В наши дни галоши – предмет насмешек. Даже президент России 06 февраля 2019 года счёл возможным пошутить про советские галоши: «Ну, вот самый яркий пример – галоши, галоши самые лучшие в мире, но никому не нужны, кроме как в Африке ходить по песку, по горячему».
Однако же нужны они были, нужны! И это отражено в искусстве и литературе.
Галоши индейцев Америки
Первыми что-то похожее на галоши использовали индейцы Америки. В Бразилии они совали ноги в сок гевеи, каучукового дерева, и так «обувались»: когда сок высыхал, на ногах получалась непромокаемая плёнка, позволявшая без проблем ходить по лужам.
Европейским завоевателям идея понравилась. Они содрали с ног нескольких индейцев каучуковый прообраз галош и привезли в Европу. Эта «обувь» произвела фурор, но тем и кончилось, из-за отсутствия в Европе сырья для производства. А у колонизаторов экспорт галош в Европу почему-то не задался.
Три столетия спустя некий болезненный англичанин Рэдли, в очередной раз валяясь в постели с простудой, подхваченной из-за мокрой обуви в слякотном Лондоне, от скуки читал «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря, и среди прочего интересного вычитал, что древние галлы для защиты от сырости натягивали на обувь особые чехлы, gallicae.
Вряд ли галлы применяли каучук, но Рэдли использовал как раз его: пропитал сырым каучуком два куска тряпок, сформовал галоши, а в 1803 году ещё и запатентовал эту придумку. Вопросом, кто же всё же изобрёл галоши: индейцы Америки, галлы, Цезарь или Рэдли, патентное бюро не заинтересовалось.
Правда, эти каучуковые чехлы на холоде твердели и трескались, а в жару размякали, оставляли грязные следы и противно пахли.
И лишь когда молодой американский изобретатель Чарльз Гудьир изобрёл метод «сваривания» каучука с серой, вулканизацию, и получил прочную резину, галоши пошли в массовое производство.
Галоши и шпионы
Чарльз Гудьир, владелец фабрики поделок из каучука, разорился во время кризиса. Жена требовала, чтобы он бросил эту чепуху, каучук. И переехала к маме. Но изобретатель продолжал эксперименты. Однажды жена вдруг приехала – и он в ужасе, что она опять увидит у него на столе каучук, покидал и его, и химические реагенты, валявшиеся на столе, в печь.
Жена, убедившись, что Чарльз покончил со своей блажью, решила к нему вернуться. А муж обнаружил, что каучук, смешавшись в печи с серой, превратился в нечто прочное, гибкое, не липнущее к рукам! Так он создал резину, сам процесс назвал вулканизацией, и в 1839-м взял патент на своё изобретение.
В те времена свирепствовал промышленный шпионаж. Пришлось судиться за свои права и Чарльзу Гудьиру. Он выиграл тяжбу, добившись продления своего патента на семь лет, начиная с 1858 года, но – умер в 1860-м.
И какое совпадение! В те же годы, а именно в 1859-м, в Петербург прибыл немецкий предприниматель Фердинанд Краузкопф, а в 1960-м он открыл здесь «Фабрику галош и других резиновых и гуттаперчевых изделий». До этого оный Краузкопф продавал в Гамбурге американские галоши, и был знаком с методом производства резины.
В 1888-м изделия фабрики обрели знак в виде треугольника, чтоб неграмотные крестьяне легко отличали бы в лавках галоши именно этой фабрики. Вскоре сама фабрика получила название «Треугольник». Но скупали галоши отнюдь не только крестьяне, а большей частью самые что ни на есть горожане, как и в Европе.
Предприятие стало одним из крупнейших «резиновых» производителей мира, получало премии и золотые медали за свою продукцию, было удостоено звания «Поставщик Двора Его Императорского Величества».
Платил он, или нет, за право использовать изобретение Гудьира, неизвестно, зато известно, что на своей-то фабрике, державшей монополию на производство галош в России, Краузкопф сразу ввёл режим максимальной секретности. И было, ради чего! В 1900 году доход на вложенный капитал на его галошной фабрике почти вдвое превышал доходность нефтяных предприятий Нобилей, и в пять раз – машиностроительных заводов Путилова. Нужны были галоши, нужны, и отнюдь не в Африке, а в самой что ни на есть России…
В разгар Первой мировой войны «Треугольник» оказался, по существу, единственным поставщиком резины для автотранспорта и авиации. Основная же продукция – галоши – отошла на задний план.
