Носком ботинка, зверь пододвинул руку, лежащей у его ног девушки, ближе к телу. Ее глаза были широко распахнуты и пусты, как окна нежилого дома. Немой крик навсегда застыл на очерченных губах. Кровь медленно вытекала из раны, путаясь в волосах, ореолом растекаясь в круг ее головы. Скучающе оглядев дело своих рук, мужчина скользящим шагом обошел квартиру, закрыл на задвижку все окна и снова вернулся на кухню. Он потратил чертовски много времени прохлаждаясь здесь, а птицу следовало вернуть в клетку. Ведь он, как-никак любил ее. Одно движение и кран газопровода перед плитой открыт. Остановившись у стола, он сделал несколько глотков остывшего кофе и подошел к окну, рассматривая серую громаду дома. Еще несколько мгновений и он покинет это место, отправившись в живописное местечко с названием Форествуд. На этот раз все пройдет лучшим образом. Он найдет ее раньше, чем она сможет убежать от него. Намного раньше. Он чувствовал это, знал наверняка. Газ медленно наполнял квартирку, проникал в каждую щель. Вот и все. Он быстрым шагом покрыл расстояние до входной двери, перешагнув через бездыханное тело Хисти, в руку которой, была вложена телефонная трубка. Вот и все. Он посмотрел в глазок, удостоверившись, что в коридоре никого нет и приоткрыл дверь, выскользнув из квартиры. На мгновение остановившись, он достал из кармана зажигалку, откинул вверх крышку, устремив внимательный взгляд на танцующее синее пламя и кинул ее внутрь, плотно закрыв дверь, быстрым шагом проходя лестничный пролет. Наверху раздался взрыв. Стянув с рук перчатки, он вышел из дома у которого уже собирались люди, озабоченно устремив взгляд вверх, на окна третьего этажа. Выбитые стекла лежали на тротуаре, погребенный под ногами зевак. Слившись с толпой, он покинул улицу, войдя в переулок, где стоял припаркованный черный «мустанг», с тонированными окнами. Открыв дверь ключами, он с блаженством опустился на кожаную обивку кресла, заведя мотор и вытащил из бардачка видавшую виды карты, разложив ее на руле. До Форествуда было рукой подать. Глубокой ночью он уже будет в городке. Прелестно. Сорвав с зеркала заднего вида солнцезащитные очки, он подмигнул своему отражению и вдавил педаль газа. Игра становилась слишком затянутой. Птичка достаточно полетала на свободе, пора подрезать ее крылья.
***
«Утренний, солнечный свет играл в витраже, рисуя причудливые узоры на деревянном полу, окрашивая его во все оттенки янтаря. В камине тлели угли и едва уловимый запах древесины разносился по комнате. В обитом алым бархатом кресле, сидел тот самый черноволосый юноша, уже мужчина, держа в руках на половину пустую бутылку красного вина. На столике, сбоку от него, лежало раскрытое письмо и нож для бумаги. В пепельнице, заполненной окурками, тлела толстая сигара. Под глазами мужчины залегли фиолетовые тени, а вся его фигура, казалась гранитно – серым изваянием. С тихим скрипом, распахнулась дверь, впустив в комнату двоих. Женщину с изумрудно зелеными глазами и густой копной огненно – рыжих волос, и девочку, совсем ребенка не больше четырех лет от роду, в простом, синем кисейном платьице и вьющимися светлыми волосами.
- Я сожалею о твоей потере.
Голос женщины был тих и певуч. Она остановилась сбоку от него, сжимая руку дочери. Мужчина молчал, казалось не замечая ни одну, ни вторую.
- Ты не можешь сидеть здесь вечно. Они отказались от тебя.
- Замолчи. – его голос звучал глухо.
- Они забыли о тебе, передали наследство седьмой воде на киселе. Ты не можешь и дальше убиваться.
- Поди прочь.
- Ты должен встать. Сегодня Жюстина не придет и ты должен быть с Крессидой. У меня премьера, я не могу отменить все, только потому, что мой муж решил погрясть в горе, которого на самом деле нет.
- Убирайся вон, Колетт. – сдавленно прорычал он, не поворачивая головы.
Женщина вздернула вверх острый подбородок, надменно окинув его взглядом и потянув за собой девочку, вышла из комнаты. Воспоминания Чудовища сконцентрировались на этом, прошлом жильце. Он смутно помнил, что виконт этот осиротел и даже на смертном одре, его родители не пожелали видеть запятнавшего позором всю семью, сына. Подумать только, женился на приме, так она от него еще и понесла. Его значительное наследство отошло другому и женушка виконта, ни как не могла смириться с потерей. Ах да, еще и шепотки прислуги, о ветвистых рогах виконта. В кулуарах, во всех уголках дома, где шепотом, где в полный голос, шли разговоры о неверности красавицы Колетт, но виконт оставался глух к едва различимым голосам. Он просто жил, любя ее и закрывая глаза на тщеславное коварство женщины. Чудовищу не было дело до этих распрей, и он совершенно не понимал, зачем и для чего его память с каждым разом заставляет вспоминать события давно минувших дней. В те дни он был слишком слаб, не чувствовал всей мощи и долго не мог повлиять на ход событий. Он не помнил, что случилось с этими жильцами и каждый раз, когда старался вспомнить, голову заполонял багровый туман, который раздражал. Последнее его воспоминание о них, казавшееся такими смутно знакомыми, было что, девчонка, быстро собирая вещи, под руку с виконтом убирается из дома. Виконт затем вернулся, но что было дальше… Дальше… Черные махины деревьев, запах хвои цепляющийся за легкие, шорох иголок под ногами. Высокое, сухое, раскинувшее ветви дерево, крепко вросшее в землю. А рядом с ним охотничий домик. Маленький и одноэтажный, больше похожий на хижину лесника. Голову заполонил белесый туман и все его существо готово было рассыпаться на миллион осколков. Внутри разгоралось пламя, готовое поглотить собой все живое, и не живое тоже. Адский вихрь боли, ненависти и страха, сводил его с ума, клокотал внутри, принося нечеловеческие муки.»
