Австрийский психиатр А. Адлер (1870–1937) привнёс в психоанализ гуманистические мотивы желаний совершенствовать человеческую личность и дарить безусловную помощь всему обществу. Учение А. Адлера о культуре поражает простотой принципов и, одновременно, чрезвычайной эффективностью толкования многих процессов жизнедеятельности человека. Перечисляя в ряде статей и книг валившиеся на него жизненные невзгоды (ночная смерть брата, спавшего с трёхлетним Альфредом в одной кроватке; смертельная опасность от уличных беспорядков и лёгочной болезни), учёный на собственном примере попытался обосновать роль социальных факторов в жизни людей; и призвал поставить на службу каждому человеку компенсаторные механизмы переживания даже неблагоприятных ситуаций. Учение А. Адлера можно назвать проповедью врача, любящего своих пациентов, и желающего добиться гармонии взаимоотношений между всеми людьми на Земле. Первое десятилетие ХХ в. А. Адлер считался сподвижником З. Фрейда (хотя и искал собственные приёмы объяснения деятельности психики); в 1911 г., однако, с несколькими друзьями раскольно покинул кружок учеников основателя психоанализа, за что удостоился впечатавшейся в память потомков полной раздражения и язвительности фразы З. Фрейда в его письме К. Г. Юнгу «Я очень рад, что наконец-то избавился от банды Адлера».
Свой подход в науке А. Адлер назвал индивидуальной психологией, из концептуальных принципов которой выросло новое направление психологической мысли – неофрейдизм. Схожесть взглядов А. Адлера и З. Фрейда заканчивалось уже на постулате о том, что все проблемы жизни человека зарождаются в детстве – Адлер, однако, всерьёз никогда не рассматривал аспекты абсолютно всё определяющих < >уальных переживаний ребенка, главным механизмом развития личности считая стремление компенсации чувства (или «комплекса» – именно А. Адлер и ввел этот термин в научный оборот) неполноценности. Попав в первые годы жизни в любую стрессовую ситуацию, ребёнок неосознанно и совершенно самостоятельно вырабатывает модели сопротивления неприятностям. Родители же, убеждал А. Адлер, с горечью подчеркивая чувство одиночества маленького человека, редко когда уделяют чаду нужное внимание, «либо не понимая свой собственный жизненный опыт, либо не желая делиться им с ребёнком, которому приходится действовать на собственный страх и риск». Острые воспоминания о раннем детстве, считал А. Адлер, дают психологу ключ к пониманию конкретного комплекса неполноценности, который и пытается преодолеть человек в течение всей жизни. Разновидности комплекса бесчисленны – кто-то из детей страдал в детстве от оскорблений сверстников по поводу нищенского уровня жизни его родителей, физического увечья, внешнего вида или, например, слабости характера; кто-то, будучи первенцем в семье, в момент рождения брата или сестры вдруг ощутил на себе нехватку внимания со стороны матери и отца; девочки, по идее, всегда должны были чувствовать социальную приниженность перед мальчиками и т. д. Вспомнив самое болезненное переживание детских лет (что, подчеркивал А. Адлер, любому делать не так уж и сложно), человек и сам в состоянии понять векторную направленность процессов собственного развития – если некто с детства был близорук, он компенсировал недостаток впечатлений от визуального обзора окружающего мира развитием творческого воображения; голодавший в детстве всю жизнь теперь будет требовательно относиться к еде, делая запасы на месяцы вперед, а может, и просто становясь гастрономической привередой; росший без родителей ребёнок никогда не оставит без любви и опеки собственных детей; сносивший насмешки по поводу умственной ограниченности, приложит все силы, чтобы доказать своим критикам обратное; а, в идеале, и просто запустить в действие механизм мести с целью социально превзойти всех избалованных природными способностями лидеров. Мотив превосходства, по сути, и является главной установкой к действию любого носителя комплекса неполноценности. Чаще всего идея превосходства объективно приносит обществу пользу – и здесь примерам нет числа; но бывают, однако, и обстоятельства безрезультатной компенсации и даже откровенного вреда для окружающих.
Для примера последних процитируем пространный фрагмент книги «Наука жить», где, кстати, сквозь описание двух конкретных ситуаций (во всех работах учёного их встречается всего лишь считанные десятки) простодушно проступают и ценностные устремления самого психолога. «Мне, – писал А. Адлер, – известен случай с мальчиком, у которого не ладились дела в школе настолько, что, в конце концов, он опустился до прогулов и воровства. Это, однако, не мешало ему беспрестанно предаваться хвастовству. Причиной всему – его комплекс неполноценности. Он хотел быть непревзойдённым в чем-либо: пусть даже это оказалось бы дешёвым тщеславием! Он воровал деньги, на которые покупал цветы и другие подарки < > женщинам. Во всём его поведении прослеживалось главное стремление: дать другим почувствовать своё превосходство, казаться значительнее, чем он был в действительности. Нечто подобное мы можем обнаружить в поведении преступников – претензию на легкий успех... Недавно нью-йоркские газеты рассказывали о случае, когда вор, вломившись в квартиру, в которой жили школьные учительницы, затеял с ними дискуссию. Он пытался втолковать женщинам, сколь обременительны обычные занятия честных людей. Гораздо легче быть вором, чем работать. Этот человек избрал для себя путь бесполезности, но, идя по этой дороге, он выработал своего рода комплекс превосходства. Он чувствовал себя сильнее многих, в частности потому, что он был вооружён, в то время как другие – нет. Но понимал ли он свою трусость? Для нас она очевидна, и на это указывает его бегство от своего комплекса неполноценности на путь бесполезного существования. Однако, сам он считает себя не трусом, а героем».
А. Адлер всю жизнь оставался мономанистически настроенным идеалистом, считавшим культуру в рамках метода собственного исследования всего лишь формой компенсаторной защиты человечества от действия всякого рода «комплексов неполноценности»; введение же им в психоанализ понятий «стиль жизни», «творческое», «порядок рождения», или, например, «социальный интерес» демонстрирует вполне симпатичные факты неизбывной веры ученого в общественное предназначение личности и рассматривания индивидуальной психологии способом социализации каждого из нас.