Детство у Мишки шло одиноко. В частном секторе, где он рос с мамой и бабушкой, жили в основном старики. Мишка колесил туда-сюда в рамках дозволенного периметра на своём трёхколёсном велосипеде со снятой цепью, превратившимся в неуклюжий пошарпанный самокат. Играл сам с собой в войнушку и прятки; таился в засаде в кустах, постреливая из старой хоккейной клюшки в редких прохожих-фашистов. В своём секретном убежище в кроне старого клёна, наслаждался выкроенными на сдачу из магазина радостями сухомятки – пятикопеечным сдобным рогаликом, чей вкус незабываем для всякого советского ребёнка и из которого, прежде чем откусить, можно было сделать несколько холостых пистолетных выстрелов по воронам; а также лакомился кукурузными палочками или порошковым сухим киселём. Вполне-себе счастливое времяпрепровождение. Для полного счастья не хватало только хорошей компании.
Всё менялось на один летний месяц, когда к своей, живущей по соседству с Мишкой, бабушке приезжал с Кузбасса его ровесник – Вовка.
Вовка был смелее Мишки. Им руководил дух бесстрашных первопроходцев и отважных искателей приключений. Его фантазия, в отличии от Мишкиной, требовала постоянного подкрепления действиями и неугомонной активностью. Не так-то легко его было убедить, что рогалик является пистолетом (тут уж Вовка предпочитал рогатку), а заставить его сидеть в пределах одного квартала было просто немыслимо. Поэтому, с его появлением, Мишка неизбежно вовлекался в череду подвигов и похождений, чему и был несказанно рад.
Вместе они исследовали всю близлежащую ойкумену, излазили все окрестные пустыри, гаражи и овраги, прошли опасный путь по руслу местной речушки Пивоварки, чьей зловонной водой Мишка чуть не захлебнулся, при попытке форсировать её по скользкой трубе. География их странствий постоянно расширялась, дойдя в один прекрасный момент до границ частного сектора.
А за его границами лежал совсем другой мир – мир настоящего города, тревожный и шумный мир людей и машин, вместо привычного сонного мирка неторопливых старушек, приветливых почтальонов, сидящих на заборах котов и ползающих по завалинкам жуков-солдатиков. Мишке не хотелось идти далеко в этот чужой неизведанный город, но Вовка легко убедил его пройти пару кварталов до филателии, где можно было посмотреть на заграничные марки. И они отправились в путь по оживлённой и пыльной улице – два шестилетних мальчугана в шортиках, один из которых тащил за собой сломанный трёхколёсный велик.
Витрины филателии поразили их воображение, открыв перед ними впечатляющее разнообразие стран и континентов, письменностей и культур, исторических и современных героев, покорителей юга и севера, экзотических животных и птиц, автомобилей и поездов, дирижаблей и кораблей – морских и даже космических... Мишке так захотелось завладеть сразу всеми этими марками! Казалось, получи он их – весь земной шар окажется у него в распоряжении. Он готов был разглядывать эти яркие сокровища, эти миниатюрные окошки в дальние дали часами. Но Вовке почему-то быстро наскучило это занятие, и он потянул Мишку наружу. Они вышли из филателии и оказались на углу улицы и главного городского проспекта. Проспект поманил их уходящей в горизонт перспективой. Они отправились по нему без особой цели, но с ясным ощущением огромности и бескрайности мироздания и отчётливой жаждой странствий.
Мишка ни разу не выбирался так далеко от дома без сопровождения взрослых, и его охватило волнение. Но с Вовкой не пропадёшь в дальнем походе. Проходя мимо киосков с кондитерскими изделиями и конфетами, он подбегал к ним, просовывал голову в окошко и говорил:
– Тётя, а тётя, дайте конфеток пожалуйста, есть сильно хочется.
И тётя обязательно давала. Через некоторое время пути, их карманы были битком набиты батончиками, а лица смачно измазаны шоколадом. Не путешествие, а удовольствие! Единственное, что больше всего мешало – это несчастный велосипед, который Мишке приходилось больше, скрючившись, катить рядом с собой, нежели ехать на нём. Когда же, после обилия поглощённых сладостей хотелось пить, они останавливались возле автоматов с газировкой, и Вовка не стесняясь стрелял у прохожих трояки и копейки. Мишке, дабы не чувствовать себя иждивенцем, пришлось тоже присоединиться к нему, преодолевая свою нерешительность и природную робость. И первое подаяние у какой-то девушки он выпросил почти беззвучно, его голос прятался и стыдился самого себя.