Громкий хлопок двери вырвал его из тисков боли, заставил убраться белесый туман, вернув его туда, где он находился. Воздух пропитался лилиями. Птица. Он резко вскочил с места, переместившись на первый этаж. Его красавица стояла прислонившись спиной к двери, тяжело дыша. Ее била крупная дрожь, руки были изрезаны и тонкие запястья, оплели кровавые нити. Джинсы на ногах разорваны в клочья. Лицо белее снега, и глаза… Взгляд затравленного зверя, который чудом сумел вырваться из железного капкана.
- Что за… - пробормотал он, пытаясь совладать с запахом лилий, который сводил с ума, заставляя кривить губы в животном оскале.
Она подняла голову на звук его голоса и ее взгляд, поддернутый пленкой безумия, всего на мгновение стал осмысленным. Сорвавшись с места, она кинулась к нему ища защиты, мертвой хваткой вцепившись в его плечи. Ее тело сотрясалось в сухих рыданиях и она прятала лицо на его груди, судорожно сжимая и разжимая пальцы, стараясь вжаться в его тело как можно сильнее. Он замер, не зная как помочь ей и что предпринять. У его красавицы была истерика, но чем она могла быть вызвана, он не понимал. Успокоить. Нужно успокоить. Осторожно, чтобы ненароком не поранить ее, он обхватил ее плечи когтями, медленно пятясь к дивану. Она слепо следовала за ним, не останавливаясь, все так же прижимаясь к нему, похожая на маленького ребенка. Он скорее рухнул на диван, нежели опустился, потянув ее следом за собой. Его красавица, плохо понимая, что происходит, безоговорочно доверяющая ему, забралась к нему на колени, уткнувшись в его грудь. Из ее горла вырывались сухими всхлипы. Успокоить. Когти ласкающим движением коснулись взъерошенных, светлых волос. Чуждое. Внутри клокотал гнев, который ему удавалось с трудом сдерживать. Он готов был вцепиться клыками в горло, разорвать на мелкие куски, уничтожить того, кто посмел так напугать ее. Осторожно он поднял ее подбородок, встретившись с безумным взглядом. Его пальцы провели аккуратную линию от скулы, вдоль подбородка.
- Все в порядке. Ты в доме. Под защитой.
В ее глазах застыли слезы, она моргнула и соленые дорожки расчертили ее лицо на три ровные части.
- Он убил ее. Он знает где я. – скорее выдохнула, нежели проговорила она.
- Зверь? – он прищурился.
Ее глаза расширились в смертельном ужасе и она вскочила на ноги, неловко развернувшись на месте, кинувшись вверх по лестнице. Чертыхнувшись сквозь зубы, он поднялся, шагнул в тени для того, чтобы через секунду оказаться в ее комнате. Его красавица лихорадочно кидала в дорожную сумку вещи. Сейчас она более чем всегда походила на птицу, запертую под стеклянным куполом, бьющуюся и режущую в кровь свои крылья.
- Я должна бежать. Должна уйти, чтобы не нашел, чтобы не узнал. Как можно дальше. Как можно быстрее. – слова были сбивчивыми, а руки дрожали так, что невозможно было удержать ни одну вещь. Он подошел к ней вплотную, схватив за запястья, резко вздернув вверх.
- Успокойся, птица. – в его голосе сквозила неприкрытая сталь и ярость.
- Ты не понимаешь. Не понимаешь! – из ее груди вырывались рыдания, тело потеряло чувствительность и она обмякла, опустившись на пол. – Он сожжет дом, уничтожит все, чтобы добраться до меня. Он убил Хисти, потому что она говорила со мной, потому что… - ее слова потонули в слезах.
- Послушай меня, птица, и слушай внимательно. – он ощутимо встряхнул ее. – Зверь не придет сюда, зверь не коснется тебя. Ты поняла меня?
Она судорожно сглотнула, стараясь успокоится. Он сел рядом с ней, притянув ее к себе, баюкая, успокаивая. Его птица что – то говорила, сбивчиво, перескакивая с одного на другое, теряя и снова находя нить повествование. О своей жизни, о звере, о Хисти, о семье, о доме, и снова о звере и Хисти. А он молчал, слушая, успокаивая ее своим присутствием и робкой, человеческой лаской. Постепенно она успокоилась, затихла в его руках. А он думал о том, что готов сровнять с землей этот дом, погребая под собой зверя, который должен явиться, только чтобы его красавица больше никогда в жизни не испытывала страха. Атмосфера в доме сгустилась. Он ощущал это каждой клеточкой своего тела. Предчувствие угрозы витало в самом воздухе. Скоро здесь развернется бой и он будет не один, кто будет защищать спокойствие своей красавицы.