Тяжело, конечно. Даже не надо подробностей, все и так ясно — густая смесь гендерного унижения и домогательств.
Но каково в литературе быть, скажем, начинающим провинциалом? Ого!
Тоже не сахар. С тобой никто разговаривать не станет. Издавайся, мальчик, за свой счет тиражом три экземпляра — себе, маме и девушке.
Но и старым не шибко заметным писателем — не легче. Все время будут смотреть с подозрением, — а не исписался ли ты вконец?
А вот например, быть в литературе евреем и написать густо еврейскую прозу? Тоже тяжко. Ведь скажут: это вам, ребе, в Марьину Рощу или на Спасоглинищевский, вы уж там сами разберитесь.
Не говоря уже о том, что в литературе трудно, да просто невозможно, быть геем — поскольку тут же в пух заредактируют согласно закону о запрете пропаганды всего вот этого.
А думаете, в литературе легко быть популярным, брендовым писателем?
Очень трудно! Потому что любую херню у тебя тут же напечатают — ты же "имя", — а потом критики и читатели набросятся, как пираньи. Нет бы поредактировать по-доброму...
В общем — легко ли быть в литературе? Ну, это кому как.
Мне — да.
Потому что я ею не обеспокоен. Розанов носил ее, как брюки. Я ее тоже ношу, но скорее как айфон. На котором и пишу.