Человек в футляре и в галошах
Новая обувка попала в литературу; так, великий сказочник Г.Х. Андерсен сочинил сказку «Калоши счастья». В России в 1898 году А.П. Чехов использовал образ галош, как яркую деталь, характеризующую героя рассказа «Человек в футляре», учителя греческого языка Беликова. «Он был замечателен тем что всегда… выходил в калошах и с зонтиком и непременно в тёплом пальто на вате… И этот человечек в калошах и с зонтиком держал в руках всю гимназию целых пятнадцать лет! Да что гимназию? Весь город!»
Он влюбился! Но окружающие не допускали даже мысли, что человек, который во всякую погоду ходит в калошах, может любить.
Кончилось печально. Беликова скинули с лестницы, и он «покатился вниз… гремя своими калошами». А любимая девица, «глядя на его смешное лицо, помятое пальто, калоши, не понимая, в чем дело, полагая, что это он упал сам нечаянно, не удержалась и захохотала на весь дом:
– Ха-ха-ха!
И этим раскатистым, заливчатым «ха-ха-ха» завершилось всё: и сватовство, и земное существование Беликова».
Вот какое ужасное значение в жизни учителя сыграли галоши!
После февральской революции 1917 года «Треугольник» встал, и галоши оказались в дефиците. Их немедленно стали красть, что отражено в романе М.А. Булгакова «Собачье сердце» в монологе профессора Преображенского:
«С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение этого времени до марта 1917 года не было ни одного случая… чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала хоть одна пара калош. Заметьте, здесь 12 квартир, у меня приём. В марте 17-го года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, 3 палки, пальто и самовар у швейцара».
Советские галоши
«Треугольник», под новым названием «Красный треугольник», возобновил выпуск галош в 1921 году, быстро насытил рынок, и вместе с московской фабрикой «Большевик» долго оставался основным производителем галош в СССР.
В те годы появилась сказка в стихах Корнея Чуковского «Телефон», в которой крокодил жалуется, что те калоши, которые ему, его жене и Тотоше прислали на прошлой неделе, они давно уже съели. И ждут, не дождутся, когда им к ужину снова пришлют дюжину новых и сладких калош. Ну, наверное, можно сказать, что в истории галош появилась африканская нотка. А вскоре заиграла и среднеазиатская.
В те годы реклама галош (а над ней трудились лучшие творческие силы страны, например, Маяковский и Родченко) уверяла, что галоши нужны народам засушливых и безводных стран. Кстати, и до революции была реклама галош, адресованная арабскому покупателю.
Так что смех нашего дорогого президента, спустя почти сто лет, над поставками удобной обуви народам Востока не вполне понятен. Остаётся надеяться, что он прочитает нашу интересную статью, и скажет своим спичрайтерам «ай-я-яй».
Правда, стремление нарастить валовое производство в советское время часто вело к снижению качества продукции. А галоши, надо сказать, шли на экспорт, и не только на юг и восток, но и на Запад. Снижение качества грозило валютными потерями. В августе 1930 года торгпредство СССР в Германии направило завкому «Красного Треугольника» письмо: «Мы дискредитируем в глазах иностранных покупателей нашу продукцию так, как если бы нашей задачей являлось не расширение, а сужение рынков сбыта для наших товаров».
Завкому пришлось подтягиваться.
Галошное производство в СССР не подорвала даже война 1941-1945 годов. После войны модельный ряд расширялся: в продажу поступали галоши мужские, женские и детские; для валенка и под ботинки с каблуком; девчачьи с ремешками вместо задника; для необутой ноги; формовые без подкладки (чуни) и т.д.
В 1970-х в СССР начался закат галошной эпохи, а затем «закатился» и сам СССР. В последний раз «Русь галошную» мир увидел в 2002 году, когда компания Bosco Di Ciliegi, отвечавшая за дизайн костюмов сборной России на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, одела нашу сборную в пальто «а ля Шаляпин» и бобровые шапки, и обула в валенки с галошами.
Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ.
***
Другие статьи серии «История вещей»