Предыстория событий такова: в 1268 году новгородцы отправились в поход на литовцев, но по дороге передумали и повернули совсем в другую сторону – в датские владения в Ливонии. Литовцы угрожали псковским землям, зато у датчан, можно было хорошо поживиться, не опасаясь получить достойный отпор.
Новгородцы опустошили окрестности Раковора, но город взять не смогли. Потеряв в походе семь человек, они возвратились домой очень недовольные постигшей их неудачей, и сразу преступили к подготовке нового вторжения в датские владения. Не рассчитывая больше только на собственные силы, новгородцы послали к низовским князьям с предложением принять участие в походе на Раковор. Пригласили мастеров умеющих делать осадные орудия. Рижане, дерптцы, ливонские рыцари, встревоженные масштабными военными приготовлениями, послали послов, с которыми новгородцы договорились о том, что ливонские немцы не будет помогать датчанам.
Поход начался с традиционного истребления эстов. В одном месте русские обнаружили пещеру, в которой спряталось множество местных жителей. Не известно чем аборигены помешали русским и почему они решили их уничтожить. Три дня стояли полки перед пещерою и никак не могли добраться до чуди; наконец догодались что можно затопить их водой. Аборигены были вынуждены покинуть убежище и были перебиты радушными русскими братьями.
Так и не взяв Раковора, к стенам которого их не подпустили дружины датчан, тевтонского ордена и рижского епископа (таки пришедших датчанам на помощь), русские, простояв в знак победы три дня «на костях» (на поле битвы), разбежались по домам.
Почему Раковорская битва произвела такое сильное впечатление на современников (летописец назвал ее крупнейшим сражением на памяти отцов и дедов)? Во-первых, по масштабам Раковорская битва была намного больше «Ледового побоища». В сражение под Раковором с русскими сражались не только жители Дерптского епископства, а «вся земля немецкая», т.е. войска всех государств Ливонской конфедерации, которые пришли на помощь датчанам, против которых русские и затеяли этот поход. Русские полки вели не два князя, а целых семь. Соответственно и численность русского войска была раза в два – три больше, чем в 1242 году у Александра и Андрея Ярославича.
Во-вторых, сражение было таким ожесточенным и кровопролитным, что по данным новгородского летописца только новгородцы потеряли в нем всех своих командиров – посадника и тысяцкого, тринадцать самых знатных горожан, «а черных людей без числа». Сколько погибло воинов из других русских отрядов, новгородского летописца, естественно, не интересует. Надо полагать, что их потери были не менее тяжелыми.
При этом о Раковорской битве более масштабной чем «крупнейшее сражение в истории средневековья» (как скромно принято величать Ледовое побоище) отечественные учебники истории умалчивают. Почему? Да потому что она ну ни как не вписывается в теорию о западной агрессии против Руси. Датчане, по владениям которых был нанесен удар, ни какой угрозы для Новгорода и Пскова не представляли. Тем более, они не угрожали безопасности Твери, Суздаля и Переславля, дружины которых тоже пришли к стенам Раковора. Не собирались русские и захватывать ливонские земли, или, как принято интерпретировать это в отечественной истории, освобождать порабощенных местных жителей от тяжкого гнета католической церкви и западных феодалов. Это был очередной грабительский поход, один из тех, на который русские ходили как на работу в течение столетия практически раз в два года (это только крупные, возглавляемые князьями, о набегах мелких банд новгородских ушкуйников летописи не сообщают).
Итак, что же мы имеем в сухом остатке:
– Вторжение огромного русского войска заставила объединится заклятых друзей датчан и ливонских немцев (ливонское ландмейстерство Тевтонского ордена, Ригу и три епископских государства) до этого находящихся в состоянии перманентной войны по поводу дележа эстонских земель.
– Эсты еще раз получили наглядный урок того кто им враг, а кто защитник.
– Не смотря на подавляющее превосходство сил агрессора (как минимум трехкратное) союзники смело бросились на него во атаку и нанесли противнику такие потери, после которых искателям легкой добычи пришлось отказаться от своих планов и вернутся восвояси.
– Разбитые супостаты уже в следующем году нанесли ответный удар по Пскову. Русские княжества и сам «старший брат» Новгород, организатор и участники нападения на датские владения, при этом как обычно не пострадали, предоставив почетное право расплачиваться своим подельникам псковичам.
В апреле 1269 г. ливонский ландмейстер тевтонского ордена Отто фон Лютенберг, желая одним ударом отбить у русских желания досаждать своим соседям, договорился о совместном походе на Псков с Ригой, епископскими государствами и датчанами.
В мае 1269 г. огромное для того времени 27 тысячное войско союзников, включая 180 братьев-рыцарей, переправилось на кораблях через Чудское озеро, сожгло Изборск и Псков. Доблестные псковские воины во главе со своим выдающимся полководцем Довмонтом от греха подальше попрятались за стены псковского Крома (до стен Раковора им дойти не удалось, потому что его защитники не прятались) и сидели там, не смея высунуть носа в надежде, что все само собой, как-нибудь рассосется.
Дней через десять на помощь героическим псковским сидельцам пришли грозная непобедимая легендарная новгородская дружина во главе с племянником Александра Невского, сыном его младшего брата Андрея, князем Юрием. Новгородцы учебников истории не читали и не знали, что Александр Ярославич остановил немецкий крестовый поход на Русь еще в 1242 году, а потом они под Раковором всех немцев еще раз истребили под корень. Поэтому, вместо того чтобы в очередной раз (как в Сирии) окончательно добить недобитых супостатов, выразили готовность немедленно заключить мир на условиях победителей. Немцы на настойчивые и подкрепленные богатыми подарками уговоры таки согласились, чему русские несказанно обрадовались, так как уже и не чаяли унести живыми ноги. Твердо уяснив, что придётся навсегда завязать с практикой регулярных грабительских набегов против западных соседей, новгородцы вступили в Ганзейский союз и с тех пор стали с немцами жить поживать и добра наживать. Поэтому когда в 1397 году сын Дмитрия Донского Великий князь Василий потребовал от Новгорода разорвать мир с немцами, они дали такой ответ в Москву: «Князь Василий! С тобой у нас один мир, с Витовтом другой, с немцами третий!» И продолжалась эта объединенная европейская идиллия до тех пор, пока клятые москали не распяли новгородскую свободу, устроив при Иване Грозном геноцид, в ходе которого население Новгорода и окрестностей сократилось на 80-90%. (с 35-59 тыс. жителей до 3-5 тыс.).
В отечественной историографии о позорной капитуляции под Псковом племянника Невского рассказывают так: немцы были разбиты вышедшей им навстречу малой дружиной во главе с князем Довмонтом (которая в действительности спряталась за стенами Крома, бросив город на произвол судьбы). Довмонт еще лично бился с орденским магистром, ранив последнего в лицо. Потом этот фейковый поединок вписали в биографию Александра Ярославича в дополнение к его другим придуманным подвигам.