Весна 2010
The Paris Review
No. 192.
ИНТЕРВЬЮЕР
Были ли какие-то особые проблемы с каким-либо из ваших романов?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
С «451 градус по Фаренгейту». Когда я его писал Монтэг подошёл ко мне и сказал: “Я схожу с ума”. Я ответил: “В чём дело, Монтэг?” “Я сжигаю книги”, —сказал он. Я спросил его: “И что, ты больше не хочешь этим заниматься?” Он ответил: “Нет, я люблю их”. Я сказал: “Тогда сделай что-нибудь с этим”. И тогда, за девять дней, он написал книгу вместо меня.
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы придерживаетесь какого-то жёсткого графика когда работаете?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Страсть тянет меня к пишущей машинке каждый день моей жизни, и это происходит уже с двенадцати лет. Поэтому я никогда не беспокоюсь о графиках. Во мне постоянно зреет что-то новое и оно создаёт для меня расписание, я ничего не планирую. Я просто слышу как мне говорят: “Немедленно садись за пишущую машинку и пиши”.
ИНТЕРВЬЮЕР
Где вы пишете?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Я могу работать где угодно. Я писал в спальне, когда рос вместе с родителями и братом в маленьком домике в Лос-Анджелесе. Я печатал на своей пишущей машинке в гостинной, когда работало радио, а мама, папа и брат все одновременно о чём-то болтали. Позже, решив написать «451 градус по Фаренгейту», я пошёл в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и нашёл там в подвале комнату, с платными пишущими машинками. В машинку нужно было кинуть десять центов и потом можно было полчаса спокойно на ней печатать.
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы когда-нибудь использовали компьютер?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
До инсульта я пользовался пишущей машинкой. IBM Selectric. Никогда не использовал компьютер. Компьютер — это пишущая машинка. Зачем мне ещё одна? У меня уже есть всё, что нужно.
ИНТЕРВЬЮЕР
Большинство считает, что на компьютере легче делать правки. Не говоря уже о проверке правописания.
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Я пишу уже семьдесят лет, так что не думаю, что мне нужна проверка правописания....
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы делаете заметки?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Нет. Как только у меня появляется идея, я пишу рассказ, начинаю роман, или пишу стихи. Так что мне не нужны заметки. Я храню файлы с идеями историй, которые не сработали год назад, пять лет назад, десять лет назад и возвращаюсь к ним позже, просматривая названия. Я словно отец-птица, прилетающий в гнездо с червячком. Ты смотришь вниз на все эти раскрытые голодные клювы — истории, ожидающие завершения — и спрашиваешь их: кого из вас нужно кормить? Какая из историй должна быть закончена сегодня? И та идея, которая громче всех кричит, идея, которая выше всех подпрыгивает и широко разевает клюв, будет той, которую я накормлю. Я вытаскиваю её из папки и заканчиваю через несколько часов.
ИНТЕРВЬЮЕР
В работе “Дзен в искусстве написания книг”, вы писали, что в начале карьеры составляли списки существительных, используя его для генерирования идей: кувшин, цистерна, озеро,скелет. Вы всё ещё так делаете?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Уже не так часто, потому что теперь я просто генерирую идеи автоматически. Но в прежние времена я понимал, что мне нужно сделать подсознание сильнее, и существительные помогли мне в этом. Я давным-давно узнал, что у человека в голове есть три вещи: во-первых, всё, что ты пережил со дня своего рождения до настоящего момента. Каждая секунда, каждый час, каждый день. Затем, то как ты отреагировали на эти события в ту минуту, когда они произошли, неважно были ли они печальными или радостными. Это две вещи, которые есть у тебя в голове и они дают тебе материал с которым можно работать. Кроме этого, отдельно от жизненного опыта, у тебя есть художественные переживания, то есть те, которые ты приобрёл у других писателей, художников, поэтов, режиссёров и композиторов. Так что, всё это у тебя в голове, как волшебная мульча, и ты должен вытащить её наружу. Как это сделать? У меня получилось с этим справится через составление списка существительных и вопроса: что означает каждое существительное? Вы можете пойти и составить свой собственный список прямо сейчас, и он будет отличаться от моего. Ночь. Сверчки. Гудок поезда. Подвал. Чердак. Кроссовки. Фейерверк. Все эти вещи очень личные. Затем, когда вы закончите список, начинайте писать слова-ассоциации.
Ты спрашиваешь себя, почему я записал это слово? Что оно значит для меня? Почему я выбрал это слово, а не какое-нибудь другое? Сделайте это, и вы окажетесь на пути к тому, чтобы стать хорошим писателем. Ты не можешь писать для других людей. Ты не можешь писать для левых или правых, для приверженцев той или иной религии, этой или другой веры. Ты должен писать так, как ты видишь этот мир. Я говорю людям: составьте список из десяти вещей, которые вы ненавидите, и разложите их на части в рассказе или стихотворении. Составьте список из десяти вещей, которые вы любите, и отметьте их. Когда я писал «Фаренгейт 451», я ненавидел тех кто сжигает книги, и мне нравились библиотеки. И вот, что получилось.