– Дайте, пожалуйста, копеечку на газировку, – едва прошептал он, краснея, и, вместо копеечки, получил три. И Мишка стал входить во вкус авантюры, превратившей банальную жажду в верный источник обогащения. Его голос становился увереннее, по мере того, как медные монетки утяжеляли кулак, теснясь и потея в нём. Они с Вовкой разбились по секторам и стали обрабатывать пешеходов, идущих в разные стороны. Это предприятие оказалось настолько успешным, что через несколько минут они от пуза напились газировки трёх видов и ещё оставили за собой горстку мелочи. «26 копеек» – насчитал Вовка. Конечно, из них большая часть – его добыча.
Так они и плелись счастливые и чумазые по людному тротуару, ни в чём себе не отказывая и даже немножечко богатея дорогой. Прохожие косились на них, улыбались или недоумённо пожимали плечами. Вовка то и дело норовил перебежать очередную улицу на красный свет. Но Мишка всегда его останавливал, оправдывая свой страх наличием трёхколёсного транспорта, сильно замедлявшего скорость передвижения. На самом деле, Мишка боялся машин, считая их недружелюбными человеку сущностями. А Вовка, напротив, восхищался ими, частенько показывая Мишке на проезжающий мимо автомобиль со словами: «Смотри – это же новая «Волжанка»!» или «вот «Нива» – точь-в-точь как у моего папки!». Наверно, потому Вовка так хорошо и разбирался в машинах, что у его отца был автомобиль. А у Мишки в семье никогда не было – ни отца, ни автомобиля. Но, через какое-то время, благодаря Вовке, и он стал различать «Жигули», «Волгу», «Москвич», «Запорожец».
Новые познания захватили Мишку, и почти исчезли беспокойства и тревога по поводу того, что его могут потерять дома. Азарт дороги и новые возможности, раскрываемые ей, затмили все остальные мысли. День так расширил перед ним свои горизонты, что понятие времени потеряло какой-либо смысл. Постепенно тротуар сузился и людей на нём стало совсем мало, а проспект начал плавно уходить вверх. «Это же мост!» – радостно догадались приятели. Они ускорили шаг (хоть Мишке и нелегко было тащить в горку мёртвый велосипед) в предвкушении видов, которые распахнутся перед ними.
Они поднялись на мост. Под ним внизу блестели на солнце плавные изгибы рельс. Убегали вдаль манящие железные вёрсты. Было здорово – стоять высоко на середине моста и смотреть как сходятся в далёкой неведомой точке безупречные параллели, как под ногами проплывают электрички и проносятся пассажирские поезда дальнего следования, обдавая пьянящей романтической гарью. У электрички было восемь вагонов, у поезда – четырнадцать.
– Надо обязательно дождаться товарняка, – заключил Вовка. Это занятие увлекло его явно больше, чем разглядывание марок. Они долго стояли на вибрирующем от движения грузовиков и трамваев мосту и вглядывались в чарующую дымку, ожидая увидеть в ней суровые очертания тепловоза. Но он обманул их – появился с другой стороны, вынырнув прямо из-под их ног, напугав криком мамонта и окутав чёрной мазутной тучей.
– Ух-ты! – крикнул Вовка из черноты. Пока развеивалась туча, первые вагоны проскочили далеко вперёд, так, что трудно было понять откуда вести отсчёт. Примерно на тридцать восьмом (по версии Мишки, а по мнению Вовки – на сорок втором) вагоне они сбились. Поезд летел стремительно и мощно, поднимая вихри тёплого воздуха. Проносились под ними цистерны, контейнеры, новенькие комбайны и трактора, а последние несколько вагонов были с открытым верхом и везли уголь.
– Если бы там были опилки, а не уголь, – сказал Вовка, когда поезд умчался вдаль, – я бы сейчас спрыгнул туда и поехал в деревню к своей бабушке.
