Удивительное дело: святое право Отечества считаться родиной слонов мы отстаивать готовы, а благоверного князя Дракулу, принявшего тюремные муки за святое наше православие, легко отдаем ни за понюх всякой балканской сволочи? Не бывать тому! Давайте-ка в меру сил восстанавливать посконно-сермяжную правду, возвращать себе прогаженные историко-культурные полимеры!
Надо понимать, что у румын права̀ на Влада Цепеша те же, что у современных египтян – на рамсесов и аменхотепов: никаких прав, по правде говоря, а присвоили те и другие всё это в качестве выморочного имущества – первыми приметили, ухватили и пользуются, раз никто больше не претендует.
У румын вообще с героическим прошлым туговато. Потому приходится объявлять своим дакского вождя Децебала, который воевал с императором Траяном. И, одновременно, настаивать на своем наследовании по прямой великой Римской империи: постольку, поскольку в Причерноморье ссылали преступников, скажем, Овидия, а все колонисты были исключительно холостыми мужчинами, амурничали с туземными девами – отсюда, дескать, и есть пошел румынский род. Здесь мы и поставим заслон подобному научному национал-шарлатанству - а оно в случае с Владом Цепешем проявляется в полной мере. Итак, Валахия, княжество Влада Дракула, было населено славянами – потомками тех, кто населял Галицкое княжество, и говорили эти люди (не все, но большинство) на языке старославянском, который являлся промежуточным диалектом между болгарским и русским, который бытовал в Московском княжестве.
Надо понимать, что всё это – не совсем языки в нашем понимании: они не были кодифицированы и, по большому счету, всё в них было нормой – главное, чтобы тебя понимали. И тот же болгарский мягко и незаметно перетекал в киевский, а потом московский диалект русского, без четкой границы: «там – они, здесь – мы!». К тому же староболгарский, он же – церковнославянский, служил языком молитв, указов, светской культуры. Короче, Влад Цепеш говорил в быту на профанном славянском наречии, а с богом и подданными общался на языке, который сделали письменным Кирилл и Мефодий. Писать он, по всему судя, не умел, потому что был «viteasul» - это аналог западноевропейского «рыцарь». Румынские историки настаивают, что оно родственно латинскому «miles»и чему-то тюркскому, но, убей бог, трудно не узнать в «витязул» слово «витязь». Путь сам Цепеш не писал, но по его распоряжению писали и довольно много. Его дипкорреспонденция с молдавскими господарями и московским князем написана на церковнославянском. Да и внутри страны… Вот, нашли недавно закладной камень церкви в городе Тыргушор – на нем прямо так и написано: «Милостью божьей Влад, господарь земли Угро-Валашской, завершил сей храм июня 24 в лето 6969».
А латиницу влахам прописали только 300 лет спустя австрияки и венгры, слепив новый народец из публики, в которой понамешана кровь турок, южных славян, греков, венгров и прочих.
Что касается самого Цепеша, то считать его румыном – все равно, что считать, скажем, Владимира Святого украинцем или русским: можно, конечно, если совесть не жмет – ведь древних героев зачисляют в свои, чтобы чужие казались мелкими и жалкими. Дракул происходил из венгерского рода Цепешей, который перебрался в Валахию за двести лет до рождения нашего героя. В семейство это к XV-му веку влилось достаточно валахов и валашек, чтобы разжижить мадьярскую кровь. Говорил наш Влад III Цепеш на местном изводе славянского, а также на турецком, венгерском, немецком – никакого румынского он не знал, поскольку языка этого еще не существовало в природе.
Здесь всё то же можно посмотреть - исполнено живенько и с юмором, рекомендую:
Нация – это воображаемое сообщество, учат нас яйцеголовые. Влад Цепеш относил себя к православным, к рыцарям, к мужчинам, к князьям – решайте сами: кто он был по национальности? В любом случае, с валашским плебсом, с «чумазыми» его точно ничто не объединяло: все праотцы румынских националистов были бы аккуратно рассажены Дракулой по кольям, если б он знал, кем его теперь считают. Кстати говоря, первые годы жизни Влад вообще провел в Сигишоаре, населенной саксонцами – там и дом его до сих пор цел: значит, заговорил сперва на славянском и немецком.
Легендарная дракулова жестокость, между прочим, именно что легендарна. Ничем особенным по этой части он не выделялся – хотя институткой-гимназистской не являлся, конечно. У него были хорошие учителя. Влад провел несколько лет в заложниках в Высокой Порте: как-то из оранжереи султана пропал огурец, а садовники всё не сознавались. Искомое нашли в желудке седьмого – остальным шестерым, выходит, вспороли животы зря. Диво ли, что после таких университетов Влад был большим энтузиастом колосажания и прихотливых способов умерщвления?
Современники отмечают, что по этой части он имел при себе отличных специалистов – их бы точно переманили хорошим соцпакетом, будь у князей-коллег Цепеша хедхантеры. Посадить человека на кол, чтоб он не помер сразу, но помучался – это, доложу я вам, подлинное искусство: надо хорошенько прицелиться, выбрать темп насаживания, не повредить ни хребет, ни внутренние органы, ни мозг. Такое нарабатывается долгой практикой: за плечами палачей Влада, как за спиной хорошего хирурга – огромное кладбище. За годы трех своих правлений Дракула извел 5 тысяч податного народу из 80 тысяч, которые были ему подвластны. Вообще же возникает подозрение, что Владом двигал интерес медика-экспериментатора. Вот однажды к нему явились послы, но не стали ломать шапок: он велел м прибить шляпы к головам – «гвоздиками», как уточняет хронист.
