Каждый знает, для чего люди поступают на первый курс института. Ректор это знал, мудрые профессора знали, и я – тоже. Но мы все ошибались, как оно вскоре выяснилось. В институте было кое-что важнее учёбы.
Телекомитет прекрасно прозябал и до нас, влачил своё формальное существование, как обычное студенческое объединение при комсомоле. И только с нами он превратился в великое и бессмысленное чёрт-те что. Не имея никакого официального статуса, телекомитет радикально повлиял на меня, на мой характер и судьбу. Он оказался сильнее, чем все воспитатели и педагоги вместе взятые. Так случилось, что мы, первокурсники, получили в безраздельное пользование собственное помещение, а с ним два дивана, ломаные стулья и стол с телефоном.
Но главное, это - пишущая машинка. Работающая! Труднодоступная роскошь по тем временам, поскольку все пишущие машинки тогда были на учете. Клацающий звук этого аппарата впечатался в мою память насмерть, как музыка богов. Машинка брала две копии, но нам же не прокламации печатать – нам хватало.
Где-то наверху, в Москве, решили, будто бы в глубинке есть творческая молодёжь, которой не терпится заняться телевидением, покрутить ручки у камер и снять гениальный репортаж об отчетном собрании институтского комитета комсомола. Подтверждаю, ручки у телевизионных камер мы крутили с упоением.
Несколько раз в неделю вечерами в нашем распоряжении оказывалась большая телевизионная студия. Три тяжелые камеры на колесиках, большой микшерный пульт, софиты освещения и микрофоны - всё как у взрослых. Монтажное оборудование находилось в соседнем помещении, куда вход был запрещён, там царствовали профессионалы. Родина щедро доверяла нам дорогое оборудование, притом ничем нас не обязывая, но всегда незримо присутствовала рядом. И пусть наша студия была черно-белой, ну так и телевизоры у всех вокруг тоже были черно-белые, да и сама жизнь за стенами студии была ... А вот наша жизнь была цветной. С тех пор я думаю, что яркость, цвет и вкус жизни от материального обеспечения не зависят. Потом думаю, а может быть, зависят?
Рядом простаивала цветная студия, но нас к ней не подпускали. Мечта! Она досталась нашему институту после московской олимпиады, и её берегли пуще глаз. Говорили, что там всё было цветное, даже телевизоры.
Хорошее дело – студенческое телевидение, можно снимать информационные программы про увлекательные комсомольские собрания, давать свежие новости о художественной самодеятельности, обсуждать опыт внедрения передового опыта. И всё это – не выходя из стен студии. А ведь существовала ещё богатая профсоюзная жизнь,
интересные спортивные соревнования между факультетами. Без малейшей рефлексии наш творческий коллектив выдавал подобные программы по две в неделю. Программы назывались «Ритм». Конечно, нас мало кто смотрел, да и негде было. По всему институту висело шесть телевизоров, все – на очень приличной высоте, никто на них и внимания не обращал, шумят себе и шумят. Но эти мелочи не сказывались на нашей высокой любви к съёмкам. Любовь - отдельно, а нормы советского телевидения – отдельно.
Главный и единственный смысл телекомитета я видел в его атмосфере. Для меня это было почти священное место, мое тайное укрытие, где я мог часами сидеть за машинкой. Там чудесным образом отключалась то, что сейчас в компьютере называется «функция родительского контроля». Зачем мне сидеть дома, когда есть вещи в сто раз интереснее.
Наша команда, что это было? Берёшь щедрую горсть юношеской бравады, вагон свободного времени, чуть сдабриваешь ощущением собственной элитарности, сопричастности к таинству технического прогресса и ставишь полученную смесь на
фитиль творческого горения. В итоге получаешь группу студентов, готовую к вечному празднику под названием «Жизнь».
Если бы только институт длился вечно... Если бы не экзамены, не армия и не девочки.
Поэтому, расскажу пока только о мальчиках.
Костя Лыков
Вот бы мне его характер! Мы познакомились с Костей в колхозе «на картошке», тогда это так называлось. Там весь наш первый курс выкапывал из жидкой грязи спасительный «второй хлеб», чтобы зимой городу было что кушать. Крестьян на полях мы не видели. С тех дней я не люблю дожди, грязь и колхозный строй.
