Правильно у вас там «Незнайку на Луне» запретили. Т.е. причины и поводы были неправильны, а решение – в точку. «Незнайка на Луне» до сих пор является основным, а зачастую и единственным источником знаний о капиталистическом мире (особо продвинутые еще книжку по научном коммунизму читали, та уж точно всему научила). А мы, капиталисты, обижаемся, между прочим. Оболгали нас. Нанесли нам душевную травму, несовместимую с нашим тонким душевным устройством. Разожгли против нас классовую ненависть на пустом месте.
Бездушные корпорации, крысинные гонки по вертикали, засыпание за рабочим столом с головой, зарытой в стопку документов… Где это все? В Америке? Ну, мы туда не поедем, а если и поедем, то найдем, очень вероятно, что-нибудь совсем другое.
У нас крупные, самые что ни есть капиталистические корпорации, принятно называть fat cats. Это задумалось как оскорбление, хотя, если вдуматься, мало в жизни вещей столь же приятных на взгляд и ощупь как хорошо питающийся кот.
Да-да, где-то бегают Стивы Джобсы и меняют мир. Может, где-то и бегают, но у нас не бегают. Офисные правила запрещают по нему бегать (хотя поощряют всячески желание бегать вокруг). Офис столь полон опасностей для жизни и здоровья, что к его посещению надо готовиться методично и вдумчиво, как к экспедиции в дебри Амазонки. Лестница вот, к примеру. Если я по ней поднимаюсь, я могу упасть и удариться. Если я пользуюсь лифтом, я могу ожиреть (а еще электричество и эмиссия углекислого газа). Что лучше/хуже – оставить своих коллег сиротами или своим потенциальным ожирением загубить всю систему здравоохранения? У этого вопроса такой экзистенциальный потенциал, что to be or not to be отдыхают.
К счастью, каждый день мучиться выбором не надо. У нас план по сокращению выбросов СО2. Теоретически, мы должны пользоваться общественным транспортом, но общественного транспорта у нас рядом нет – мы в лесу сидим. Чтобы автобус мог проехать, придется расширить дорогу и спилить деревья, защищающие нас от злобного CO2. К тем, кто все же добрался, сочувствия тоже никакого. Столов, стульев и прочей мебели у нас ровно на половину штатного состава – остальные же все равно не приедут, так?
Дни проводятся в торговле кто, где и насколько появятся. Проблему создают работающие родители, которые так любят своих детей, что согласны трудиться с 7 до 9, лишь бы не оказываться в компании в их компании. У Роба, к примеру, младенец. Каждый должен войти в его положение. У человека что-то дома орет, и где ему спать? Мы ж не крысы-карьеристы, мы коллективисты, мы отдали Робу свои квоты на посещение. Теперь он за нас углекислый газ производит, а мы за него… Тоже что-нибудь производим, наверное.
Еще одна причина в офисе показываться не каждый день – постоянные общественные развлечения. Ладно, когда учения по гражданской обороне или день выпечки в пользу голодающего пингвина Антрактиды, то это терпимо. В этом даже можно поучаствовать, особенно в ролевой игре «пандемия грипа», где все по очереди должны чихать и кашлять. Но когда кто-то особо одаренный в недрах HR решил, что в знак солидарности со страдающими психическими недугами мы должны одеться в забавные костюмы с психо-медицинской тематикой, наш начальник Рич поморщился и сказал, что лично он не собирается появляться на рабочем месте до тех пор, пока это сумасшествие не закончится, и всем остальным тоже советует решать вопросы, если таковые будут, при помощи удаленного залогинивания.
Со временем все это начинает восприниматься как должное. Ну вот, был у нас месячник по безопасности в строительстве. Мы ничего не строим, даже потенциально, но кто-то, где-то, то ли в Румынии, то ли в Бразилии, кто на нас не работает, но кого мы наняли, что-то строил и откуда-то упал. Что же, теперь мы должны себя чувствовать обделенными потому что нас не проинструктировали о проведении высотных работ? А если у нас депрессия разовьется? Неделя по борьбе с депрессией на подходе, но что, если между?
Таблица с калорийностью пончиков и потерями калорий по пользовании лестницей (да, лестница есть фундамент, базис и надстройка нашего корпоративного мира) перекочевала от меня к Джону. У Джона была своя, но теперь у него две. И четыре инструкции с упражнениями, которые надо делать на рабочем месте раз каждые 90 минут для тех, кто не рискует спускаться по лестнице и бегать трусцой вокруг офиса. Четыре инструкции, конечно, overkill, но должно же у него на столе что-нибудь быть. Документов, в которые киноперсонажи зарываются и спят, на столах нет и быть не может. Во-первых, в них быть что-нибудь ценное для конкурентов, о котором предостерегает плакат «Не болтай» во всех людных местах. Во-вторых, на принтере висит большое фото маленько леопарда. «Ты хочешь меня убить?» спрашивает леопард, намекая, что если я распечатаю план недели планирования, то среда обитания маленького леопарда будет немедленно разрушена. Нет, нет, я не хочу убивать леопарда, или детеныша панды, фото которой на соседнем принтере.
С другой стороны, люди, даже виртуальные, никогда не перестают удивлять. Открыв вчера от злой тоски корпоративный сайт я обнаружила, что мой корпоративный монстр заявил о новом амбициозном проекте. К 2019 году мы должны стать полностью менопауза-дружественными. После получаса попыток составить фразу, которая бы содержала слово менопауза, но не содержала никаких намеков на мой пол, Рич, покрасневший до стадии «не нужен ли нам дополнительный трейниг по оказанию скорой медицинской помощи» просто ткнул в монитор.
— К 2019… Это скоро. План нужен.
Вот теперь сижу и думаю. О плане, но больше о том, что конечные итоги деятельности благотворительных сборщиков лягушек, обустройщиков площадок для отдыха пенсионеров, испекателей булочек в помощь голодающих детям Сомали и пингвинам Антарктиды и организаторов пеших и велопробегов в помощь им же (и все это в потенциально, в недалеком будущем, menopause-friendly), в целом очень даже симпатичные. Может, так оно и надо? В самом деле, что на свете лучше хорошо упитанного кота?