Существует мнение о всеохватывающем пьянстве на просторах родины чудесной. Не соглашусь. Бывает, выпивают, иногда больше, реже - чуть меньше, но разве это беда.
Так, баловство. И будет баловство продолжаться до тех пор, пока не откроется вся прелесть, красота и онтология процесса. Однако жемчужину надо сыскать.
Настоящее удовольствие никогда не наступит, если будете вести себя как человек с психологией. Делать вид, что нравится вкус алкогольного напитка, декантирование, аромат, послевкусие, пикантность и прочая ерунда.
Надо всерьез настроиться, и вечером сильно напиться. Цель достижимая. Сидите и пейте до упора. Больше ждать нечего.
Утром сразу пиво. До чистки зубов, первой сигареты или поцелуя. По-быстрому, литра два, лучше три, и только потом готовить вечер трудного дня.
Запастись бутылочным, водкой, сигаретами и женщиной. Остальное по вкусу, но эти компоненты обязательны. Можно взять книгу, гитару или мандолину. Даже конфеты. Или орешки.
Пейте, читайте стихи, будьте сильным, травите байки, не скупитесь на комплименты. В конце концов, пойте или играйте на гитаре. Это полезно.
Получится любовь, хорошо, нет - тоже хорошо. Важно побольше выпить, и ничего не сесть. Пару орешков, не более. Остатки потратить на любовь, и честно вырубиться. Главное завтра.
На рассвете жажда разбудит. Не сомневайтесь. Прошу, не пытайтесь вставать резко. Это опасно. Протяните руку, достаньте, осторожно хлебните. Так удастся избежать панической атаки и чувства неминуемой беды.
Кто умеет - пейте лежа. Можно опереться на локоть правой или левой руки.
Ну, вперед, вы же мужчина, - залпом поллитра. Аккуратно поставьте бутылочку, выдохните, и закурите.
Теперь внимание. Вот оно, чувствуете. Побежали мурашки, иголочки - приближается. Затяжка, глоток, голову набок, вверх, обратно, затяжка, глоточек...
Край безоблачной ясности здесь. Прибыл. Мир тепла, уюта, прозрачной синевы и гармонии. Сложные геометрические фигуры, яркие симпатичные звездочки, словно стаи мелких рыбешек носятся туда-сюда. Потом увидите близких - живых и мертвых. Сможете прочертить к ним линию, услышать голос.
Еще бутылку, только без спешки. И, да, немедленно музыку на приличную громкость. Включили, молодца. Снова глоточек, и сигареткой его. Оглядитесь, рядом должна быть она. Нашли. Есть. Есть на свете счастье - теперь наверняка.
Глоток, музыка, она, затяжка... Гляньте в окно. Видите, мир раскрылся. Только медленно, плавно.
Глоток, музыка, затяжка, тепло, истома... Поймали ритм. Щелкнем пальцами. Раз, два, три, четыре. В такт. Плечи задвигались, тело вперед - туда, в музыку. Раз, два, три, пять. Кураж...
... краски по стенам - краски играют, небо на стенах - солнцем залито, лучезарная яркость - синева без отлива, в золотых лепестках на ладонях планета, счастье-вода в шоколаде зашита, и поднимаюсь, парю, всемогущий, радостный ветер, голос зовущий...
Теплая волна. Накрывает. С головой. По-полной. Она уже не кажется такой спящей, такой недостижимо далекой. Говорите, что-нибудь, что угодно, только не останавливайтесь...
...ты меня подбери на перроне глухом, к двери в утренний лес прибегу босиком, закурю беломор, чиркнув спичкой добуду огонь, обернусь, растяну золотую гармонь, в синеярых полях поднебесным огнем, проскакал и исчез терракотовый конь...
Поставьте бутылку, затопчите сигарету, урежьте тушь.
Занавес. Падает. Темное небо.
Пью двадцать первый день. Неделю пытаюсь остановиться. Не получается. Ни баночный джин, ни пиво не помогают. Утро как-то перекрывают, но к трем снова пересаживаюсь на крепкое. Иначе не поешь. К вечеру заливаюсь по-полной. День сурка. Мозг пока соображает. Чем дальше, тем труднее.
Знаю, уверен, выберусь. Но сейчас, когда трясет, штормит и колбасит, лихорадочно открываю новую банку. Спокойно, спокойно. Банка в час. Маленькими глотками. И сигарета - одна в час. Без рывков. На роже припухлости, отеки. Нехороший признак. Завтра никакого крепкого. Только джин. Одна банка на два часа.
Ночью начинается. Приходят. Картинки, образы, обрывки...
На двадцать третий остановился. Трясло и мотало по нарастающей. К вечеру застучало в висках. Громко. На голове обруч. Жмет. Лег на пол. Не помогло. Выпил таблетки. Продержаться бы пару дней. Ну, хоть сутки. Еда не лезет. Никакая. Утром доплелся до работы. Кофе. Сигарета.
И тут прилетели. Радужные точки. Червячки. Много. Красивые. Веселые. Кружат. Как аквариумные рыбки.
Попытался поймать одного, другого. В висках дико стучит. Еще сигарета. Снежинки, осколочки. Летят, летят, летят...
... снег, белый, искристый, свежий, слепящий, разбрызганный по воздуху миллиардами ледяных осколков, тождественных, но непохожих друг на друга, закрывал всякую близкую видимость, а неуловимый горизонт, который подступил, практически, вплотную, теперь оказался вплавленным в морозную синеву высоко стоящего неба. По санному пути, тянувшемуся вдоль кромки снежного поля, под унылые возгласы возницы, медленно плыли сани, запряженные усталой деревенской клячей...
Очнулся. Вроде. Или нет...
... В харчевне стоял пряно-кислый дух незавершенной накануне трапезы, но было по-зимнему тихо. Пара постояльцев, сидящих в разных концах большой залы, молча смотрели перед собой, не отвлекаясь на лениво подметающего коридорного. Снегопад, внезапно захвативший селение, кончился, и яркое зимнее солнце немедленно встало в высокую точку, откуда хорошо видны дела человеческие...
Точно. Незнакомая комната. По виду больница. Нога в гипсе. На тумбочке сигареты, газировка и "Гений места" Вайля. В кресле - незнакомый мужик. С ногой, судя по гипсу, серьезно. Значит, не приснилось. Значит, реально разговаривал с матерью, врачом.
Перелом лодыжки. Еле собрали. А как сломал, хоть убей, не помню. Сейчас это неважно. На удивление, самочувствие сносное. В висках не стучит, голова ясная, трясучки нет. Ладно, с ногой после. Главное, выжил.