Восприятие социальных работников в России таково, что выбор в пользу этой профессии делают мало сильных абитуриентов. Однако без прихода перспективных, мотивированных специалистов данная сфера так и останется вотчиной немногих энтузиастов и филантропов. О проблемах образования в направлении помощи населению — в интервью директора Социальной клиники СПбГУ Александра Воронова.
Обычно, когда речь заходит о мотивации для поступления на ту или иную специальность, называют два фактора — возможность трудоустройства с хорошей зарплатой и престиж профессии. Как обстоят дела с этим у соцработников?
Что касается трудоустройства, то тут обычно проблем нет. В России социальная сфера представлена большим количеством организаций как коммерческого, так и бюджетного типа, где вакансии есть почти всегда. Другое дело, что специалист, только вышедший из стен учебного заведения и претендующий на какие-то начальные позиции, будет получать не более 15-20 тыс. рублей в месяц. Думаю, не нужно лишний раз рассказывать, какие амбиции у современной молодежи, и эти суммы им не слишком соответствуют.
Что касается второй части вопроса, то тут необходимо учесть: для большей части российского общества социальный работник — тот, кто выносит за пожилыми людьми ночные горшки. Как правило, студенты, которые к нам уже поступили и начинают курс обучения, бывают удивлены, насколько это сложная наука, сколько в ней нюансов и направлений.
Согласно законодательству, право на гарантированную социальную помощь у нас имеют все граждане РФ, которые находятся в трудной жизненной ситуации, но особое внимание уделяется семьям с детьми, пожилым людям, инвалидам и лицам без определенного места жительства.
Каждый блок — отдельная наука, и, чтобы организовать работу по нему, нужен целый комплекс специфических знаний и навыков. Но сила общественного мнения такова, что молодежь, к сожалению, пока еще довольно редко видит себя в профессии, по крайней мере в том возрасте, когда нужно принимать осознанное решение о поступлении в вуз.
Как меняется конкурс? Можно ли отследить динамику — больше абитуриентов приходит учиться социальной работе или меньше?
Оценка будет весьма условной, поскольку с некоторых пор, а точнее со времени введения ЕГЭ, мы имеем дело не с конкурсом аттестатов, а с конкурсом заявлений, а их абитуриенты подают, бывает, по 20 штук.
В целом, думаю, если говорить именно о живых абитуриентах, то динамика все же положительная, особенно в связи с широким развитием в стране волонтерского движения, в которое активно пошли молодежь, школьники. Можно сказать, что на популярность профессии положительно влияет и демография, которая вынуждает более бережно относиться к человеческому капиталу.
А ситуация с оплатой труда в сфере тоже вроде бы меняется? Зарплаты соцработников даже курируются в рамках майских указов...
Да, зарплаты растут, и существенно, в чем немалую роль играют коммерциализация сектора и урезание перечня социальных услуг, которые оказываются на бесплатной основе. При этом что касается госсектора и указания властей о том, что соцработники должны получать зарплату не менее средней по региону, то тут ситуация вообще получилась забавной.
Когда давалось соответствующее поручение, очевидно, имелось в виду, что зарплаты должны быть подняты всем, кто занят в данной сфере. Однако власти на местах, испытывая сложности со сведением бюджета, увеличили зарплату категории «социальный работник», а специалистам, руководителям отделов и другим категориям — нет.
В общем тут еще большое поле для работы, пока же сфера в части зарплат выглядит недофинансированной.
Профессия соцработника имеет специфические особенности, в первую очередь определенные моральные качества и способность к эмпатии. Как вы определяете, способен ли абитуриент к социальной работе в процессе приема?
Раньше, в эпоху внутренних экзаменов, мы имели возможность пообщаться с абитуриентом воочию, но, опять же, после введения ЕГЭ ситуация несколько изменилась — мы принимаем тех, у кого больше баллов. Однако люди, не склонные по своему психотипу к социальной работе (а здесь мы будем говорить о невозможности выполнять свои профессиональные обязанности без чуткости к личности клиента, способности погрузиться в его проблемы, понять и прочувствовать его горе), обычно отсеиваются на начальном этапе.
Уже три года мы используем в процессе обучения клинический (практико-ориентированный) подход, когда студенты с первого же курса параллельно с освоением теоретической части погружаются непосредственно в работу, причем со всеми вышеназванными категориями клиентов. Если человек не способен найти подход и помочь, например, наркоману или с отвращением относится к ребенку с ДЦП, он просто не освоит практический курс, каким бы отличником ни был в аудитории. Таким образом, наши студенты проходят испытание на профпригодность в самых что ни на есть боевых условиях.
Специалисты любят приводить в пример Западную Европу, где соцработник — не менее ценный и важный член общества наряду с полицейскими, врачами и чиновниками. Почему у нас не так?
Это вопрос зрелости общества. На Западе важнее личности, человека нет вообще ничего, даже если этот человек имеет серьезные проблемы в жизни. Отсюда — если ты помогаешь человеку, то и тебя ценят, уважают и платят соответствующую зарплату.
Сегодня, например, одинокий инвалид без помощи соцработника просто не выживет, а многодетная семья рискует скатиться в тяжелую нищету, если не будет правильно организована работа по их социальной защите, если не соблюсти их права и не обеспечить меры поддержки, которые предоставляет государство. Разве это дело не заслуживает уважения?
Опять же, что касается выбора профессии, то на Западе, где система образования построена несколько иначе, люди делают его, как правило, в чуть более старшем возрасте, уже накопив жизненный опыт, увидев, как живут люди, поездив по городам и странам. Зачастую многие из них понимают, что карьера и деньги важны, но помогать людям — тоже очень важно. Возможно, самое важное, что есть в жизни.
Досье
Александр Воронов. Кандидат социологических наук, преподаватель кафедры теории и практики социальной работы СпбГУ. Директор социальной клиники, заместитель начальника отдела организации практик и содействия трудоустройству в Учебном управлении СпбГУ. Основная область научных интересов — организация деятельности специалистов по работе с семьей и детьми, социальная защита семьи и детей, проблемы семейного насилия. Владеет английским языком, принял участие в более чем 30 международных и российских научно-практических конференциях и круглых столах. Автор-разработчик программ по переподготовке специалистов социальной сферы «Социальная защита семьи и детства», «Правовое и социально-психологическое сопровождение жертв семейного насилия», «Инновационные технологии социальной работы в Санкт-Петербурге» и т.д.