30-го июня в Москве в библиотека № 267 имени Н.К. Крупской состоялась 44-ая серия «Полёта разборов». Так называется известный литературно-критический проект Бориса Кутенкова. Идея проекта заключается в том, что эксперты-критики разбирают стихи современных авторов, которые в свою очередь звучат со сцены…
Каламбурное название, парадирующее известное обиходное выражение «разбор полётов», таит за собой многое… Прежде всего, в «Полёте» мы ощущаем далёкий отголосок древних Олимпийских состязаний, исход которых отчасти решают приглашённые критики – оратаи литературного вкуса. Впрочем, выступают не только они, возможность высказаться в нескольких словах предоставлена лицам из зала. Они могут при желании «поболеть», за кого-либо из авторов, что дополнительно придаёт начинанию творческий азарт.
Кроме того, автор, выступающий на Полёте, независимо даже от того «хвалят» его или «ругают», получает зазор для роста, обретает новые творческие координаты, по-новому узнаёт себя. Ведь в поэзии, как мы знаем, ощутим элемент бессознательного. Иной литературный критик способен сказать автору то, чего он, автор, подчас не знает о себе. И даже если он не согласен с критиком, ему даётся тот повод для размышления, из которого со временем возможно явятся новые стихи…
И ещё одно. Полёт разборов интересен как поле для плодотворных эстетических дискуссий. Когда критики высказывают аргументированные, но различные, подчас взаимно полярные точки зрения, становится ясно, что произведение не равно тексту. Текст – смысловая последовательность знаков на белом листе, а произведение многомерно и предрасположено к различным прочтениям. Их подчас полемическое взаимодействие составляет ещё одну – в хорошем смысле – интригу «Полёта».
30-го июня обсуждали двух авторов – Алексея Терениченко и Николая Милешкина (известного также в качестве ведущего литературного проекта «Стихотворный бегемот»).
При всей опасности критического артобстрела, первым выступал Терениченко. Далее по традиции последовали отзывы литературных критиков. Татьяна Грауз отметила блистательную версификацию, тонкую рифму – словом, поэтическое мастерство Терениченко. Однако она добавила, что в стихах зрительный ряд преобладает над слуховым. В стихах присутствует очерковая описательность, спутница прозы... А житейские зарисовки в стихах, сами по себе остроумные, не всегда возведены в «перл создания» … Любопытно, что выступления других критиков, столь же аргументированные, звучали совсем по-иному. Так, Александр Марков фактически отрицает доминанту вещности у Терениченко – ту плотную среду и житейски узнаваемую фактуру, которая генетически связывается с творчеством Фета или с акмеизмом… Акмеизм вслед за Фетом – словами Мандельштама – распознаёт мир «на язык, на вкус, на цвет». Житейской конкретике, которую в стихах Терениченко увидела Грауз, Марков противопоставил тонкую игру местоимений, прозрачный лирический диалог у Терениченко. Однако Марков посетовал на то, что скрытому диалогу у Терениченко не хватает динамики и развязки. Он носит если ни тупиковый, то статический характер. Впрочем, может быть, таково сознательное намеренье автора… (Создавал же Илья Кабаков так называемые тупиковые диалоги). Людмила Вязмитинова сказала, что у автора уже есть голос, но ещё нет стиля. Вязмитинова отметила, что с таким явлением ей приходилось сталкиваться редко, назвала явление Терениченко многообещающим, однако сочла некоторые стихи сырыми, случайными и «даже, извините, пошловатыми».
Звучали и другие отзывы на творчество Терениченко (в том числе заочные). В заключение выступил сам автор, который всех поблагодарил, принял к сведению все реплики, прозвучавшие в зале, но жестами, интонациями выказал, что при всём том, он, автор, сохраняет здоровую творческую самодостаточность.
После оживлённой литературно-критической дискуссии последовал перерыв. Кто-то пошёл курить на крыльцо, кто-то остался на месте, кто-то пил чай в актовом зале, где проходило мероприятие. Люди между собой оживлённо общались или, напротив, медитировали – кому как нравится.
После перерыва звучали верлибры Николая Милешкина, выполненные в стиле эстетически вызывающего минимализма. (Например, стихотворение, состоящее из одного слова).
В своих оценках верлибров Милешкина публика была отчётливо поляризованы. Ряд присутствующих и (прежде всего, критик Александр Марков) признав стихи Милешкиа и умными, и изящными, и гибкими, тем не менее, не обнаружил в творчестве Милешкина отчётливой новизны на фоне Пригова. По мнению Маркова Милешкин перенимает у Пригова ироничность, «игру с чужим словом». Всем этим Милешкин владеет мастерски, но непонятно, что он хочет сказать и непонятно, в чём новизна его творчества на фоне русского концептуализма. Ряд присутствующих и, прежде всего, литератор Вера Липатова, фактически оспорил Александра Маркова. Прозвучали реплики о том, что Милешкин нов уж тем, что в отличие от Пригова (и других концептуалистов) говорит не о социальных конструктах, а о живом реальном человеке, причём говорит глубоко, талантливо и остроумно.
При всей полярности прозвучавших литературных оценок зал (за редкими исключениями) был единодушен в том, что Милешкин – невероятно талантливый минималист. Немногие слова у него живут и наполняются контекстом… Об этом говорила в частности Марлена Мош, уникальный музыкант, исполнительница армянских мелодий.
Наконец высказался сам Николай Милешкин. Он также поблагодарил всех выступавших, а обращённые к нему вопросы вкратце аргументировал так. «Я хочу писать лирические стихи в пространстве, расчищенном Приговым».
Литературный вечер закончился. И затем, как обычно, последовала неофициальная часть (уже за пределами библиотеки). Было весело. Было интересно.