Как же она пела! О, Боги, неужели вы столь бесчувственны, что наградили эту женщину сложной судьбой - только ради того, чтобы потом она могла так пронзительно петь о ней? Майре около пятидесяти лет, и она - исполнительница песен фаду. Всю свою жизнь она провела в кварталах Алфамы - старинного района Лиссабона. Ее надтреснутый голос состоит из нескольких тысяч сигарет, декалитров портвейна, жалоб, криков и причитаний на первого супруга-изменщика, молитв за второго мужа, который не вернулся из моря.
Майра поёт в тесном полуподвальном кабачке, прислонившись спиной к потрескавшейся стене, подсвеченная красным фонарём. Глаза блестят от слез и у нее и у гитариста и у некоторых слушателей. Замерли все. Бокалы с вином отставлены. Морепродукты стынут. Никто не выходит покурить. Никто не лезет за камерой, потому что подсознательно все понимают, что сохранить эту эмоцию точнее и нужнее - не в пикселях, а - в своем сердце.
Я третий день брожу по мощеным холмам Лиссабона и только сейчас, слушая фаду в исполнении Майры, понял что же на самом деле есть «дух» этого города. Ведь столица Португалии - не самое очевидное место в Европе, куда срочно нужно покупать авиабилет. Зачем, когда есть Лондон и Париж, Венеция и Берлин, Барселона и Прага? Однажды я привез своего восьмилетнего сына в Лондон и вывел его на черепичную крышу, поставил среди шеренги каминных труб и, панорамно проведя рукой, спросил: «Ну как тебе?». Мой малыш важно ответил: «Красиво. Похоже на Вильнюс». Ну конечно же… Это вторая его «заграница», а первая была - Литва, куда он ездил с классом. Разумеется, нам, людям важно с чем-то сравнивать наши впечатления, проводить параллели. Вот и я, гуляя по Лиссабону отмечал: желтые трамваи, как в Будапеште, кафе, как в Мадриде… Да что там: две главные достопримечательности города (одна ведет ко второй) – подвесной красный мост, копия «Золотых ворот» в Сан-Франциско и статуя Иисуса, распростершего руки над городом, точь-в-точь как в Рио. Так в чем же Лиссабон не вторичен?
Только сейчас, слушая певицу, я понимаю это. В - фаду, этих пронзительных песнях о принятии несчастной судьбы, в фаду, что звучат с приходом сумерек в кафешках этого города.
Майру сменяет совсем юная девушка. Ее зовут Анна и теперь ее очередь исполнять балладу печали и тоски:
В Лиссабон приходит ночь,
как корабль без парусов.
Алфамы слепнет древний склон
в домах без окон и замков.
Нет у людей счастливых снов,
В мансардных окнах свет погас.
И как вода в тисках фонтана,
Алфама заперта сейчас
В стенах из грусти и тумана.
Четыре горя вместо стен,
Плач, слезы и одна награда -
Та, что дана тоске взамен:
Гитара, голос, звуки фаду.
Анне на вид - лет восемнадцать. Она – невероятно красива. Взгляд - ясный, немного хитрый. И, хотя она поет о совсем грустных вещах - в глазах ее пляшут задорные чертики. Молодость и задор не спрятать за пеленой тоски, как бы ты ни старался. Голос певицы льется чисто и нежно. В нем нет той убедительной мощи, как у Майры. Но именно поэтому от пения девушки слезы теперь наворачиваются и уже на мои глаза. Это трудно вынести.
Здесь срабатывает эффект детского хора. Юная Анна - поет сейчас о том чего не знает. Она, не имеет того опыта, который заложен в песнях. Она еще не знает, что такое потеря близких, что такое обман и предательство, что бывает, когда тебя окутывает вязкая тоска по прошедшей любви. И сочетание вот этого звенящего, свежего голоса и того, что с ней, возможно, произойдет, оно – пронзительно и невыносимо.
Я не выдерживаю и выхожу на улицу, в веселый, подлунный Лиссабон. А он уже, с наступлением темноты, вовсю шкворчит колбасками на гриле, дымит кастрюльками с улитками, хлопает пробками, вылетающими из горлышек бутылок с изумительным молодым зеленым вином «винью верде». На улицах квартала – импровизированный карнавал. Иллюминация. И много веселых людей. Тоска осталась звенеть там, за холодной, древней стеной кабачка.
- Что такой задумчивый? – спрашивает меня румяный толстяк в пиратской одежде. – Меня зовут Васко. Как Васко да Гама, знаешь такого?
- Меня зовут Алекс. Я грустный, потому что только что слушал фаду и не выдержал…
- Понимаю тебя. Я не люблю фаду. Мои друзья не любят фаду. Потругальцы не любят фаду. Мы гордимся, но – не любим, понимаешь? Чего хорошего в том, чтобы купаться в депрессии? Сейчас другие времена. Пойдем же с нами на главную площадь! Там сейчас самое веселье.
Но я не иду с Васко. Мне еще хочется побыть в этой легкой грусти. Впервые за долгое время я ощущаю себя осознанно печально. Оно так гармонично, это состояние. Кажется в погоне за впечатлениями, маленькими и большими радостями мы упускаем что-то главное. И это главное, я знаю, вот-вот подмигнет мне. Прямо сейчас или через несколько минут. В голове выстраиваются какие-то образы, мысли складываются в рифму.
В трех метрах от меня, на живописной лестнице с названием «Арка Иисуса» фотографируется девушка. Это – не селфи. Она позирует подруге, что со знанием дела выстаивает фильтры в камере смартфона. И я смотрю на них и понимаю: как же они прекрасны! А как грациозно двигается модель. Какие принимает позы, как реагирует на шутки подруги. И вот этот вот, как в колыбельных - перешёпот многочисленных «ш» на которые так щедр португальский язык. И я тут же представляю себе парня, который влюблен в эту девушку. Чего бы он только не отдал, чтобы оказаться сейчас на моем, чужака, месте, чтобы просто наблюдать за своей любимой. За ее движениями. За ее смехом. Как же он восхищается сейчас разлетом ее густых бровей. Тем, как она наивно прикусывает губу. Его сердце замирает, когда она смеется…
И вот оно – тихое прикосновение Вселенной, я вдруг понимаю, что прямо сейчас по-настоящему проживаю фрагментик любви незнакомого, а, может быть, и вовсе несуществующего человека! Это и есть поэзия. Это и есть фаду.
Алекс Дубас
Художник: Fabian Perez