Так вот, Костя. Худой, спокойный, надёжный, с очевидным внутренним стержнем. Основательный, даже мудрый, если так можно сказать про семнадцатилетнего парня. Костя всегда настроен на праздник, на сюрпризы. Умеет авторитетно молчать. Захочет, может увлечь меня, захочет – может убедить, но предпочитает просто скомандовать. В первые же дни «картошки» Костя покорил меня тем, что предложил вдвоем прогуляться по деревне вечером. Это было смело – нарушить прямой запрет старших. Мы не искали приключений и вернулись ночью в лагерь на своих ногах, даже без синяков. Но я был благодарен Косте за первый мой взрослый проступок.
Так, от борозды к борозде, от ведра к ведру, мы незаметно стали друзьями. Наша колхозная дружба затянулась, я верю, что навсегда.
Костя играл на гитаре, мог паять, печатать цветные фотографии и любил работу саму по себе вне зависимости от цели. С ним мы совершали маленькие подвиги, никому, вообще неизвестные, но памятные мне в малейших деталях и по сей день. Наверное, это важно сказать - в студии Костя работал телеоператором, как и я. Есть шанс, что он этого не забыл, а вот я отчетливо помню. Чувствуете разницу?
Костя - однолюб, счастлив с Ларисой всю жизнь. Когда-то я услышал от него: «Зачем же тогда жениться, если потом разводиться?». Чем не тост для золотой свадьбы?
- Дедушки, сдвинем теснее коляски и будем надеяться, что нас тоже ждёт оно.
- Что, что нас ждёт?
- Семейное счастье! Ура!
- А что это?
- Это то, дедуля, что у тебя всегда впереди.
Но я не про себя, у меня и коляски пока нет.
Всё у Кости получается, всё всегда спорится. Сейчас он большой начальник, строит огромные нефтегазовые комплексы на Севере и питает экономику страны. Для кого-то его впечатляющие способности стали очевидны раньше, для кого-то – позже. А вот я всегда знал. Даже когда мы с ним вместе таскали ведра с картошкой. Через тридцать лет я назвал своего сына Костей.
Витя Усов
Высокий, улыбчивый, добрый. Наш старший товарищ, учитель, немного бог. Он был уже на третьем курсе и знал суровую студенческую жизнь, такой как она есть. Витя завоевал мальчишечьи сердца, тем, что подбил нас на опасную забаву под названием «Студенческий прожектор». Потом мы практиковали её регулярно. Сценарий прост: Выбиралась жертва – одна из больших аудиторий с сотнями студентов. В разгар лекции в дверь без стука входят четверо и громко объявляют: «Студенческий прожектор – проверка посещаемости». Конечно, это были мы, шалопаи. Старосты групп встают и зачитывают фамилии отсутствующих. Лектор раздраженно скучает. Студенты радуются паузе. Мы серьёзны, погружены в роль. Для реквизита брали кинокамеру без пленки, которая убедительно стрекотала. Оператор делал вид, что менял ракурсы, у остальных тоже были задачи, определённые режиссёром: записывать что-то в блокнот, кивать с умным видом. Через десять минут мы вываливались из аудитории, давясь хохотом. Если бы нас раскрыли, всех бы выгнали. Сейчас пишу это, а у самого - волосы дыбом.
Витя был старожилом телекомитета. В первый же вечер, вместо написания, например, злободневного сценария про студенческую столовую, Витя предложил сломать древние стеллажи. Надоели они ему. Кто ж не хочет поучаствовать в разгроме? Да и как тут откажешься? Я, конечно, уклонился, мне домой пора, мама, но Костя... Потом мы часа три
сокрушали и выносили деревянные полки. Огромный, совершенно пустой институт и только мы втроем. Как оказалось, то был обряд инициации. Так я первый раз в жизни вернулся домой после восьми часов. Мама спросила,
- Где был?
Я ответил правду:
- В институте.
А что я мог ей сказать? Ломал чужую мебель?
Витя занимался на легендарном физтехе, учил нас дружить, и сам был добрым другом, но иногда таинственно исчезал – влюблялся. Он первый сказал моей маме, что Боря и так умный – зачем ему ходить на лекции. Мама с тех пор невзлюбила Витю, а мне, первокурснику, идея понравилась.
