хотел бы отметить Сновское предприятие, возглавляемое на моей памяти Р. П. Копытко.
Ну, и конечно, Веселовский крахмальный завод под началом Ю. С. Чернышева. Сегодня Юрий Степанович более чем успешно возглавляет Гродненскую табачную фабрику «Неман» и является одним из знаковых руководителей, Заслуженным работником промышленности Беларуси. А начиналась его блестящая директорская карьера все же в Веселово…»
О разумном риске и уроках истории
«Должен признать… В 80-е годы я сознательно рисковал, шел вразрез с пресловутой генеральной линией партии, укрупняя сырьевые предприятия «Кристалла»… Почему? У меня было твердое ощущение: вся эта бестолковая борьба быстро закончится.
История учила тому, что сильное государство никогда не откажется от своей алкогольной продукции. Более того, полное подчинение нашей отрасли государственным интересам творило чудеса в экономике многих стран.
Я надеюсь, что так всегда будет у нас в Беларуси. То, что частные интересы в производстве водки и иной крепкой алкогольной продукции порой одерживают верх над государственными — это неправильно и вредно для нас всех.
Как бы там ни было, «Минск Кристалл» не так давно стал головным, управляющим предприятием большого государственного холдинга, оставаясь бесспорным флагманом отрасли. Мне это приятно, не скрою. Ведь многое для этих нынешних успехов делалось на моей памяти.
Хотя я и сожалею, что многое из задуманного не удалось реализовать. А надежды на то, что мои идеи реализуют последователи… На то они и надежды... Из, них, как говорится, рубашку не сошьешь».
О «конкуренции» с младшим братом Василием
«Мне было приятно, что в свое время Василий Трофимович решил свою судьбу связать с ликеро-водочной промышленностью. Не скрою, я там в какой-то степени повлиял на ситуацию.
Изначально ведь Вася, как и я в юности, бредил морем. У него за плечами Калининградский политехнический институт по специальности судовой инженер-механик, опыт дальних плаваний и морской романтики.
Но все же я всегда считал, что зрелый прагматизм важнее любой воздушности.
Параллельно Вася решил наконец, что сухопутная жизнь для его семьи будет спокойнее. А тут еще и случай помог.
Тогда в Брест директором местного ликеро-водочного завода назначали прекрасно мне знакомого по Верховичскому спиртзаводу М. И. Терешко. И я обратился к нему с просьбой: «Михаил Иванович, а не мог бы ты взять моего брата к себе, попробовать в деле?».
В итоге Василий стал там механиком, потом его через довольно приличное время назначили главным механиком.
После смерти главного инженера ему предложили этот пост.
Наконец, когда на пенсию пошел Терешко, он рекомендовал вместо себя своего главного инженера.
И Василий Трофимович замечательно проработал в директорской должности почти 20 лет.
Несмотря на то, что нас в 90-е пытались столкнуть лбами друг с другом, наши отношения не изменились. Мы друг друга всегда уважали и поддерживали. Хотя у нас абсолютно разные взгляды на многие принципиальные вещи. Но это нормально. Если бы люди были все одинаковые, это была бы уже не жизнь.
Могу лишь рассказать вам, как когда-то наше предприятие способствовало качественному развитию брестского завода.
Дело было так. В свое время все ликеро-водочные заводы БССР подчинялись «Кристаллу». Тогда все стремились выходить на экспорт. Но не было какой-то стратегии.
И мы с М. К. Бояровичем первыми в СССР предложили так называемую узкую специализацию — для предприятий ликеро-водочной отрасли.
Если говорить предметно, то основное производство ликеров мы отдали Гомелю, горьких настоек — Витебску. А весь наш «размытый» по республике экспорт забрали со всех белорусских заводов и передали в Брест: из-за близости к границе и хорошей воды.
Там в итоге и был построен современный цех по выпуску экспортной продукции.