ИНТЕРВЬЮЕР
После того, как вы составили свой список существительных, куда это вас привело?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Я начинаю записывать pensées о существительных. Это своего рода прозаическая поэзия, вызывающая воспоминания и пытающаяся быть метафорической. Сен-Жон Перс опубликовал несколько томов такого типа стихов, отпечатанных на прекрасной бумаге с прекрасным шрифтом. Его сборники поэзии выходили под такими названиями как: "Дождь", "Снег", "Ветер"," Маяки". Я никогда не мог позволить себе купить его книги, потому что они стоили двадцать или тридцать долларов — а это было около пятидесяти лет назад. Но он повлиял на меня, потому что я читал его в книжном магазине, и поэтому начал писать короткие, описательные абзацы, по двести слов каждый, и в них я стал изучать свои существительные. Затем я добавил персонажей, чтобы они поговорили об этих существительных, и внезапно у меня появился сюжет. Я делал то же самое с фотографиями, которые вырывал из глянцевых журналов. Я брал фотографии и писал про них небольшие прозаические стихи.
Определенные образы возникают у меня, если я вижу вещи из моего прошлого. Например, они есть в картинах Эдварда Хоппера. Он рисовал замечательные городские пейзажи — пустые кафе, кинотеатры, где сидит один единственный человек. Чувство изоляции и одиночества просто фантастическое. Я смотрел на эти пейзажи и наполнял их своим воображением. Я всё ещё храню эти pensées. Они были началом раскрытия того, кто я есть.
ИНТЕРВЬЮЕР
Можете ли вы привести примеры pensée в своих произведениях?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Описание ревуна в одноимённом рассказе. Параграф, описывающий динозавра в «И грянул гром». Это хорошие примеры.
ИНТЕРВЬЮЕР
Скажите, почему вы предпочитаете рассказы романам? Это вопрос терпения? В наши дни это называют это синдромом дефицита внимания и гиперактивности.
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Думаю, в этом есть доля правды. Превращение склонности в ценное качество. Мое внимание рассредоточено. Поэтому, я пишу то, что могу написать: рассказы.
ИНТЕРВЬЮЕР
Если ваши первые наброски, как вы часто говорите, в первую очередь относятся к подсознанию, то интеллектуализируете ли вы их на этапе переписывания?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Конечно. Я редактирую и сокращаю. Большинство рассказов получаются слишком длинными. Когда я писал роман «Что-то страшное грядёт», первый черновик получился объёмом в сто пятьдесят тысяч слов. При редактировании я вырезал пятьдесят тысяч. Важно уметь избавляться от лишнего. Выбросьте весь мусор. Сделайте всё более понятным.
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы быстро пишете. А редактируете также быстро?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Нет, я пишу первый черновик быстро, даже импульсивно. Несколько дней спустя я перепечатываю написанное, и пока этим занимаюсь, подсознание подкидывает мне новые слова. Возможно, потребуется многократно перепечатывать текст, до тех пор пока он не будет готов. Иногда же правок совсем немного.
ИНТЕРВЬЮЕР
Какие часы у вас наиболее продуктивны?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Я пишу всё время. Поднимаясь по утрам, я не знаю, что именно буду делать. Обычно, на рассвете, когда я уже проснулся, у меня появляется некое понимание. В моей голове есть то, что я называю утренним театром и все эти голоса говорят со мной. Когда они придумывают хорошие метафоры, я вскакиваю с кровати и ловлю их, пока они не исчезли. В этом весь секрет: делать то, что тебя волнует. Кроме того, я люблю вздремнуть днём. Таким образом, у меня получается два утра в сутки!
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы делаете наброски?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Нет никогда. Это невозможно. Точно так же, как невозможно точно представить что будет с тобой завтра, в следующем году или через десять лет. Создавая наброски, ты высасываешь из книги всю силу и энергию. Она будет обескровлена. Ты же должен жить своей книгой изо дня в день, и просто позволить персонажам делать то, что нужно.
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы когда-нибудь возвращались и перечитывали свои книги и рассказы?
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Время от времени, по ночам, я спускаюсь по лестнице, открываю какую-нибудь свою книгу, читаю один параграф и говорю: “Боже мой”. Я сижу и плачу, потому что чувствую, что несу ответственности за всё это. Это от Бога. И я так благодарен, так, так благодарен. Лучшее описание моей карьеры писателя: «Играющий на полях Господних». Будь я проклят, но это было чудесно, откуда бы оно ни пришло. Мне повезло. Очень повезло.
ИНТЕРВЬЮЕР
Полагаю, нет необходимости спрашивать, нравится ли вам писать.
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Это очевидно. Писательство — восхитительная радость и безумие моей жизни, и я не понимаю авторов, которым это даётся тяжело. Мне нравится играть. Мне интересно дурачиться с идеями, подбрасывать их в воздух, как конфетти, а потом бегать под ними. Если бы я чувствовал что писательство это работа, я бы его бросил. Я не люблю работать.
(Окончание следует...)