А потом дал дипломатоам возможность отправиться восвояси – живыми, заметьте. Или еще: созвал он как-то на благотворительный пир нищих, накормил-напоил, а потом запер в просторных хоромах да и сжёг. Неверных жен, предварительно удалив репродуктивную систему, но не убивая, предпочитал варить в котлах. Вместе с младенцами, разумеется. Интересовался Цепеш вопросами онтологии и гносеологии, а также природой времени и человеческой памяти: созвал как-то бояр и спросил – «Многих ли господарей вы пережили? Многих? Ну, а я буду последним!». И сразу – всех на кол. В общем, было это для него не хобби, а страсть на всю жизнь: вот, скажем, побывав воеводой Валахии дважды, был он брошен в застенок Будапешта. Все те 15 лет, которые Цепеш провел в венгерской тюрьме, он ловил мышек и распинал их на крестиках либо сажал на колышек.
У жюри «Оскара» средневековая «Зеленая миля» вряд ли источила бы сентиментальные слезы. Характерно, что наши отдавать Дракулу румынам (и чужакам вообще) очень не хотели. Еще при жизни Влада, в 1460-е, немцы начали про него печатать клеветон за клеветоном – самый знаменитый, стихотворный, сочинил немецкий миннезингер Бехайм. Правды там не было и половины: авторы умножали количество жертв на любое число, которое им в голову приходило, а в придумывании казней вообще себя ничем не ограничивали. Тогдашние книжки про Цепеша – они, в принципе, эдакий слепок коллективного бессознательного и золотая жила для психоаналитика. Тэкскть, живая и бойкая иллюстрация извечной битвы «либидо» и «мортидо» в человеческой душе. Но был такой дьяк Курицын, посол князя московского при мадьярском дворе – этот взялся до̀бела отмывать Дракулу от поклепов.
Жанр – апология, прием – «Да, что-то в этом роде было, но ведь воевода хотел общего блага!». В самом деле: хоть, к примеру, и сжег нищих, но уменьшил сущий на земле объем человеческих страданий и бедности. Быть бы этому Курицыну в современном глянце «Безбожѐном» - антиподом гламурной Рынска-Курицыной. Но не преуспел дьяк, не преуспел: репутация Цепеша была испорчена немцами навсегда. Точнее, почти навсегда: наступил-таки и для него реабилитанс. Отмывать Дра̀кула принялись в XIX в. новосозданные тогда румыны. У этих вообще к чертовщинке удивительная страсть. Скажем, главный положительный литературный герой у них – Лучафэр, утренняя звезда: в нем трудно не узнать Люцифера. Про Дракула, имя которого переводится в наши дни как «дьявол», румыны придумали много разного позитива: мол, «дракул» - это «дракон», поскольку Влад, как и его папа, был кавалером Ордена Дракона, созданного герцогом Люксембургским.
Ну, ладно, пускай: однако Цепеш также объявлен историками защитником святой православной веры и выдающимся экономистом. Румыны уверены, что он положил конец порче монеты, сделал Валахию сверхбогатым княжеством и не дал ее поглотить разным венграм с турками. Хватило короткой исторической передышки – и завелись в тех местах проторумыны с древлемолдаванами. А ведь, говорят, еще в XVII в. в туземном языке было под 60% не романской лексики, а славянской. Крест на репутационном отмыве Дракула(-ы) поставил Брэм Стокер. Он про Цепеша вообще ничего не знал и даже старонемецких разоблачительных книжек не читал – просто глянулись ему имя-фамилия и местожительство данного субъекта. Был Влад III абсолютно никому не известен, жил где-то в европейском афедроне… Стокер очень старался, чтобы при написании им книги ни одна аристократическая фамилия не пострадала: страдания титулованных особ сказываются на выручке и здоровье литератора. Последние из династии Дракулѐшть благополучно вымерли в начале XVII века, не оставив ни в ком из современных коронованных особ ни капли крови (вру, маленькая капелька есть в Виндзорах).
Самое странное, что символом абсолютного зла Влада Цепеша сделали в четыре руки некто Эдавард Ллойд и Карл Маркс. До них про вампиров писали иногда поэты-романтики, Пушкин вон даже придумал слово «вурдалак» (в народе бытовал «волколак» - слово-размазня, слово-жёванная каша). Но особых предрассудков насчет этой нежити у ширнармасс, в общем, не было. Пока не стал публиковать свои лубки «Уорни-вампир» господин Ллойд – и в простонародье репутация упырей оказалась испорченной навсегда. А потом шарахнул по ним трехтомным «Капиталом» Карл Маркс (я знаю, что 3-й том собрал из черновиков Энгельс). В этой книге слово «вампир» встречается более 200 раз. Этот бестселлер впечатал в культурную матрицу уже интеллигенции – «вампиры есть первостатейное абсолютное зло»! Короче, всё оказались против Даркулы, даже марксизм – одни румыны с Курицыным были за. Но куда им против неумолимого хода исторического процесса…
Если не умерли от скуки – лайкайте-подписывайтесь, буду искренне благодарен. А что до выбора темы, то не случаен он: долго я жил бок о бок с молдаванами, и с румынами бог сводил – короче, накипелоJ