«Через три года. После нелепой случайной гибели графа, она вышла замуж. И вернула себе титул, утраченное положение, богатство и достойный образ жизни. Она поселилась в замке, под Парижем. Небольшом, уютном, с духом старины и прогресса. Эскорт слуг, великолепный экипаж, пара автомобилей, отборные рысаки в конюшне. И огромный парк-сад, в котором она приучала себя гулять. Длинные тенистые аллеи, с вкраплениями фонтанов, скамеек, пергол, бельведеров. Грабовая роща и дубовый перелесок. Каскад прудов, в окаймлении зарослей камышовых. «Как дома…» — говорила она. Смахивая слезу. Небольшая, не засаженная ничем всхолмленость, позволяла располагаться — при желании — в каменной ротонде, неподалёку. И наблюдать за сонмом водоплавающих. Лебеди, гуси, казарки.
В массиве, тянущемся на несколько миль — куда ни глянь! — она не встречала. Во время своих долгих прогулок никого, кроме косуль и зайцев. Открытый прежде, для общественных посещений, ныне парк был безлюден и тих. Граф берёг, подорванное лихими годами далёкой, неизвестной ему революции, здоровье жены. Он был истинным французом! И про революции вообще — знал не понаслышке. Прадед — его портер висел на самом почётном месте в галерее — потерял свою юную голову. Насаженной на пику. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы семейство передавало из поколения в поколение трогательную легенду. О благородстве и мужестве предка. И получило иммунитет ко всякого рода смутам и социальным волнениям.
Через пять лет. После трагичной скоропостижной смерти графа. Она вторично овдовела. И закрылась в своём имении. Больше она никогда не выезжала в свет. Что и предыдущие годы делала не часто. И только лишь, из благодарности к милому Анри. Она распустила штат слуг. Дворецкий, секретарь, камердинер, лакей, горничные и прочие. Были с выходными пособиями и рекомендательными письмами выпровожены за кованые ворота. Она распродала машины, карету и лошадей. Во владении остались дом, сад-парк. За которыми приглядывали садовник и его взрослая дочь.
Она по-прежнему каждый день, в любую погоду прохаживалась лесистыми тропами и дорожками. Кормила птиц на пруду, читала книги. Выстелив совсем рядом толстый плед, прямо на скошенную луговину. Писала письма, устроившись в, увитом диким виноградом и подпираемом изящными колоннами, павильоне. Соседи, называли её «эта странная мадам». Саму себя она звала «Чёрная графиня». Не за повтор судьбы — за гарь выжженной души.
Через десять лет. После, так и не пережитой, утраты. Она умерла».