Затем он немного задумался и просиял:
– Точно! А поехали в деревню! Там у моей бабушки так здорово – грибы, ягода, купалка и рыбалка – делай что хочешь!
– Поехали, – неуверенно согласился Мишка. Он даже не задумался, что Вовка сейчас итак находится на побывке у своей бабушки (только в городе) и даже не спросил, как называется деревня. Но так ли это было важно? Перед взором друзей уже стояли лес, ягоды и грибы, купалка с рыбалкой, а самое главное – далёкая и увлекательная дорога на поезде. Даже если Вовка и придумал всё это, то сам уже окончательно в это поверил, и никто не смог бы его переубедить, что нет у него никакой деревенской бабушки.
– Нам нужно попасть на вокзал, – заявил Вовка с видом эксперта.
– Кажется, я знаю дорогу, – отозвался Мишка, вспоминая как раньше они с мамой ездили на вокзал на трамвае, минуя этот самый мост. – Нам нужно идти прямо до большой площади и там свернуть направо.
И друзья отправились дальше, осенённые новой серьёзной целью. Мишке не верилось, что они стоят на пороге настоящего большого приключения. Когда они спускались с моста, велосипед вознаградил его бурлачные усилия, резво спустив до следующего перекрёстка, где ему ещё долго пришлось ожидать отставшего Вовку. Но, всё-таки, несомненным вожаком похода был Вовка, поскольку умел мыслить стратегически. Увидев за перекрёстком скопление народа и автомат с газировкой, он деловито произнёс:
– Дорога предстоит дальняя. Нам может не хватить двадцати шести копеек на билеты. Предлагаю подзаработать ещё немного.
Они взялись за дело, и их успех превзошёл самые смелые ожидания. Этому способствовало ещё и то, что за время пути они изрядно поизносились. Шоколад и железнодорожная сажа так украсили их физиономии, что несложно было принять их за уличных сирот – явление крайне редкое в те праведные времена. Особенно жалким казался Мишка со своим «лисапедом». Настолько, что одна, с виду строгая и респектабельная, женщина растрогалась и дала ему, вместо трёх копеек, бумажный рубль – целое состояние для него!
Не поверив такому везению, Мишка разволновался, бросил промысел и подкатил к Вовке. Они подбили бухгалтерию: рубль шестьдесят три! Друзья обнялись и счастливо засмеялись, ощутив вкус свободы и независимости. Пока существуют автоматы с газ-водой – они не пропадут! А в деревне – не пропадёшь и без автоматов: грибы, ягоды, рыбка, добрая бабушка…
Вскоре они достигли площади, на которой, по Мишкиному представлению, должен был быть поворот к вокзалу. Но озираясь по сторонам, он стал сомневаться в своей памяти. Площадь вроде та – вот и башня на гастрономе с часами и шпилем. Но где поворот? Однако, с Вовкой не пропадёшь! Он спросил у тучной продавщицы цветов путь, и она сказала, что им нужно пройти по подземному переходу.
В переходе было много народу, много входов и выходов, в подземных киосках шла бойкая торговля непонятной мелочёвкой. Друзьям пришлось идти «колонною» друг за другом. И они чуть не растерялись в толпе. Выйдя на поверхность на другой стороне площади, они отправились дальше. Они шли очень долго, но вокзала всё не было. Мишка очень устал, упрямо таща свой велокат. Да и Вовка начал уже немного сдуваться. Наконец, они оба засомневались, и Вовка вновь обратился за советом к прохожим. Оказалось, что в переходе они не свернули, а продолжили идти прямо по главному проспекту и прошли целых две лишних остановки. Расстроенные друзья развернулись и отправились вспять. Мишка было уже приуныл и предложил вообще вернуться домой. Но Вовка сказал, что он никогда не сдаётся, и раз уж решили ехать к бабушке – значит поедут к бабушке (чьё существование всё убедительней проступало в его воображении).
Кое-как они нашли правильный выход в переходе на площади, что вывел их на привокзальную улицу. До вокзала оставалось минут десять ходу. Вовка заметно взбодрился, а Мишка выдохся и только изображал бодрость.
