ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ "ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К.Г. ЮНГА".
Бессознательное, по учению Юнга, имеет коллективную природу – это сложнейшая психическая структура, в глубинах которой сосредоточены не только инстинкты и вытесненные идеи, но и модели общего опыта деятельности предков в процессе мировой истории, передающиеся человеку на генетическом уровне и прорывающиеся в сознание в периоды социальных и индивидуальных катастроф (войн, наводнений, революций, смерти друзей, неразделенной любви и т. д.) в виде художественных образов – архетипов. Коллективное бессознательное может метафорически представляться почвой, культивируемой и орошаемой потоками форм человеческой деятельности, архетипы же – семенами, из которых произрастают символы вечно текущей жизни. Имея природно-культурное начало, коллективное бессознательное формируется в результате освоения человеком мира, и эта удивительная связь психики людей с природой и собственной историей определяет способы поведения любой человеческой личности. Наши предки, например, могли готовиться к отпору надвигающимся толпам кочевников – оставшиеся в живых после побоищ мужчины и женщины, вступая в браки, генетически передавали своим детям знание о тревожных ощущениях, силе духа и отваги и т. д., – потомки, таким образом живя даже в XXI в., при сходных ситуациях вызова со стороны внешнего мира, бессознательно предчувствуют будущие ситуации при помощи уже сформировавшихся архетипических ощущений; дети же и правнуки кочевников движимы собственными архетипами, диктующими необходимость расширять сферы собственного влияния в борьбе за место под солнцем.
Виды архетипов различны и включают в себя образы «младенца» (каждый человек в той или иной мере чувствует необходимость заботиться о беспомощном существе), «анимы» (люди ощущают женское начало в «душе» каждого явления бесконечной природы), «мудрого старца» (отождествляемого с представлением об учителе как носителе квинтэссенции высшего сокровенного знания), «горы» (символизирующей принципы иерархичности явлений во Вселенной и обществе), «матери» (родительской ипостаси всего сущего на Земле), «тени» (феномена познания человеком собственного «Я») и т. д. Тысячелетиями формировавшиеся архетипы помогают едва родившимся людям интуитивно понимать устоявшийся порядок вещей в природе и обществе для оптимальной социализации в среде себе подобных. Благодаря архетипам, люди создали первобытную мифологию, развивали учения религиозных, политических и экономических систем, художники творили и творят произведения искусства, пророки совершают предсказания, политики приводят в движение общественное сознание масс, рекламодатели заставляют потребителей скупать качественный и некачественный товар...
Рационализация архетипов приводит к катаклизмам целые цивилизации – стоило части западноевропейского общества восстать против мифологизации католической религии и провозгласить лютеранско-кальвинистские идеи упрощения культа и способности каждого человека толковать смысл священных текстов, как несчастные реформаторы тут же лишились защитных функций коллективного бессознательного и остались один на один с пылающей мощью архетипов. Религиозный культ католиков гибко вплетал эти архетипы в гармоничную схему ритуала и догматов; освободившись от этой сети, символы оказались самодостаточной силой и принялись будоражить сознание увлеченных рационализацией религии людей. «История развития протестантизма, – писал К.Г. Юнг, – является хроникой штурма образов. Одна стена падала за другой. Да и разрушать было не слишком трудно после того, как был подорван авторитет церкви. Большие и маленькие, всеобщие и единичные, образы разбивались один за другим, пока, наконец, не пришла царствующая ныне ужасающая символическая нищета. Тем самым ослабились и силы церкви, она превратилась в твердыню без бастионов и казематов, в дом с рухнувшими стенами, в который ворвались все ветры и все невзгоды мира».
Освободившаяся психическая энергия коллективного бессознательного западноевропейцев теперь была вынуждена искать пути собственного применения и рванулась на свет через каналы любознательности и стяжательства. Благодаря достижениям бурно развившихся науки и техники, протестантская Европа стала агрессивно захватывать пространства мировой суши, заселенные людьми, чьи индивидуальные души жили в гармонии с народной коллективной душой и чтившими свои архетипические («дикие», с позиций захватчиков) ритуалы. Реакция же порабощенных лучше всего может быть выражена словами вождя индейского племени пуэбло, приведенными в одной из работ Юнга: «Мы не понимаем белых. Они всегда хотят чего-то, всегда беспокоятся, что-то высматривают. Как это понимать? Мы не знаем. Мы не можем их понять. У них такие острые носы, такие тонкие, жесткие губы, такие линии у них на лицах. Мы думаем, что все они сумасшедшие». Потеряв связь с собственными символами и признавая приоритет науки перед религией, цивилизованные европейцы испытывают высокомерную потребность отрывать от архетипов все «недоцивилизовавшиеся» народы и диктаторски объяснять «дикарям» высшее предназначение рационального взгляда на мир; сердца же самих культуртрегеров, без сомнения, неосознанно щемит тоска безнадежной разлуки с надмирным бессознательным, некогда успокаивавшим души предков защитным материнским теплом.