- А твой автобус мальчик или девочка?- спросил тут меня знакомый шофёр. Если честно, никогда не думала об этом. Он как живой-это совершенно точно. Когда он ломается ( а это бывает часто) я нещадно ругаюсь и злюсь. Но, помню, за отпуск я так соскучилась, что, прибежав в первый рабочий день на стоянку нашей колонны, даже целовала его (уж совсем непростительный девчачий жест). Если я в обед стелю на руль куртку и укладываюсь спать, то, закрывая глаза, непременно говорю ему: «Покачай!» И не было случая, чтоб 409-й не начал медленно покачиваться. Живой, честное слово! Сегодня на улице Ивана Бабушкина его угораздило сломаться -накрылся воздушный кран. Автобус перекосило, я высадила пассажиров, поругалась с диспетчером Глонаса и поехала возвратом в парк. На Профсоюзной остановилась, выставила башмак и аварийный знак, вышла покурить. Этот дурачина стоял рядом, переминался. Я погрозила ему кулаком:
- Из-за тебя всё!
409-й вздохнул в ответ. Это кажется, что он вздыхает- на самом деле, просто циркулирует в системе воздух. Я с досадой машу рукой:
-Подождёшь немного, сейчас поедем, покурить не даёшь...
В парке я заправляю автобус. На мойку не гоню: не пройдёт он через рельсы, такой перекошенный. Кругом пусто, двухсменка ещё не начала заезжать в парк.
Оформляю этого красавца в ремзону, прохожу медосмотр, выхожу из парка. И вижу огромный хвост: машин тридцать ждёт своей очереди заехать в ворота. А что творится на заправке, на мойке! Вся эта история часа на три -не меньше. И я бы как раз сейчас стояла в этом хвосте, если бы...
«Какой ты молодец, 409-й!- шепчу я.- Вот откуда ты все всегда знаешь?»
Автобус, понятно, не слышит моих слов- он в ремзоне, далеко. Но я уже привыкла, что он всегда рядом.