Кто там наступает?
Привыкли, уже не впервой.
И сорок второй на подходе.
И фрицы.
Какие тут шутки…
Здесь в толще скалы целый город живёт под землёй.
Здесь делают мины.
И хлеб.
Оперируют: сутки за сутками.
Снарядами нас не возьмёшь, хоть из Доры пали.
Когда-то отсюда — из штолен, из недр Инкермана —
на башню Малахова камень добытый везли.
А после турецкой — вино заложили в шампаны.
…Полгода войны: нескончаемых, тяжких боёв.
Волну наступленья отбили, но катит вторая.
Стираем в игристом вине и бинты, и бельё.
И раненых поим.
Детей.
Нам воды не хватает.
Когда-нибудь вы за столом, поднимая бокал,
глотнёте привычно шипучий напиток и даже
не вспомните тех, кто погиб под обломками скал
от страшного взрыва — всех нас, похороненных заживо.
До Чёрного моря, до берега Чёрной реки
осыпалась груда надгробных камней многотонных,
и несколько суток струились вина ручейки
и крови погибших — и всё ещё слышались стоны.
Вагоны снарядов из проклятых штолен и годы спустя
считают на сотни, тревожа здесь память земную.
Вторжений они не прощают.
И рвутся.
И мстят.
И лишь виноградники к скалам рискуют — вплотную.