У меня есть друг художник, и он рассказал мне эту историю. Произошла она на стыке двух эпох: конца развитого социализма и наступающего бандитского капитализма. В советские времена все более-менее крупные предприятия имели своего художника-оформителя. Делалось это не по желанию руководителей, просто партийные органы требовали от них (а директор был обязательно членом партии) оформления предприятия к разным политическим праздникам, как то: 1-му Мая, 9-му Мая, Дню Победы и т.д. Рисовались плакаты, писались лозунги, делались транспаранты… работы художникам хватало. И халтуры, между нами говоря, тоже. Люди эти по советским меркам были очень небедные. Но не об этом речь.
Так вот мой друг работал в одном автопредприятии художником-оформителем. Так как он был художником с высшим образованием, то ему предоставили свободный график работы. Главное, что от него требовалось: сдавать работу к сроку, и на работе не пить. Все предыдущие его коллеги были еще те забулдыги. Нельзя сказать, что мой товарищ был трезвенник, выпить он как раз был горазд, но четко соблюдал границу, где и когда можно, а когда – ни в коем случае! Дальше предлагаю его рассказ от первого лица…
Автобаза как автобаза. Шоферы: народ простой, практичный, не очень образованный, но зато без затей. Подлянок никто никому не делал. На халтурные деньги, после работы, регулярно проставлялись – и ремонтникам, и аккумуляторщикам, и малярам… Жили в общем дружно. Бабенки? Ну, как везде: одна лучше, другая потолще, третья замужем… Остановить глаз, честно говоря, было не на ком. И тут, вдруг, случилось чудо! Я сначала о нем (ней) только услышал. Говорили в столовой, что у директора появилась такая секретутка, что проходить мимо нее надо только с закрытыми глазами, иначе член из штанов сам выскочит и за ней побежит. Зная наших ребят, которые по пьяни и пожарный огнетушитель могли трахнуть, я этим разговорам особой роли не придал. Но, как оказалось, зря.
С Наташей я столкнулся случайно в коридоре администрации. Шел показать эскиз оформления Красного уголка главному инженеру, ему же, как парторгу нашей богоугодной автобазы. Открылась боковая дверь, за которой находилась бухгалтерия, и наружу выскользнула… Помела Андерсен пополам с марсианской Аэлитой. Представь себе: рост за сто семьдесят, узкое породистое лицо с огромными зелеными глазами, которые оттеняют черные густые волосы, грудь… в те времена советские девушки силикона не ведали, так что ее пятый размер был самым настоящим. Тонкая талия. И остальное – ноги! Улыбнувшись, она показала мне два рядя абсолютно идеальных белых зубов. Откуда такое чудо занесло в нашу дыру, приходилось только гадать. Позже мы с ней познакомились. Наташа оказалась довольно простой в общении человек, но, чтобы завести с такой красавицей роман, у меня даже в мыслях не было.
После нашего знакомства прошло какое-то время, вдруг ко мне в мастерскую заходит… Наташа. А у меня там, не как в мастерских художников из сериалов по телевизору, где сам художник одет в чистую куртку или белоснежный халат, на голове берет, сам с трубочкой в зубах, трезвый, как баран в пустыне. В жизни ведь все совсем по-другому: хаос из бумаги, холстов, красок, окурков и банок из-под красок, запаха растворителей. На ваятеле надет измызганный до нельзя красками старый халат, который пытаться выстирать совершенно бессмысленно, только на помойку. Сам художник, скорее всего, спохмела, плохо выбрит и, дай бог, неделю назад брал ванну.
Наташа нашла более-менее чистый стул, села. Была в этом момент прекрасна, как одна из граций Боттичелли! Буквально в нескольких линиях я набросал ее портрет. «Классно как!» - поразилась она. Сменив восторги на деловой тон, попросила: «У тебя чистый стакан есть?» Я подал ей стакан. Она: «Выпей со мной, художник! Одной как-то неудобно!»
И только тут я обратил внимание, что в руках у нее коробка из-под обуви, в которой лежала бутылка портвейна. Пришлось откупорить. Выпили сначала понемножку, затем добавили, закусив конфеткой на двоих, которую Наташа предусмотрительно принесла тоже с собой. В итоге минут через двадцать бутылка показала дно, и Наташа, грациозно чмокнув меня в щеку, удалилась, грациозно вертя круглой попочкой на прощание. Я сидел совершенно ошалевший, не понимая, что, собственно, произошло. Такая женщина, и пьет со мной портвейн! Ёклмн!.. Работа в этот день у меня совсем не клеилась.
На следующий день история повторилась снова. Только на этот раз к бутылке портвейна была добавлена четвертинка водочки и два бутерброда с красной икрой. Приняв алкоголь, задумчивость Наташи как рукой снимало. Лицо розовело, становилось по-детски прелестным. Пухлые губки сами звали поцеловать их. Плюнув на все страхи, я стал ее целовать. К своему удивлению, не встретил ни малейшего сопротивления с ее стороны. Но и страсти с ее стороны тоже не было. Ей как будто было абсолютно все равно: хочешь целовать, целуй! Хочешь пощупать, да пожалуйста! Я вся твоя, пьяная и бесполезная!
…Через две недели подобных (ежедневных!) посещений моей красавицы, я, как-то проснувшись за полночь у себя в мастерской, скребя шершавым языком по воспаленному небу, ясно понял, что, если наш роман будет продолжаться в таком ключе, то я точно сопьюсь. Следующим шагом будет вылет с работы со статьей в трудовой книжке. И еще следующим – развод с женой (никогда не было, что б я не ночевал дома). А мне оно надо?
На следующий день я дал Наташе жесткий и четкий от ворот поворот. Она не обиделась. Для нее это было вроде, как и не в первый раз. Она стала пить с шоферами, аккумуляторщиками, придурковатым дворником Сеней… Пошла по рукам, как говорится. Последний раз, когда я ее видел, Наташу два наших дюжих грузчика тащили, завернутую в какую-то грязную тряпку, к машине скорой помощи. Рядом шел плачущий муж. Стало понятно, почему такая сказочная красавица попала к нам, на заштатную автобазу. А ведь, наверное, у нее могла бы быть совсем другая судьба. Могла стать киноактрисой, моделью великих художников. Но - увы! Не случилось. В народе недаром говорят: не родись красивой, а родись счастливой.