Что же такое классика?
Ответить на этот вопрос невозможно.
А, может, не нужно?
Псевдовопрос, рожденный псевдопонятием.
В качестве иллюстрации тезиса попробуем перебрать распространенный круг значений, связанных с термином «классика».
Классика – это характерное, про типичных представителей?
Нет.
Стандарт – не есть эталон в искусстве. Наличие всех основных компонентов, скорее признак серости, чем принадлежности к пантеону. В классики записывают не за типичность, а за самобытность.
Классика – это лучшее, идеальное?
Слишком туманное понятие.
В наш век субъективизма принято добавлять для кого, в каком отношении. То есть привычное представление об общеобязательной доске почета расплывается.
Есть и чисто теоретическая проблема – может ли быть идеальным конкретное произведение? Ведь идеал – это универсалия, а не отдельное и частное. Существует ли такой текст, в котором представлено и отображено без огрехов и провалов все?
Соответственно отпадает и синтезирующее оба предыдущих понимания представление о классике как образце. Нетипичное и неполное не может быть пределом всех мечтаний.
Классика – это вечное?
Трудно согласиться с этим в свете наглядного торжества историзма и постоянной смены персоналий в классическом литературном политбюро. Вечного нет ничего, культура явление историческое. Идея вечности текста – богоборческая по сути. Классический пантеон – форма имитации религиозного, и поскольку потерялось последнее (для культуры оно потеряно при любом раскладе, культура – не есть объект культа), то литературное тем более связано с идеей смертности. Тексты пишутся в вечность, это да, но сама природа их смертна. Литература – это крик умирающего с надеждой на рай, вполне объяснимой в плане субъективном, и абсолютно безнадежной в плане объективном, материальном. В рай культура не попадает ни при каких обстоятельствах. Но и с памятью, эрзац-вечностью, та же история. Время пройдет – и ничего не останется от Пушкина, Шекспира. Гете или недавнего юбиляра Хэмингуэя. Не будет произведений и имени их не останется. Будут другие «классики», если слово, конечно, останется.
Классика – понятие, позволяющее разграничить старое и новое.
Не все старое охватывается понятием классики. Однако ж новое туда по обыкновению не попадает никогда. «Классика» указание на необходимость некоторой временной проверки текста. Если он значим, если не растворился в истории культуры и общества, то он попадает в сферу классического, и, возможно, сам становится со временем классикой. Но старое и новое - понятия относительные. Всем очевидна механистичность погодового восприятия культуры. То, что считалось старым, может быть переосмыслено, обрасти корпусом идей и представлений, и превратиться в последний писк моды. То, что было забыто и отброшено, может всплыть вновь и стать образцом для подражания, отправной точкой для новых идей. Пантеон можно задним числом переписать, как переписывается история. И мы уже не раз были тому свидетелями.
То есть опять туман.
Есть еще один критерий – общепризнанность.
Но и он полон лукавства. Никто не проводил референдумов и состав классиков никем не ставился на голосование. Его спустили сверху и поддержали общими групповыми усилиями. Продавили.
Тем не менее, общепризнанность - интересный признак, позволяющий перескочить с сопредельному с классикой понятию канона. Канон – общепризнан, в том смысле, что закреплен внелитературными факторами. Канон объективен, поскольку он составляется из текстов, но так, что учет идет не всегда по эстетическим критериям. Эстетика служит инструментом, подспорьем для более прагматичных политических, идеологических, культурных и воспитательных целей.
Канон «общепризнан», а классика нет.
Есть еще как минимум два принципиальных момента различающих нелитературно избираемый канон и якобы литературно принятую классику.
Это историчность – в каноне изменения происходят легко и едва ли не одним росчерком пера.
Это отношение к старому и новому. Канон может включать в себя и новое. Ведь он объединяет то, что сейчас на данном этапе опознается как важное. А важность не может исчезнуть с простым наступлением сегодняшнего дня, напротив, нынешние тексты могут быть более очевидны в этом плане. В старых книгах важность еще предстоит выковыривать и намывать, в новых, она может лежать на поверхности.
Каноническая литература – исторический фундамент современной литературы, ее бессознательное. Но для обычного читателя этот эстетический пласт значимости может и не считываться, совсем потерять актуальность, ценность и значение. «Классическая литература» - словосочетание, направленное на манипулирование читательским сознанием, имитация значимости и актуальности.
Канон, являясь формой искусственной в плане своего образования, своего рода естественным договором, а не неким предустановленным классическим пантеоном смотрится чем-то более созвучным нашей демократической эпохе.
Классика – это отрыжка авторитаризма эпохи литературных богов, прикрываемый благими намерениями тоталитаризм жанров и направлений.
Закрепленное за ней противопоставление современной литературе формирует хорошо знакомое заочное отношение к современной литературе как к литературе второго сорта. В итоге - ложное мышление категориями «золотого века» и понимания истории литературы как бесконечной деградации. При этом право считаться классикой связано в большей степени с религиозным отношением к литературе, нежели с трезвым рациональным ее восприятием. Процесс эволюции, совершенствования литературного текста, обрастания техническими средствами и приемами игнорируется в таком подходе совершенно.
Как ни крути именно понятие «классики» и связанный с ним круг стереотипов создает неодолимые препятствия в прочтении и интерпретации текстов, стесняет свободу обращения с ними (классику нельзя критиковать, ее нельзя вольно интерпретировать, воспринимать панибратски, без этикетного вставания).
Негативный эффект существует не только в плане чтения и восприятия, но и в плане самого творчества. Возникает совершенно вредная тенденция – писать под классику, имитировать ее вид и механически воспроизводить тематику.
Была ли когда-нибудь классика? Вот какие вопросы следует задавать. Не как простое огульное называние группы авторов и причисление к сонму бессмертных, а как реальное живое и непосредственно воспринимаемое явление.
Кажется, нет. Как не бывало и классиков.
Поэтому вопрос, повторяемый вновь и вновь – «кто станет классиком?» не имеет ответа. Классиков больше не будет, потому что их никогда не было. Были канонические авторы, а классиков не бывало. «Классик» - сконструированное понятие и такой же искусственно постфактум созданный образ. Попытка повторить его вживую выглядит анекдотически (Солженицын – наглядный тому пример). «Выглядеть как классик» - более чем красноречиво указывает на ничто.
Классика, классик, классический – симулякры, цель которых напоминать нам о ничто.
Когда-то они выполняли определенную функцию, указывали на зияние вечности, напоминая тем самым об ограниченности и преходящем характере культуры. Мы знали, что все это преувеличение и метафора, экономия слов, не более того. Но классика зажила своей жизнью и мы заполнили честное реальное «ничто», стоявшее за этим понятием совершенно фантастическим содержанием, о котором речь шла выше. Из технического понятия с преимущественно негативным содержанием (вечного нет, а есть долговременное, идеального нет, но есть более совершенное) классика превратилась в святое слово и к нему было создано целое литературное богословие, являющееся, конечно же еретическим по своей сути.
Сергей Морозов