Ваши герои – это вы? В каком-то смысле так и должно быть. В конце концов они выпрыгивают из вашего разума и воображения. Они - продукт вашего характера, опыта, желаний, страхов, убеждений.
Конфликты, в которые вы погружаете героев, по определению должны быть конфликтами, которые вас волнуют. Их отношения должны казаться вам значительными. Их эмоции – те, что вы когда-то испытывали. Убеждения героев берут исток в ваших. Изменения, через которые они проходят, тоже должны казаться вам важными. Разумеется, они важны. Почему ещё вы о них пишете?
Пишите о том, что знаете, говорит старая поговорка, а кого вы знаете лучше, чем себя?
А знаете ли?
Афоризм «познайте себя» восходит к древним грекам, и столь же долго мы скрываемся от себя, лжём себе, не замечаем неудач, проецируем себя на других людей, подавляем чувства, рационализируем, оправдываем себя, отрицаем, бываем самонадеянны, играем, носим маски и ещё множеством способов избегаем себя. Неудивительно, что психотерапия длится годами.
Достоевский писал: «Ложь себе проникает глубже, чем ложь другим». Мы можем списать это на человеческую природу, но, если вы пишете художественную литературу, отказ видеть себя в истинном виде несёт опасность – это значит, что вы не полностью видите ваших персонажей.
Встречались ли вам в романах персонажи, которые ощущались искусственными? Сталкивались ли со стереотипными, картонными героями? Ощущали ли, что герой принимает уж слишком удобные решения? Поддельные герои ведут себя так потому, что автору приходится их контролировать, сдерживать, держать в коробке с мягкими стенами. Когда авторы держат героев на поводке, это помогает избежать чувства непонимания или ощущения не в своей тарелке, смущения. Так легче не принимать защитную позицию, не чувствовать себя неадекватными или дёрганым, не ощущать тоски.
Настоящие персонажи укореняются, когда вы честны сами с собой. Будьте честны, черпайте в этом силу – и вы сможете выпустить всю настоящность и силу, присущие вашим выдуманным героям.
Как это сделать? Ответ прост: попросите героев о помощи.
Мастерство эмоции 31: Эмоциональное зеркало
• После того, как вы написали хотя бы часть своего романа, представьте, что вы остались наедине с героем в тихой комнате без окон. Вы сидите один напротив другого в удобных креслах. Времени полно. Атмосфера расслабленная. Вы не чувствуете угрозы. Вы глубоко взволнованы этим шансом поговорить с вашим героем, а герой признателен за возможность поговорить с вами.
• Попросите героя рассказать о вас что-нибудь правдивое. Что он скажет?
• Спросите у героя: если бы в твоих силах было сделать в рамках истории всё, чего хочется, что бы ты сделал? Чего тебе до смерти хочется сделать из того, что я тебе не позволяю? Каков самый злобный порыв? Какова лучшая идея? Что принесло бы тебе счастье?
• Спросите героя: чего из того, через что я могу тебя провести, ты боишься больше всего? Каких именно страданий ты боишься? Что ты боишься потерять? Ты боишься, что я тебя унижу? Каков твой худший кошмар? Каков наихудший провал? Кого ты больше всего боишься подвести?
• Спросите героя: чего я не вижу о ком-то в этой истории? У кого есть тайна? Чьи мотивы и цели я оцениваю неверно? Кто втайне работает против тебя? Кто, напротив, лучше, чем кажется? Что в этот момент хотят сделать другие персонажи, для чего у них нет возможности?
• Спросите героя: что ты хочешь сказать такого, чего не говорил? Кого хочешь выругать? Кому хочешь признаться в любви? Кому желаешь вреда? Кого хочешь совратить – или быть им совращённым? Кому хочешь помочь, но не можешь в данный момент? Кого хочешь простить?
• Спросите героя: о чём в действительности эта история – для тебя? Чего я не вижу? Какую идею я упустил?
Художественная проза – это эмоциональное зеркало, зеркало, в котором отражаетесь вы. Писательство позволяет многое узнать о себе, а герои способны открыть ещё больше. Если они могут говорить свободно, вы растёте. Герои могут помочь увидеть то, чего вы избегаете, раскрыть упущенный потенциал истории. Как мило с их стороны, не правда ли?
Возлюби соседа: вежливость и доброта
Сигналы, которые мы посылаем читателям, проходят не только через персонажей, но и через мир вашего романа. Мы можем воспринимать этот мир так же, как персонажи – об этой технике я говорил в работе «Написание прозы в двадцать первом веке». Но можно воспринимать его и так, как воспримут другие люди. Для этого требуется рассмотреть ваш мир как сообщество, которое нужно почувствовать, и как место, которое необходимо представить.
