В том месте, где Джада течет под рукой,
зачем ты им нужен, свирепый такой?
В том месте, где Джада цветет на ветвях,
зачем ты им нужен с хулой на устах?
Ты Джады не носишь цветочную шаль,
ты носишь, как камень под сердцем, печаль,
и жители райского града
не ведают имени Джада.
Ты имя придумал и носишься с ним,
как Бог с одиноким Адамом своим,
ты только что вышел из ада,
тебе и прислышалось - Джада.
Стоят богомазы у львиных ворот,
в глазах у них - синий бессмертия лед,
а руки их - в старческой гречке,
а там, за стеною, девчонка поет
о том, что сронила колечко,
о том, что любимый далеко живет,
о том, что ее уже больше не ждет.
И красным герань на окошке цветет,
и в воздухе вечность разлита.
И слушает песню притихший народ,
и слезы текут по ланитам.
В том месте, где Джада течет под рукой,
зачем ты им нужен, свирепый такой?
В том месте, где Джада цветет на ветвях,
зачем ты им нужен с хулой на устах?
Ты Джады не носишь цветочную шаль,
ты носишь, как камень под сердцем, печаль,
и жители райского града
не ведают имени Джада.
Ты имя придумал и носишься с ним,
как Бог с одиноким Адамом своим,
ты только что вышел из ада,
тебе и прислышалось - Джада.
Стоят богомазы у львиных ворот,
в глазах у них - синий бессмертия лед,
а руки их - в старческой гречке,
а там, за стеною, девчонка поет
о том, что сронила колечко,
о том, что любимый далеко живет,
о том, что ее уже больше не ждет.
И красным герань на окошке цветет,
и в воздухе вечность разлита.
И слушает песню притихший народ,
и слезы текут по ланитам.
