- Ничего личного…
Настораживаюсь. Когда говорят – ничего личного, ну значит, сейчас начнется, так начнется, что мало не покажется.
Точно. Началось. Короткое дуло, наставленное на меня, короткий шепоток – ничего личного…
Бегу. В переулки, в улицы, в переходы, стать бы невидимым, как в детстве мечтал, или просочиться куда-нибудь, не знаю, куда, или как в плохих боевиках бывает, подъезжает машина, героя затаскивают в салон, водитель жмет на газ, и скорее-скорее прочь отсюда…
Машина перерезает мне дорогу, вот чер-р-р-т…
Распахивается дверца.
- Скорее… скорее!
Прыгаю в машину, некогда рассуждать, что, где и как, да почему, да зачем…
Поворачиваюсь, смотрю на бескровное лицо водителя.
- Спасибо. Спаси…
Дуло упирается мне в плечо.
Щелчок взведенного курка.
Понимаю, что выскочить не успею, да вообще ничего не успею…
- Хоть скажите, за что…
- Да как те объяснить…
Голос у водителя низкий, хриплый, нехороший какой-то голос.
- Да скажи ему… - гнусавит кто-то сзади.
- Чего скажи, я сам толком не понимаю… Долго объяснять придется…
Еле выжимаю из себя:
- Ничего… я не тороплюсь.
- Ну не торопишься, так поехали… поговорим…
***
- Ну что, парень… - мой несостоявшийся убийца смотрит на меня, - родители-то твои где?
Вздрагиваю. Вот этого вопроса не ожидал, не ожидал…
- Э-э-э… нету.
- А были?
- Смущаюсь.
- Ну… должны были быть… какие-то…
- А если подумать?
- Что тут думать, не бывает так, чтобы сам по себе человек…
- А вы на живот на свой посмотрите повнимательнее…
Смотрю повнимательнее, живот как живот, кубиков нет, не нажил, да и вообще, какие кубики, сейчас, говорят, легкий жирок на животе в моду входит, так что я в тренде оказываюсь…
- Ничего не замечаете?
- А что я замечать должен?
Не договариваю, спохватываюсь.
- Пупок… нету.
- Вот именно.
Не понимаю.
- Это что… генетические эксперименты какие-то?
- Да нет, тут сложнее все…
***
- …ну вот… так они и разошлись…
Внимательно дослушиваю историю, думаю, как бы это потактичнее сказать-то, что всякие амурные дела меня не интересуют, кто с кем расстался, кто с кем сошелся…
Спрашиваю:
- И что?
- А то… детей-то у них не было, понимаешь?
- И что?
- А то. Это же предки твои были… незнамо в каком поколении…
- Не могут они предками моими быть… если детей у них не было.
- Ну, вот и не стали они твоими предками… и всю историю переписывать пришлось.
- Где пришлось?
- Там, - он показывает куда-то вверх, вверх, вверх.
- Ничего не понимаю, но киваю, там, так там.
- Вот и пришлось стирать все последующие поколения.
Пытаюсь острить:
- Ластиком стирать?
- Ну… навроде того. Рука дрогнула, понимаете?
- У кого?
Он снова показывает вверх:
- Там.
- И?
- И что «и»… всех стерли, ты остался… Исправить надо.
Спрашиваю:
- Зачем надо?
- Ну… как же…
- Так зачем надо?
- Гхм…
- Или вы мне сейчас говорите, зачем это надо, или всего хорошего.
Немая сцена.
Водитель открывает дверцу.
- Свободны.
Выхожу. Хочу идти домой, не иду, что-то заставляет меня остаться, остаюсь, смотрю на машину, как она потихоньку, шепотом-шепотом уползает в переулок, в другой, в третий…
Мелкой рысью бегу следом.
Еле успеваю просочиться в закрывающиеся двери, куда уже въехала машина. Бегу через двор, в раскрытую дверь, только бы меня никто не увидел, только бы, только бы, только бы…
Оглядываю стеллажи, стеллажи, стеллажи, фамилии, даты, имена…
С трудом нахожу нужную папку.
Хватаю.
Выметаюсь на улицу, дверь открывается, пропускает меня.
***
Смотрю на страницы, с трудом разбираю блеклые контуры того, что было написано и стерто.
Осторожно обвожу чернилами, почему так дрожат руки, почему, почему…
Только бы не ошибиться, только бы не…
Вместо «о» пишу «а», вместо «Воронцова» «Варонцова», чер-р-р-рт…
Все последующие фамилии тут же становятся через А.
Мысленно бью себя по рукам.
***
Нас сто двадцать три человека.
Странно, когда писал, казалось, что больше.
Много больше.
Думаю, как мы будем прятаться.
И нужно ли нам вообще прятаться…