Надо сказать, что по ходу они столкнулись с одним приятным затруднением: в их карманах из-за тающих конфет не хватало места для мелкой наличности. Поэтому они затеяли легкомысленную игру, доставая конфеты и по одной раскидывая их по улице, представляя себя невероятными богатеями. Затем, в освобождённое место запихивали монеты, то и дело роняя одну из них на мостовую, нагибаясь и с трудом подцепляя её обгрызенными ногтями. Такое странное поведение привлекло внимание местных уличных хулиганов.
– Эй, салаги, вы откуда? – услышали они борзый голос пацана, с виду, заметно их старшего. Он стоял у входа в какой-то магазинчик в компании трёх своих приятелей такого же задиристого вида.
– Тикай! – крикнул сообразительный Вовка и дёрнулся было бежать, но шпана схватила его за шиворот и запихала их с Мишкой во двор. Мишка не на шутку перепугался. В такой переплёт он ещё никогда не попадал! И он не знал, чего нужно ждать дальше.
– Деньги есть? – спросил всё тот же пацан, видимо, бывший главарём маленькой шайки.
– Нет, – дерзко глядя в глаза обидчику, ответил Вовка, у которого между пальцев торчали монеты, за что тут же получил звонкий щелбан.
– Не хорошо врать, малыш, – сказал хулиган и, на пару с другим, они скрутили Вовку, разжали его руки и вывернули карманы, вывалив на землю россыпь мелочи и конфет. Двое других занялись Мишкой. Один больно тянул его за волосы и заламывал руку, пока другой шарил по его карманам и выцарапывал из его ладони скомканный рубль. После того, как, не смотря на мужественное сопротивление, рубль был отобран, Мишка расплакался.
– Плакса, сопля, – обозвали его хулиганы и на прощание отвесили им с Вовкой по пинку в мягкие места. Вовка не плакал, а Мишка всё скулил, но не от боли, а от обиды на самодурство фортуны. Рубль было невообразимо жалко.
– Ну всё. Пошли домой, – предложил он Вовке.
– Нет уж, – возразил Вовка, – я же сказал, что никогда не отступаю. А теперь из принципа пойду в деревню.
Шпана скрылась из виду, и они отправились в сторону вокзала. Мишка всё пытался отговорить Вовку, так-как настроение совсем пропало. Да и как они поедут без денег? Но Вовка, насупившись, упрямо шёл вперёд. Вскоре на его лице вновь засверкала авантюрная улыбочка. Он толкнул Мишку в плечо кулаком и показал в сторону стоявшего впереди газировочного автомата.
Народу было немного, и смысла расходиться по секторам не было, поэтому они остались рядом, представляя собой весьма убогое зрелище: потрёпанные, взъерошенные, грязные, с ржавой пародией на велосипед. Вовке хулиганы порвали майку, а Мишка в борьбе потерял две пуговицы на рубашке. Первый же человек, к которому они обратились – импозантный мужчина в пиджаке и галстуке – не поленился ради них зайти в магазин разменять деньги, после чего одарил их сразу несколькими трояками. Добыча тут же пошла на утоление жажды. Пока они с Вовкой жадно пили грушевую газировку, Мишка краем глаза видел, как мужчина – их благотворитель закрылся в стоящей неподалёку таксофонной будке. Затем через минуту вышел из неё и остался на месте, наблюдая за ними. Мишке это не очень понравилось, и когда, напившись, Вовка призвал его вернуться к работе с целью накопления денежных средств, он кивнул ему в сторону мужчины и шепнул:
– Нельзя пока. Видишь, он на нас смотрит.
– Вот чёрт, – прошептал в ответ Вовка, – что ему надо-то?
Они отошли в сторонку и стали ждать пока уйдёт подозрительный незнакомец. Но он не уходил, а продолжал наблюдать за ними.
– Может пойдём, – не выдержал Мишка, – не нравится мне это.
– Да погоди ты, – буркнул Вовка, хмурясь на незнакомца, – может ему перезвонить надо. Уйдёт поди скоро.
Но мужчина не уходил, а, напротив, приблизился к ним и вежливо поинтересовался не хотят ли они ещё газировки.