Да, потом по пути узкой специализации пошли все республики СССР. И к 1985 году на экспорт работали 15 заводов из 15 советских республик».
История с «Беловежской»
«Хотя эта наша настойка была разработана в Минске, но на экспорт ее долгое время выпускал Брест.
С «Беловежской» ведь связана достаточно интересная история. Во второй половине 50-х годов Хрущев уже боролся с пьянством. А тут он должен был как раз посещать БССР с визитом. Дело было в 1957 году. И вставал серьезный вопрос на уровне белорусского правительства: чем угощать Никиту Сергеевича?
В то время появилась теория, что горькие настойки, ликеры и прочие цветные крепкие напитки в чем-то полезнее обычной белой водки. И в Минске В. Г. Свиридо — крупный ученый, автор первой в СССР фундаментальной книги по ликеро-водочной отрасли (а по совместительству — заместитель председателя Совмина БССР) вместе с Л. И. Чистовской, заведующей лабораторией «Кристалла», разработали рецептуру «Беловежской». Хрущеву очень понравилось.
И она с его легкой руки пошла в народ».
О секретах и драме лучшей водки мира
У меня имеются 44 оригинальных патента на изобретение. Но самым весомым из них я считаю, пожалуй, кремневую воду.
На ее основе создавался «Всеслав Чародей», уникальный для 1990-х годов продукт, лучшая водка мира по оценке посетителей выставки в Лас-Вегасе, официальный напиток на вручении премии «Оскар» в Голливуде и Каннского кинофестиваля.
Кстати, под него впервые на постсоветском пространстве был разработан новый спирт «Супер-люкс». Но мировые иностранные бренды типа «Смирнофф», «Абсолют» и т. д. сделали все, чтобы наш бренд ошельмовать и уничтожить. Многое у них получилось.
Да и мы, откровенно говоря, не были до конца готовы к тому, что за свое первенство нужно уметь серьезно сражаться.
Плюс после моей отставки работы по кремневой воде — основе качества «Всеслава Чародея» — были фактически свернуты».
О быстром назначении и роли Машерова
«Так уж получилось, что на должность генерального директора «Кристалла» в 1978 году меня «благословлял» лично Петр Миронович Машеров. Но проходило все это в абсолютно рабочем режиме, без какого-то пафоса.
Машеров задал на совещании в ЦК мне два вопроса, один я помню до сих пор. Он спрашивает:
— Какие объемы производства у вас на предприятии сейчас?
— Такие-то, — отвечаю.
— Так вы, — уточняет он, задумавшись на мгновенье, — делаете на 76 миллионов долларов продукции в год?
— Да, около того…
— Молодец, — жмет мне руку Машеров. — Поздравляю с назначением.
Собственно, вся история».
О детективной истории появления «Белорусского» бальзама
«В 60-е годы в СССР существовал один общепризнанный бальзам —«Рижский». Думаю, он мог остаться единственным и неповторимым на советском и постсоветском пространстве продуктом до сих пор. Но судьба распорядилась по-своему.
У меня был один родственник. Получилось так, что в 1967 году он присутствовал на одном закрытом совещании в Ленинграде. Там докладывали, обменивались опытом и дискутировали на тему принципиально новых консервирующих пищевых веществ для нужд армии. И на совещании прозвучала тема прополиса. Он же (родственник, а не прополис, само собой) знал сферу моих интересов. И поделился информацией по-семейному.
Я чрезвычайно заинтересовался этой идеей, поработал в лаборатории «Кристалла» с коллегами и отчетливо понял: мы можем сделать абсолютно новое, причем сравнительно недорогое бальзамическое вещество.
В чем основа «Рижского» бальзама? В том, что в него входит перуанское бальзамическое масло, очень дорогое, между прочим. Его исторически добывают в Перу из коры толстокорых деревьев. Рецепт этот был разработан еще в царские времена. Больше ничего нового в данной нише придумано не было.
