Вначале я Мстиславу совсем не понимала. Вроде и слова знакомые, но звучали они как-то странно.
Постепенно, слыша, как она говорит сама с собой, а скорее для меня, комментируя все что делает, я начала понимать смысл отдельных предложений. Сама пока свободно говорить не могла, но отдельными словами объяснялась.
Мстислава очень не хотела обрезать мне волосы, но после десяти дней на лавке они свалялись в плотный войлок и не поддавались деревянному гребню. Как же не похожи были эти тонкие светлые волосы, на мои темные тяжелые и прямые. То что тело не мое, я поняла в первый день, когда поднесла к лицу тонкую руку с почти прозрачными пальцами с обломанными ногтями.
Мстислава вздохнула: «И зачем я тебя послушала? Теперь, что не так, я в ответе.»
Я удивленно на нее посмотрела: «Почему?»
«Волосы обрезала, судьбу поменяла. А что если не к добру.»
Я попыталась до нее донести, что если бы у владелице тела было все хорошо и судьба ее шла по правильному пути, то Мстислава, не подобрала бы меня избитую и брошенную на берегу, умирать. Но для такого длинного изречения, моего словарного запаса, пока не хватало.
Я попыталась пожать плечами и поднять руку, но поняла, что все силы ушли на то, что бы повернуться на бок.
Не знаю, сколько лет было Мстиславе, мне она всегда казалась похожа на Бабу Ягу из книжке, что была у меня в детстве, с русскими сказками, в ней было мало текста, зато красивые картинки. Там была Баба Яга, сгорбленная, в сером платке, из под которого не видно волос, с крючковатым носом, с темными нахмуренными бровями и острым взглядом черных глаз, такой была и Мстислава. Только сгорбленной она особо не была, а из под платка виднелась, толстая черная коса.
Избушка, в которой она жила, стояла на отшибе, в стороне от дороги, ведущей в город. Старуха жила в ней одна, за все время, что я прожила здесь, родственники ее не навещали, да и вестей не передавали .
Сама изба из толстых темных бревен, между которыми виднелся засохший мох, кое-где промазанный глиной, состояла из одной отапливаемой комнаты, площадью метров двадцать, холодных сеней и пристроенным к задней стене навесом "сараем". Пол в избе был деревянный, приподнятый над землей, на толстых бревнах.
В полу находился лаз в не глубокий погреб, в котором хранились скудные остатки овощей, козий сыр. Окон, как таковых не было, только прорубленные в стене пара отверстий по высоте в два бревна, что бы не потерять тепло, их задвигали дощечками.
Основное пространство комнаты занимала печь, которая располагалась у входа, справа от дверей. Под лавкой, где я лежала, всегда стояло блюдечко с молоком, я сначала думала для кота, но потом Мстислава объяснила, чтобы задобрить Домового.
Почему-то котов хозяйка не любила, а от мышей спасалась какими-то травами, разбросанными, как в погребе, так и по углам комнаты, да и дым от печи, топившейся по черному, вытравлял всю лишнюю живность.
Вдоль почти всех стен стояли лавки, над ними нависали деревянные полки. рядом с печью они были заставлены расписной глиняной посудой: блюдами, чашами, кружками, горшками, в стороне на полках хранилась другая домашняя утварь. Под одной из лавок стоял старый сундук, его при мне ни разу не открывали.
Для скудной одежды, скатерти и других тряпок, было приспособлено что-то похожее на деревянную выдолбленную колоду, которую закрывали специальной крышкой.
В дальнем от входа углу стоял деревянный стол, на время еды, Мстислава всегда застилала его домотканой скатертью. Уже потом, в мои обязанности входило по вечерам скоблить его, что бы поверхность оставалась светлой.
Икон в комнате не было.
Внутреннюю часть избы я разглядела, пока лежала, набираясь сил на лавке. Слабость не уходила, еще почти две недели, после того, как пришла в себя. Все это время Мстислава помогала мне, отпаивала бульоном и травяным отваром, заставляла садиться, растирала. Она была кем-то вроде местной знахарки. Уже позже, я видела, как к ней приходили за травами, посоветоваться по поводу здоровья, и даже с мелкими ранениями. В основном это были охотники, расплачивающиеся подстреленной птицей, иногда, если требовалось что-то сложное, вправить вывих, затянуть в лубок перелом, а то и залечить открытую рану, отдавали шкурку пушного зверя. Кроме того приходили бедняки с окраин города, которым были не по карману городской знахарь, они могли принести что-то из одежды, зерна, мелкую монетку со странным рисунком, но это была большая редкость.
Как то пришел особый гость.
Если я правильно поняла, важный человек в городе. Это был здоровый мужик с темно-русыми волосами до плеч и окладистой бородой, низкий лоб, серо-голобые глаза немного на выкате, приятным его лицо можно было назвать с большой натяжкой. Звали его Всеволод и с моей хозяйкой они были старыми знакомыми. Потому, как особого уважения она ему не выказывала.
Увидев, что пришел гость, я отвернулась к печи и лежала спиной к комнате. Пару дней назад, Мстислава сказала, что бы я так делала, если кто зайдет.
«Что за, малец?»
Старуха замялась, но объяснять, что я девушка не стала. Я с удивлением услышала ее ответ.
«Да сынок сестры, она хочет, чтоб в город подался. Может ремесло, какое выучит, своим домом, когда вырастет, обзаведется. Пока у меня живет. Если услышишь, может кому помощник из мастеров нужен, не сочти за труд, сообщи с оказией»
Наверное со спины с короткой стрижкой, меня можно принять за мальчика. Я полудремала после выпитого отвара. Поэтому мысли текли вяло, да и к разговору я особо не прислушивалась.
"А чего икону то до сих пор никакую не повесишь? А вот донесет кто? Что делать будешь?"
"Почти всю жизнь без них прожила, и ту часть, что осталось без них обойдусь!"
Все-таки принципиальная у меня хозяйка.
Я то крещенной была, родители постарались, все в девяностые начали срочно креститься, вот и они позаботились. Но в церкви за всю свою жизнь я была считанное количество раз, и большая часть из них с экскурсиями.
А вот девушка, в чье тело я попала, креста не носила, хотя может здесь это не принято, ? У хозяйки что ли узнать?
"Малец то крещёный?" Похоже моё присутствие, не давало Всеволоду покоя.
Он сидел на лавке ещё светлого дерева, около стола, ради важного гостя, покрытого льняной скатертью, вышитой красной нитью. Попивая приготовленный старухой отвар из глиняной кружки, Всеволод очень внимательно меня рассматривал, я даже спиной это чувствовала. Чем-то я ему не нравилась.
"А как же!" Вроде хозяйка даже обиделась.
Подписывайтесь на канал, комментируйте, ставьте лайки))).