Ему всё нравилось и так. А все твердили: добивайся! Подпрыгни выше головы. Попробивай все стены лбом.
Вот на вершине реет флаг. А он внезапно оказался в конце совсем не той главы, где были записи о нём.
Ему всё нравилось другим. Где он не должен был бороться. Где он сидел и пил кефир на табуретке у окна. И сто высот окна под ним, и слепит яростное солнце, и под ногами целый мир - а счастья нету ни хрена. Оно осталось где-то там, под колченогой табуреткой, откуда гордо ускакал прыжками выше головы он без нужды, а просто сам. Бездумно следуя советам стать выше гор и крепче скал. Слепить себя из половин, потом ещё, ещё и снова, стать больше кухни с тем окном, забыть про радость от простого, нестись, растя, как снежный ком, сшибая стены и пороги, расти, расти, расти, расти...
Он сделал даже слишком много, чтоб смочь теперь себя спасти, любая табуретка мира с любым пейзажем за окном,
но где же сорт того кефира, что заглушал все мысли в нём?
Мальвина Матрасова