Мне тогда очень помогла наша знаменитая заведующая лабораторией Л. И. Чистовская. Мы на «Кристалле», благодаря во многом как раз ей, первыми в мире установили: оптимальная вытяжка всех полезных веществ из прополиса происходит в семидесятиградусном растворе спирта. Дальнейшее уже было дело техники.
Мы много фантазировали с различными сочетаниями трав, порядка трех лет добивались оптимальных соотношений…
И вот, наконец, я посчитал, что нужный результат получен, и повез утверждать рецептуру нашего детища в Москву, на заседание Центральной дегустационной комиссии СССР. Но после моего доклада и удачной дегустации мне сообщают, не глядя в глаза: «Хороший продукт, но нужно его доработать».
Я еду в Минск, дорабатываю и — снова в Москву. А комиссия эта собирается не чаще одного раза в квартал, и на нее не так просто попасть. Тем не менее, три раза я там в течение года побывал. Не утверждают, черти, хотя и нахваливают.
Понимаю, что это все уже — на грани сумасшествия, но не сдаюсь, как гвардия у Наполеона.
Наконец, мой однокашник по БПИ, сосед по комнате в общежитии и на тот момент – заведующий лабораторией в Москве, смилостивился над моими мытарствами и говорит вполголоса: «Николай, пока ты не возьмешь в соавторы директора нашего института пищевой промышленности, тебя здесь не пропустят».
Но у меня не тот был характер, чтобы под кого-то подстраиваться. Поехал снова переделывать бальзам.
А я, так уж получилось, дружил с ребятами из охраны Машерова. И как-то рассказал о своих страданиях. Они попробовали образцы, загорелись по-хорошему, доложили… И говорят как-то: «Николай, ты везунчик. Шеф завтра едет к Косыгину и попробует решить твой вопрос»…
Мне потом рассказывали, что Петр Миронович дал Алексею Николаевичу Косыгину (председателю Совета министров СССР, легендарному промышленнику) попробовать наш «спорный продукт» и говорит: «Вот, хлопцы в Минске разработали наш, уникальный белорусский бальзам, а у тебя тут какие-то бюрократы его не пропускают».
Так председатель Совмина СССР Косыгин тут же распорядился за ночь созвать дегустационную комиссию со всей страны. Меня туда не приглашали уже. Но, понятное дело, бальзам наш после такой протекции утвердили единогласно.
Я потом много услышал «нового» в свой адрес от прямого начальства. Но это уже было не важно. Продукт пошел в серийное производство.
А потом вовсю стали гулять новые оригинальные бальзамы по Советскому Союзу. Хотя по-настоящему достойные, альтернативные продукты нашему получились только в Сибири и Киргизии».
Подводя черту
Николай Трофимович Белко видел в жизни многое. Радостного и печального было там примерно поровну. Имелись триумфальные поездки в легендарный французский Коньяк, где он отбирал коньячные материалы для производства будущих знаменитых «кристалловских» коньяков. Пробить их производство помог опять же Косыгин, явно благоволивший талантливому, характерному белорусу.
Но был оригинальный патент, который купили в Испании за очень приличные деньги. А советское государство заплатило изобретателю 100 рублей, на этом поставив точку в финансовых взаимоотношениях. Хотя всего одно реализованное изобретение такого уровня на Западе способно кормить патенто-обладателя всю жизнь.
Имелись правительственные награды и звания для него лично и для родного «Кристалла». Но была также отставка, которой он так и не простил виновным в ней людям — а конкретно, тогдашнему руководителю концерна «Белгоспищепром» Виктору Казеко и его сыну Андрею, работавшему на «Минск Кристалл» начальником отдела сбыта. (Уже в 2002 году они были задержаны, а в 2003 получили серьезные сроки за создание масштабных коррупционных схем. Но это будет позже).
А 17 лет назад отставка Белко-старшего стала для всех профессионалов отрасли… С чем бы сравнить тот эффект?.. Ну, скажем, с появлением ядерного гриба над Хиросимой.
