Сексист

Потап Степанович проснулся, сонно посучил ножками под тяжёлым нагретым одеялом и с удовольствием прислушался к нудящему за окном дождю.

— Идёт, подлец, — промурлыкал Потап Степанович с поддельным осуждением. — Ну а мы сейчас завтрачек.

Он нащупал на табуретке телефон, открыл меню и стал вертеть его туда-сюда, время от времени почёсывая то правой ногой левую, то левой правую. Наконец Потап Степанович отбросил одеяло, хлопнул себя по просыпающемуся животу и ловко спустил ноги прямо в тапочки — он считал это упражнением и называл «четвертьоборот с опорой на зад».

Усевшись, он быстро сделал заказ, швырнул телефон — по-барски, но в то же время весьма осторожно — потянулся и потопал на балкон. Капли падали на живот, бежали вниз и в конце концов исчезали, нагреваясь и растекаясь. Дождь лил ровно и в хорошем темпе, как отличница физкультуры. Было ясно, что его хватит надолго. Внизу высокий острый человек в плаще выгуливал лабрадорчика. По лабрадорчику нельзя было понять, нравится ли ему дождь.

Вдруг Потапу Степановичу представился бутерброд с котлетой, плывущий к нему сквозь дождь. Потап Степанович ещё раз доброжелательно оглядел город, стянул с верёвки трусы, надел их и пошёл в комнату к телефону.

Оказалось, что бутерброд к нему не плывёт. Неизвестный курьер, обозначенный на экране синим человечком, ещё даже не добрался до ресторана, где тот бутерброд должны были изготовить.

— Ну что ж ты тупишь, милый? — спросил Потап Степанович у человечка. — Вон же бургерная, через дорогу.

Курьер потоптался ещё минуту и двинулся к переходу — дальнему, а не ближнему.

— Скотина, — сказал Потап Степанович курьеру, выключил экран и сердито шлёпнул телефон на стол.

Ему уже совершенно ясно представился этот человек под дождём — безъязыкий, с непонятным именем, небритый, с глазами-щёлочками и не умеющий дойти из точки «а» в точку «бэ». Потап Степанович не любил таких, хотя сам был в сущности неплохим человеком. А ещё больше он не любил, когда уже пора бы завтракать, а бутерброда нет.

Все мыслимые сроки уже вышли, когда человек с непонятым именем вышел наконец из ресторана и отправился в главный путь. Теперь Потап Степанович волновался и кряхтел ещё больше — ведь бутерброд, хоть и основательно завёрнутый, всё же с каждой минутой стыл.

Синяя фигурка неуверенно двинулась к автобусной остановке, покрутилась там немножко и наконец поехала.

— Дурак, — сказал Потап Степанович. Он уже оделся в домашнее и сел в кресло. — Тут же ехать всего-ничего, пешком быстрее.

От утреннего благодушия в нём уже ничего не осталось. Заваренный загодя кофе остыл и теперь невкусно блестел в чашке чёрной беспенной поверхностью. Чтобы скоротать время, Потап Степанович полез было читать новости, но телефон противно пискнул и показал красный значок — три дня назад Потап Степанович дал себе слово не читать новостей в выходные и для верности сам себе их заблокировал. Теперь он даже крякнул с досады на такую глупость.

Курьер проехал нужную остановку и устремился куда-то на восток. Потап Степанович ненавидел идиота. Он уже предвкушал даже не завтрак, а как он, во-первых, скажет идиоту много слов на лестничной клетке и, во-вторых, поставит ему оценку «единицу». За эту оценку идиота уволят и отправят куда-то — откуда он там приехал.

— Как же я вас всех ненавижу, — неприлично думал Потап Степанович, представляя себе целую армию одинаковых бессмысленных непонятных людей, с которыми и поговорить-то невозможно. Зато каждого зовут как-нибудь так, что язык сломаешь.

Он снова стоял на балконе, когда через сорок минут внизу между деревьями замелькал синий курьерский костюм. Человек с большой термосумкой — толку от неё, целый час прошёл! — пооглядывался растерянно и в конце концов побежал-побежал к нужному подъезду.

Потап Степанович надавил пальцем на впускающую кнопку, вышел на площадку и воздвигся над лестницей. Лифт не работал и было слышно, как курьер топает и шуршит по лестнице. Сейчас прямо при нём откроем пакет, достанем и спросим — можно ли это вот назвать горячим бутербродом? Или это всё же, будем называть вещи своими именами, остывший бутерброд?

Курьер показался на лестнице, пробежал два последних пролёта и сунул Потапу Степановичу пакет.

— А? — издал звук пошатнувшийся Потап Степанович. — А?

И даже не закрыл рта.

«Приятного аппетита», — выпалила девушка, развернулась и понеслась вниз.

В детстве у Потапа Степановича была книжка о восточном плуте. Больше всего он любил картинку с принцессой — восточной и легко одетой. Он даже немножко любил саму принцессу. Ему показалось сейчас, что это принцесса заблудилась в городе под дождём.

Телефон в кармане халата зажужжал, спрашивая оценки. Потап Степанович рассеянно посмотрел на экран и, никакой оценки не ставя, глупо отдуваясь, вернулся в квартиру.