Очень быстро выяснилось, что Витя был не прав. Оказалось, что я не умею сдавать экзамены по неизвестным мне предметам. Но предъявить претензии другу я не мог, вскоре и сам Витя ушёл с физтеха в армию, был отчислен за неуспеваемость. Витя был признанным заводилой, источником бесконечной энергии. Он передал нам, детям, послание-эстафету от предыдущих поколений телекомитетчиков. Там, в послании, если присмотреться, ничего не было, кроме духа свободы. Одна лишь голая традиция жить, вопреки серой эпохе. Я любил его за способность радоваться. В юные годы Витя получил какую-то мозговую инфекцию, с которой до сих пор борется. Человек невероятного мужества, он, год от года сдаёт, но никогда не сдаётся. Витя женился один раз и был счастлив в браке тоже один раз, а то и меньше. Но не мне судить.
Саша Муковозов
Человек наособицу. Гость из будущего, обладающий высокими стандартами всех любимых героев Стругацких сразу. Саша оказался в телекомитете на год позже остальных героев этого повествования, но сразу занял место гуру. Аспирант, выпускник теплофака, он пришёл к нам из другого мира, где люди носят бородки и ездят в отпуска. Но, для начала, Саша поразил меня тем, что был в Египте и видел пирамиды. Напомню, что шёл 1983 год, и мы приходили в восторг от жевательной резинки. А тут – пирамиды.
Саша – гений доброжелательного приятия. Нет ничего в этом мире, что может вызвать
его раздражение. У Саши Муковозова много талантов и одна сверхспособность. Про неё – подробнее. Он может спать по двенадцать часов в неделю. Или не спать. Да, согласен, от этого у него замедляется речь, вырастают интервалы между словами, иногда даже кажется, что Саша потерял нить, но попробуй ему подскажи, вставь в паузу хоть полслова и увидишь, что ты не успеваешь за полетом Сашиной мысли.
Во времена телекомитета его регулярная бессонница переходила в бескормицу – раз можно не спать, то лучше и не есть. Официально заявляю – живет Саша на два мира, один из них наш – плотный, а из второго он приносит сны, где иногда летает. Я давно мечтаю встретить Сашу в своём сне, авось полетаем вместе.
Лучшие сны Саша записывает – это удобно, потом мы их просматриваем большой компанией друзей. Интересные отношения у Саши с физическим временем – они соседствуют, но не ограничивают друг друга взаимными обязательствами. Он не мучает мироздание меркантильными расчётами: опоздаю – не опоздаю. Заранее известно, что опоздает. В качестве компенсации само время течёт в его присутствии быстрее. Или, вообще, останавливается. Проверено нашими ночными бдениями, когда мы вдвоем издавали газету с говорящим названием «Внутренний голос». Формат – один ватманский лист. Дизайн, верстка, фотографии, тексты - Сашины, а молчаливая поддержка из-за плеча – моя. «Внутренний голос» был посвящён исключительно нашей телекомитетской жизни. Где мы только темы брали?! Тираж был невелик, он никогда не превышал заявленный один экземпляр. Ночь тянулась бесконечно, а утро приходило неожиданно быстро, именно тогда я заподозрил Сашу в манипуляциях со временем.
Если бы я захотел описать Сашин характер одним словом, я был бы круглый дурак. Нет человека более твёрдого в своей мягкости, спокойного в гневе и непреклонного в желании достичь компромисса. Мне повезло, мы часто встречаемся. А тогда, в юности, никакого
отношения к нашему телевидению Саша не имел. И даже не интересовался самим процессом. Мне кажется, что и в студии он ни разу не появился.
У Создателя тоже есть чувство юмора: следующие пятнадцать лет Саша Муковозов делал собственную программу на областном канале. Она была очень популярна в те «лихие» времена, когда у нас ещё существовала свобода телевидения. И хотя рекламодатели выстраивались в очередь, а программа была «не резиновая», Саша всегда оставлял мне «окно».
Останься СССР с нами хоть на три года Саша Муковозов, стал бы ученым и преподавал в звании профессора, но я легко представляю его и в качестве разведчика-нелегала. Что никак бы
не изменило его сути.
Когда Саша женился, я целый день ходил в растерянности. Ведь, казалось, что он, как солнце, принадлежит всем в равной мере, а тут Лера ..., но, к счастью, ничего не изменилось. Правда, Лера?
Саша Вершинин
Важнейший человек для телекомитета. Один из столпов, организатор и непременный участник всей нашей внутренней кухни. Саша пришёл в телекомитет одновременно со мной, отличаясь от меня взвешенной рассудительностью, смешливостью, неожиданными реакциями. Всё подряд, любые инициативы Саша подвергал для начала анализу и сомнению. Любимый его вопрос: «А зачем»? Но Саша не
настаивал на этом своём вопросе слишком долго: надо, так надо. В нем ощущались легкость и основательность одновременно.
