Интермедия 1
Чем больше ты смотришь на раскрытые окна, тем больше тебе хочется проверить слова одного седого улыбчивого поэта и философа, - «Он взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз…». Так может быть все-таки вверх…? А если и вниз? Так, может быть, это не так уж и страшно? Распахнутые окна, кажутся затаившимися провалами в тайну, у которой не спросишь ответа, если не знаешь правильного вопроса.…
Хотя, к чему «правильные» вопросы…? Сталкиваясь с мечтой, они рассыпаются в прах, лежащий под ногами на перепутье множества дорог. А ты мечтал уйти…
Но даже если ты выбрал правильную тропу, то она не всегда приведёт тебя к желанной цели…
Может, превратившись в тропинку, ведущую через болото, заманить огнями «святого Эльма» в самую глубокую топь, и оставить там безо всякой надежды, издевательски маня мнимой близостью и доступностью свободы…
Может вывести к величественным городам… Прекрасным и таким открытым для тебя, для всех твоих мечтаний и чаяний. То место, где ты, очертя голову, с восторгом неофита, бросившись в омут мелких побед, приходящих достижений и огромного числа «друзей», «подруг», «приятелей» и «товарищей», очнёшься в одно прекрасное утро в мягком кресле с отекшим от бесконечных «праздников» лицом и опустевшей душой. С бокалом виски, пляшущем в одной руке, и заряженным револьвером, в другой…
И снова выбор, - пуля, или, так зовущий к себе, провал раскрытого настежь окна…
Такой простой, и манящий выбор…, нет печалей, нет горестей, нет ничего…, выход для «опустевшего» тебя…
С трудом, разорвав кокон мертвящей пустоты, опутывающей по ногам и рукам, отёкшей мордой, под холодную воду…
Вновь дорога, без вопросов и ответов, просто тропа, ведущая куда-нибудь, а может быть, в никуда, лишь бы идти…
Возвращение к солнечному свету, к такой простой и, уже, кажется, «понятной» дороге опьяняет; куда, никуда, уже не так уж важно, - лишь бы идти.
Ты повторяешь это как заклинание, твердишь себе это, напоминаешь при каждом удобном и неудобном случае, словно скряга, желающий получить, давешний долг от нерадивого заёмщика. Лишь бы идти…
Что-то блестит в дорожной пыли…
Ты поднимаешь это и понимаешь, куда в этот раз привела тебя «знакомая» тропа…
Маленькое, невинное с виду, лезвие опасной бритвы…
Пришло твоё время, вернуться домой, время…
Аккуратно…, не разбудить мать, надеть берцы, камуфляж, взять рюкзак…
Только бы не скрипнул замок…
На сгибе левого локтя, заживший шрам, на правом – кровоточащая повязка…
Твой дом, в котором тебе никогда уже не будет места. Распахнутые настежь окна, открытые окна, окна Твоего дома…
И снова города…
Которые, утратив, блеск и величие, всё так же манили свободой…
Новое решение, не брать, - отдавать. Идти по миру, дарить людям сказки, - о скитаниях вечных, и о любви…
Ты нёс, в своем рюкзаке, радости и печали, смотрел на людей, и не боялся показать себя…
Был паяцем, люди смеялись над тобой и вместе с тобой, над собой…
Но немногие прощали тебе этот смех…
Новые шрамы уродовали тело, а душа твоя оставалась свободной. В тебе не было страха, только радость, свобода и ощущение того, что наконец-то ты встал на свою дорогу, но дорога привела тебя к ней…
Недолгие мгновения счастья…
Под кроватью пылился револьвер, бритва использовалась для банального бритья и окна уже не были провалами в тайну, а стали простым и понятным способом проветривать помещение…
Недолгие мгновения счастья…
Но ты слишком долго был один…
Ошибка за ошибкой, накапливаясь, превращались в лавину, которая обрушилась тогда, когда ты её совсем не ждал…
Ты так сильно хотел оказаться, для неё, самым лучшим, что забыл об осторожности, заигрался и попал в ловушку своих собственных иллюзий. Ей же нужна была реальность…
И ты забыл, ради чего, ты когда-то хотел уйти…
Теперь дорога вела в никуда. На правом бедре висел револьвер, бритва покоилась в герметичном футляре, на бедре слева. Тяжело вытаскивая ботинки из дорожной грязи, ты, тупо, брёл в никуда, повторяя остатки баллад и старые шутки, ставшие твоим вторым я. Звук, хлопающих ставен, привлёк твоё внимание…
Замерев на пороге своего дома, черневшего провалами выбитых окон, ты смотрел на своё отражение, в уцелевшем стекле, распахнутого настежь окна…
Он долго стоял на перекрёстке, выбирая нужную дорогу…
Ничего примечательного с виду в нём не было, берца, камуфляж, и старый потрепанный рюкзак. На правом бедре револьвер, на левом, квадратный футляр, с опасной бритвой…
Три дороги уходили от него в темноту…
С востока, прилетела, и села ему на плечо, синяя птица печали. Записка, привязанная к её правой лапе, гласила, - «Ты ушёл…»
С запада прилетела, и села ему на плечо, чёрная птица надежды. Записка, привязанная к её левой лапе, гласила, - «Ты найдёшь…»
В грудь ударил порыв холодного ветра, и по дороге, ведущей на север, к которой он стоял лицом, подошел глубокий старик с посохом и связкой ключей.
- Теперь это твоя дорога, рыцарь, теперь ты мастер распахнутых окон…
Сынок, - старик пристально посмотрел на него и вложил в его руки связку старых заржавленных ключей , - не открывай их тем, кто ещё не готов…
Где-то далеко, хлопая ставнями на холодном ветру, ждали своих странников открытые настежь окна…
А ты, печально улыбнулся, и ещё раз перечитал её записку, - «Ты найдешь…»