Сказать, что это был шок — ничего не сказать. Обойдемся без подробностей.
Вот лишь факт чистой воды. В декабре 2001 года Н. Белко пригласили в недавно собранный концерн «Белгоспищепром» и сообщили, что контракт с ним не продлевается…
Сам Николай Трофимович так подводит итог той истории: «Я приехал из «Белгоспищепрома», собрал какие-то свои вещи из служебного кабинета. И уехал…
И впервые с 2001 года появился на предприятии уже в июне 2013 года. Тогда отмечалось 120-летие РУП «Минск Кристалл». Меня новое руководство пригласило в качестве почетного гостя.
Все это очень приятно и важно. Хотя я откровенно сознаю, что за 12 лет мог бы еще много принести пользы заводу, которому до этого уже отдал 35 лет жизни».
В общем, несмотря ни на что есть определенное чувство гордости за сделанное, но никто не снял со счетов и печаль из-за того, что не удалось провести задуманную модернизацию и реконструкцию будущего РУП «Минск Кристалл» так, как он это представлял.
Сегодня Николай Трофимович рассчитывает на то, что продолжатся работы по комплексному внедрению в производство (на принципиально новом уровне) его любимого детища — уникальной кремневой воды, в свое время обеспечившей прорыв «Минск Кристалла» на ведущие мировые рынки.
Как бы там ни было, Белко-старший в духе старой сказки Гайдара «Горячий камень» говорит: «Я ничего бы не хотел менять в своей жизни. Тем более, проживать ее абсолютно по-другому сценарию. Мне не стыдно за то, что в ней было».
Краткая биография — в 10 фактах
1. Николай Трофимович Белко. Родился в г. Острино Гродненской области (тогда — территория Польши). День рождения по паспорту — 2 января 1935 года. Реальная дата рождения — 20 декабря 1934 года. После окончания химико-технологического факультета БПИ в 1959 году работал, по сути, на трех предприятиях.
2. И если на Тимковичском спиртзаводе после институтского распределения занимал достаточно скромную должность сменного химика-технолога, то уже начиная с перехода в 1960 году на Верховичский спиртзавод в Каменецком районе неизменно занимал руководящие должности. В 1961 году, работая в Верховичах, стал самым молодым директором в системе пищевой отрасли БССР.
3. В апреле 1966 года назначен главным инженером объединения «Кристалл», в состав которого, помимо Минского, входили также Витебский. Брестский, Гомельский и Климовичский заводы.
4. В 1972 году становится директором спирто-водочного объединения «Кристалл». В 1976 году настоял, чтобы прежний директор предприятия М.К. Боярович, оставшийся временно без работы, вернулся на «Кристалл» в качестве директора.
5. С 1976 по 1978 годы Н. Т. Белко был заместителем генерального директора «по головному заводу».
6. В 1978 году, после назначения М. К. Бояровича на должность заместителя министра пищевой промышленности, назначается генеральным директором Минского производственного объединение спиртовой и ликеро-водочной промышленности «Кристалл». В 1986 году оно было переименовано в МВВЗ «Кристалл». Является патентованным автором 44 изобретений; один из главных разработчиков лучшей водки мира конца 90-х годов XX века «Всеслав Чародей».
7. В декабре 2001 года был уволен с МВВЗ «Кристалл» в связи с «непродлением трудового контракта».
8. Заслуженный работник промышленности Республики Беларусь. Первым в отрасли был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Персональный пенсионер республиканского значения
9. Женат. Супруга — Галина Федоровна Белко, яркий специалист в сфере виноделия.
10. Сын Николай — экс-генеральный директор Климовичского ликеро-водочного завода. Дочь Ирина – врач. Живет и работает во Франции.
Александр Новиков, Belayarus.by
P.S. В публикации использованы материалы и фотографии из авторского интервью, размещенного в журнале «Продукт.BY» в 2013 году.