Свои таланты Саша Вершинин проявлял спонтанно, не выпячивая их. Помню, он написал очень смешной рассказ, чем сильно меня поразил. Просто сел, напечатал и повесил на доску. Было понятно, что он может так ещё и ещё.
– Саша, пиши чаще.
– А зачем?
Как и Витя, он был звукооператором, помню его флегматично разматывающим микрофонные провода.
– Саша, добавь сюда микрофон.
– А зачем?
Смотришь, через пять минут микрофон есть. Учился Саша Вершинин легко, не делая из учебы культа. Нам никогда не было известно, как он сдал очередной экзамен, он этим не делился. А зачем? Легко мог выручить деньгами, чувствовалось, что – от души.
Ироничный, умный, доброжелательный. Свой навсегда. Удивительно не обидчивый, защищённый. В новые времена занялся бизнесом и тоже успешно. Когда он женился, то выбрал жену с таким же именем, как и у себя – Саша. Помню, меня так и подмывало спросить его: «А зачем»? Но в тот момент я удержался.
Женя Кузьминых
Наш ведущий ведущий, как я его называл, поскольку Женя был, несомненно, первым среди дикторов. Он быстро влился в наш круг и справедливо стал лицом всего студенческого телевидения. И - красивым лицом. Природа щедро наградила его истинно телевизионной фактурой: на экране он был органичен, убедителен, как мало кто другой.
Впоследствии, годами наблюдая его на работе, я утвердился в идее, что разные люди имеют разные возможности для передачи информации окружающим. Женя обладает максимально широким каналом. В этом его истинный талант. Он умеет убедить кого угодно в чем угодно, для этого ему даже не обязательно чересчур много знать о предмете дискуссии. Но и в детали он вникает с энтузиазмом. Лучшего специалиста по проведению сложных переговоров не существует. Любимая фраза: «Отказы редки» И это правда.
В девяностых годах он смог бы блистать на главных телевизионных каналах в самых рейтинговых информационно-аналитических программах, куда там Киселеву. А задержись Брежнев лет на пять, Женя стал бы комсомольским лидером, а может быть, бери выше, чем черт не шутит. Свобода подачи, дикция, красивый голос. Умеет и любит одеваться, определяет содержание котлеты по одному лишь запаху.
Однажды в командировке он выбрал мне галстук, и тут я узнал, что существует отдел мозга, отвечающий за галстуки. Сегодня Женя - ведущий эксперт в огромном мире виски и прочих спиртных напитков. Откуда это в уральском парне? Он единственный из тех, кого я знаю, кто осознано и целеустремленно, крупица к крупице собирал свой образ, лепил себя. Женя вполне серьезно относился к своим обязанностям, он тренировал сценическую речь, дикцию, дыхание. Он и сейчас гармонично смотрится в кадре, я лично проверял. Мне с ним было интересно, он компенсировал то, чего во мне недоставало – легкости.
Другая его любимая фраза: «Как пойдёт». И это тогда, когда я старательно морщил лоб, пытаясь анализировать варианты.
– Женя, через полчаса встреча, как мы это подадим? Давай продумаем по шагам.
– Да, как пойдёт, Боря, поехали.
Многие годы мы были партнерами с Женей, и я благодарен ему за уроки иной реальности. Именно тогда, под впечатлением от него, я сформулировал мысль, что «ничто ничего не означает».
А вот жену, напротив, он себе искал со всей возможной тщательностью, как будто выбирал на всю жизнь. Так оно и оказалось. Но сначала он в неё влюбился, всё по-честному. Хотя Лена вам скажет, что это она его выбрала.
Саша Михайлов
Красив, силён, добр, остроумен. Ангел земной, если здесь на Земле такие до сих пор случаются. Убейте, но я не помню, какую телевизионную специальность Саша имел. Его роль в телекомитете загадочна и трагична. Дело в том, что Сашу переполняли технические идеи, любые другие идеи его не интересовали.