– Лично я бы не отказался, – деловито согласился Вовка, а Мишка подумал, что если выпьет ещё хоть немного жидкости, то непременно описается.
Мужчина порылся в карманах, отыскал-таки ещё один троячок и передал его Вовке. Бедному Вовке ничего не оставалось, как не спеша подойти к автомату и, поняв, что мужчина не собирается уходить, запустить в него рыженькую монетку. Шипящая струя наполнила гранёный стакан, и Вовка сделал обречённый глоток. Мужчина одобрительно улыбался.
Тут рядом с ними остановился милицейский уазик, из него вышли два милиционера, поприветствовали мужчину, приложив к козырьку руку и, поглядев на Мишку с Вовкой, спросили:
– Эти ребята?
Мужчина кивнул.
– Ну что, путешественники, залезайте в машину, – обратился к мальчишкам старший милиционер.
– Зачем это? – недоверчиво спросил Мишка, покрепче вцепившись в руль велика. А Вовка оживился и радостно воскликнул:
– Правда?! Вы прокатите нас на милицейской машине?! – и, выплеснув под ноги наполовину недопитый стакан, бодро зашагал к машине.
– А куда вы нас повезёте? – спросил Мишка, которому сильно не хотелось сидеть в тюрьме.
– Домой поедешь, – сказал милиционер. – Там мать уже с ума сошла, все больницы и морги обзвонила.
Мишка не знал, что такое морги и не понимал, зачем нужно звонить в больницы, когда все здоровы, но домой поехать был готов с радостью. И он покатил велосипед к уазику. В дверях его остановил младший милиционер:
– Стоп-стоп! Ты куда свою колымагу тащишь?
– Как куда? – удивился Мишка. – Домой.
– Ну ты совсем… – и тут милиционер начал громко произносить запретные слова, за которые Мишка однажды больно получил по губам от матери и больше никогда их не повторял.
– Успокойся, – остановил младшего милиционера старший по званию, – это же дети. Пусть берёт свой драндулет.
Они втиснулись на заднее сиденье вместе с младшим милиционером и велосипедом. Милиционер был недоволен. А Вовка, напротив, пребывал в совершенном потрясении; с счастливейшим видом осматривал салон машины и трепетно поглаживал его.
– Ну-ка не трогать! – слегка толкнул его локтем младший милиционер, но Вовка и на него посмотрел с восхищением. Вовкина радость начала переходить и к Мишке, который тоже мечтательно заулыбался, когда уазик запыхтел и тронулся. В зеркале отражались усталые глаза усатого старшего по возрасту милиционера, сидящего за рулём, рядом с ним сидел старший по званию. Вовка подмигнул Мишке и указал взглядом на кобуру старшего по званию, в которой обитал тяжёлый чёрный пистолет. Мишка раздул щёки от восторга и уважения. Подумать только – получилось даже намного интереснее, чем ехать на поезде! Настоящая милицейская машина изнутри, с настоящими милиционерами и взаправдашним пистолетом (а не каким-то рогаликом) в такой близости, что можно протянуть руку и вытащить. И Вовка потянул руку:
– Дяденька, а это настоящий пистолет? А он заряжен?
– Руки! – крикнул на него младший милиционер и шлёпнул по запястью. Вовка недовольно поджал свои любопытные руки.
– Я на тебя сейчас наручники одену! – пригрозил ему младший милиционер, и Вовкино лицо снова просияло улыбкой.
– Правда?! – не веря в такое счастье, спросил он у милиционера, – Вы правда можете?! Ух-ты!..
Старший милиционер рассмеялся, младший показал Вовке кулак. Мишка, обнимая своего трёхколёсного друга смотрел в окно, ликуя, но до конца, не понимая – кем себя ощущать – преступником или героем? Тогда он ещё не знал, что оба этих понятия иногда могут совпадать. Когда уазик остановился возле его дома, эта дилемма усилилась. Но выйдя из машины, он невольно выдал себя торжествующей улыбкой героя, тогда-как, его родственники (а они все съехались к ним домой по случаю его внезапной пропажи) определённо требовали от него другого, покаянного выражения. И он искренне не понимал, за что мать, в первые в жизни, лупит его изо всех сил по голой заднице мокрой тряпкой.