Найти тему
Русская жизнь

Абсурдософия

Юрий ТУБОЛЬЦЕВ

Человек и обезьяна — это как лошадь и конь — одно и тоже.

*

Прозу жизни не возможно обстиховать.

*

Не стоит разбирать мост, чтобы собрать плот.

*

У современного человека есть выбор: или дебилизация, или одебиливание.

*

Когда в лягушку попадает сразу две стрелы, она выбирает себе лучшую половинку первого принца, плюс лучшую половинку второго.

*

Чтобы не повторять ошибок Робинзона, роман про него надо перечитывать каждый день.

*

Чтобы не повторять ошибок Раскольникова, каждый студент должен перечитывать "Преступление и наказание" два раза в год во время сессии.

*

Чем сложнее человек, тем запутаннее у него отношения с миром.

*

Творчество — это цемент быти«Я». Чтобы ты ни творил — ты творишь своё «Я».

*

В наш век недопустимое доступно, а необходимое недопустимо.

*

Человек — устройство надеждоядное, но не зрящее и не ведомо ему, что не оно жрет надежду, а надежда — его.

*

Нельзя писать о тяжёлом без надежды.

*

Не задень ближнего за живое селфи-палкой.

*

Камень, который держат за пазухой, может прорасти бамбуком, чтобы проткнуть сердце злого человека.

*

Никогда не поздно начать свою игру и выиграть, ибо даже сыграть в ящик — все равно творческий результат.

Если у курицы петух — щёголь, она станет щеглом.

Только мысль поэта способна постичь математику.

*

Не делайте из Пушкина дежурных фраз, ибо гениальность все равно вещь в себе и не может изменить мир, меняйтесь сами.

*

Мораль жизни выпрыгнула из гениальных книг и пошла своим путем невежества и слабоумия.

*

Напрасные опасения лучше безбашенного оптимизма.

*

В шаблонах есть материнская сила, пока ты сидишь в их матрице.

*

Невзгоды реальной жизни лучше фальшивого счастья в полусне.

*

«Нет» и «не может быть» слишком легко превращаются в «есть», а потом и в «жрать».

*

Большая иллюзия лучше маленького результата, потому большая иллюзия делает бытие больше, а маленький результат — жизнь меньше.

*

Иногда нельзя так, но нельзя и не так, и тогда волшебным образом в щель нашей жалкой и поганой, тщедушной, давно убитой запретами жизни просачивается эфемерное, почти не осязаемое «можно».