- Русский человек, - говорил дед Егор, - особенный, дословесный.
- Это как ?
- Ну, тебе не понять, образование не позволит.
- А ты попробуй, - я налил по стопочке
- Русский, он слову не доверяет, боится его.
- Почему?
- Оторвет от матери навсегда
- Слово?
- Оно родимое. Если его до конца принять, то есть, поверить накрепко, возврата не будет. и мать его не примет.
- Да, ладно, дед. Как мать может не принять!
- Говорил же, не поймешь. Мать, - она сперва материя, и только потом женщина. И реальная, родная мать, появляется после слова.
- А до слова?
- Радость, милый, чистая радость. Бог со словом приходит, и когда ты слово слышишь, просыпаешься в матери-радости. Но смыла слова не разумеешь.
- Значит, Бог пробуждает русского?
- Нет, он создает и русского, и немецкого, и вообще всех. Только все кроме русских принимают слово до конца - обретают душу одновременно с миром.
- Подожди, подожди. Получается, что Бог словом из материи мир создает?
- Нет, бог душу вдыхает и дает слово, а та словом из материи мир создает. И тем самым прекращает связь с первоматерью.
- И что русский не так делает?
- Он от первоматери никогда не отказывается, ибо его душа от нее оторваться не может. Поэтому стремиться к ней всю жизнь и, ясное дело, к миру всерьез не относится.
- Ты хочешь сказать, у русских душа стремится к самому первому состоянию, когда уже появилось сознание, но не вобрало в себя мир.
- Угу, к той радости, к свету, что до слова он ощутил.
- К моменту рождения?
- Рождения души, не тела. Когда просветилось для него отличие слова от материи, почитай, первое богоявление, а вместе со светом сошла радость великая от пребывания в первоматери, и одновременно, устремления к слову, к отцу. Именно слово его разбудило к радости.
- Продолжай, - я снова наполнил пару граненых стопочек и пододвинул поближе тарелку с груздями.
- Так все почти. Если он за словом уйдет, первомать исчезнет. Из нее слово мир обустроит, в котором радости нет. Поэтому русский слово приемлет, раз отец повелел, но немного понарошку, не до конца, чтоб всегда к матери дорога оставалась.
- И в натуре такая дорога есть?
- Милый, мы сейчас по ней идем. Еще пара стопочек, петь начнем, по душам говорить, дальше слова значение потеряют, ну, и язык перестанет ворочаться. Напоследок, если никто не помешает, утратим тело, разум, и вольемся в материю, в дословность.
- Хочешь сказать, пьянство - это дорога к матери.
- К первоматери, а не к маме. Да, хочу. А кто по твоему оттуда зовет нас, русских.
- Дед, ты гений!
Тот выпил, закусил груздочком, светло улыбнулся, потрепал меня по голове, и уперся взглядом в сладкую, невидимую даль, - туда, где мерцала его маленькая русская свечечка, возникшая до сотворения мира и взлелеянная таинственной русской душой.