Большинство из нас в Сашиных идеях ревностно сомневалось, и то сказать, человек только что вернулся из Красной Армии и ничего о неуставной жизни гражданского населения не знает. А зря сомневалось, когда ему позволяли, он творил чудеса. Технические чудеса. Однажды, много позже, Саша Михайлов разобрал, отремонтировал и собрал двигатель моего старого BMW на голой земле в огороде у бабушки. Без нужного инструмента, без инструкций, при свете одной лампочки и бабушкиной любви. И гнилая, древняя BMW завелась с первого раза! В знаменитом на весь мир Баварском музее этой компании Саше положен памятник «За реанимацию давно умершего».
Саша Михайлов всегда чист намерениями, в любой, самой сложной ситуации он советуется со своей душой. В этом его главный талант. Саша до краев полон проектами, обожает механические коляски с ножным приводом - веломобили и рассказывает о них так заразительно, что невольно начинаешь мечтать его мечтами. За все годы он их придумал сотни видов, построил десятки и продал две! Саша находится в состоянии непрерывной влюбленности в жизнь, хотя ему кажется, что он любит женщин. В те далекие теперь уже моменты, когда Саша брал гитару, рушились любые бастионы, раскрывались девичьи сердца. А он, бывало, сведёт с ума пару-тройку девушек и едет домой спать один.
Теперь, если Саша Михайлов на моей кухне повествует о новой любви, это яркий перформанс, театр, куда можно смело продавать билеты. Я бы предложил и вам взять абонемент в первый ряд, у самого чайника. Можно приобрести пожизненные места себе, детям и внукам. Тут всегда интересно, трогательно и целомудренно. Девушки от Саши без ума, они не догадываются, что Саше Михайлову деньги ни к чему, поскольку крупные купюры только тянут ангелов вниз. Самые решительные, с бизнес образованием, берутся продвигать его технические проекты в жизнь. Жизнь сострадательно глядит на них сверху. В дальнейшем девушки бережно хранят память о своём романтическом безумии, чтобы
предупредить дочек: увидишь ангела – беги сломя голову.
Самые важные моменты жизни телекомитета он пропустил, ибо ушел служить, а вернувшись, ничего ни про кого не понимал. Каким ветром Сашу с первого курса занесло в армию – не у кого спросить, нет уж той армии и нет того военкома. А сам Саша загадочно отмалчивается. Но служба дивизионным художником его не испортила, наоборот, возможно, что это Саша нашу армию слегка облагородил. А когда он вернулся к нам, таким же Сашей Михайловым, то обнаружил, что ничего-то он не знает, самое интересное: кто на ком женился, а кто развёлся - всё произошло без него. Вот тогда и возник этот мем: «Саша, ты этого не знаешь, ты был в армии».
Саше Михайлову можно позавидовать, но учиться у него бесполезно, таким, как он надо родиться. Неизвестно как, но Саша смог сохранить себя молодым, наивным, и это его главное жизненное достижение. Ну, ещё дочь, конечно. Женился Саша на Марине очень вовремя, ещё немного и его увела бы любая другая. А смогла бы эта «другая» терпеть Сашу пятнадцать лет, тот ещё вопрос.
Теперь они живут с Мариной счастливо и наслаждаются свободой друг от друга. Большое дело – вовремя развестись. О своей удаче Марина регулярно рапортует нам в Инстаграм из Парижа, Рима и прочих мировых столиц, куда не доехать на велосипеде.
Уверен, что Саша Михайлов тоже летает во сне, но не сам по себе, а на техническом приспособлении с педалями. Хорошо бы мне случайно не врезаться в него.
В начале каждого учебного года телекомитет становился большим и шумным, в него вливались отдельные яркие личности и целые группы. Это объяснялось просто, по осени мы устраивали конкурс первокурсников, словно экзамен в элитное подразделение. Эти конкурсы отлично поднимали нашу самооценку. Помню, приходили десятки соискателей, мы не церемонились и просеивали их безжалостно.
А близкие нам по духу люди сами находили дорогу, вы, дорогие мои, появлялись помимо всяких формальных процедур. Приходили, работали и уходили, гонимые сессиями, своей судьбой, оставив после себя память и немногих избранных – нас. Как волны на песке, подумал я, но вспомнил, что это выражение не моё.
Невозможно и несправедливо обойти вниманием всех этих ребят, знайте, что я никого не забыл, ваши лица, имена, характеры отпечатались в моей памяти. И не обижайтесь, что без подробностей, просто здесь нет места для «предателей».
Теперь, как я и обещал, расскажу о наших девочках. Подождите, только сбегаю, надену каску и бронежилет.