Каким вы видите мир истории? Тёплым и доброжелательным? Ледяным и враждебным? Какие люди там живут? Все ли они одинаковы? Совершенно точно – нет, однако в огромном количестве работ авторские миры ощущаются именно так. Мы чувствуем это в изолированности героя. Власти злы, семьи – яд, друзья и товарищи отдаляются и в итоге не могут помочь. Таким ли кажется вам ваш собственный мир? Без сомнения, в некоторые дни это так, но вероятно глубоко внутри вы чувствуете то же, что и я: в основном люди добрые.
Я приведу пример.
Ураган Сэнди тяжело ударил по Нью Йорку. Мы жили в Вест-Виллидж и наблюдали шторм, прижав пальцы к стеклу, которое выгибалось внутрь. Мы видели, как поднимается река Гудзон. Мол исчез. Западное шоссе превратилось в реку, а наш квартирный дом длиной с улицу стал океанским лайнером в мелком море.
Электричество для нас отключилось тогда на семь ночей. В первую ночь соседи сошлись в подъезде с сигнальными огнями и свечами. Где было аварийное освещение? Пожарные сирены? (позже мы узнали, что должны были эвакуироваться). Мы обсуждали, что делать. Остаться тут? Выбраться из города? Как? Подземные переходы, железная дорога, аэропорты, мосты, тоннели – всё было закрыто. Машины на парковке через улицу оказались под водой.
Позднее мы присоединились к армии беженцев из делового района, которые направлялись на окраину. К северу от 26 улицы было электричество, там можно было зарядить телефоны, получить горячую еду и кофе. Соседей легко было отличить. Они были тепло одеты, толкали коляски, и выглядели так, что становилось понятно: им нужен душ.
И они разговаривали. Люди, которые обычно отводили взгляды при встрече на тротуаре или в переходе, живо делились рассказами. Вы в порядке? У вас есть вода? Что слышали? Привет, меня зовут Дон. Это моя жена, Лиза, и наш сын, Эйби. Приятно познакомиться. Вы где живёте? В какую школу ходят дети?
Я собирал чужие визитки и давал свои. Через неделю электричество вернулось, и я никогда не слышал о большинстве этих людей, но на короткий срок мы стали сообществом. Таков Нью-Йорк в кризисной ситуации. После 9/11 было также. Город выключился, но люди сблизились. После урагана Сэнди я думал о том, что произошло. Мы вместе прошли через большие сложности. Мы прожили историю. И как люди в этой истории действовали? Они остерегались друг друга?
Нет, всё было наоборот. В каком-то смысле отлично было жить в темноте. Я снова осознал, какими хорошими могут быть люди.
Так, какое это отношение имеет к рукописям? Не так уж часто я читаю о выдуманном месте, в котором хотелось бы жить. Но порой такие волшебные места возникают на странице и приглашают меня в себя. Это сочетание места и людей. Там ощущаешь тепло, уют, чувствуешь, что, невзирая на конфликт, людям там присуща доброта.
Я ощущаю себя дома.
Каким образом такие места возникают на странице? Даже в антиутопии есть место доброте, безопасный уголок для читателей – простите, я имел в виду для персонажей. В самом деле, чем темнее вокруг, чем враждебнее окружение, тем ярче сияет в людях доброта. Маленькие городки могут быть ограничены, узколобы, но одновременно в них могут существовать тёплые, готовые помочь сообщества. Это зависит от людей, которые там живут.
Действие автобиографического романа Джона Гришэма «Покрашенный дом» (2001) разворачивается в хлопковом краю в Арканзасе в 1952 году. Это история взросления семилетнего Люка Чандлера, чья семья в сезон планирует собрать хлопок и рассчитаться с долгами. Для этого они должны нанять работников-мигрантов из Мексики и «людей с холмов» – белых, которые ещё беднее, чем Чандлеры. Социальное расслоение в хлопковом краю сильно, и ведёт к романтике и смерти. Ситуация эта напоминает о романе Стейнбека «О мышах и людях», обрабатывалась Робертом Гулриком в его «Путешествия в чудо» (2012) и других романах.
Несмотря на трагические повороты сюжета роман Гришэма пронизан доброжелательностью сообщества этого края. Свет ностальгии соткан не только из бисквитов на завтрак, Кардинальских Игр по радио под навесом и каталога Sears-Roebuck. В нём и люди городка, которые все хорошо друг друга знают. В начале романа Люк направляется в город со своим любимым дедом, Паппи, чтобы заняться наймом работников. Люк думает о шоколадке Тутси, которую покупает каждый раз при поездке в город.
Я стоял на тротуаре, пока дедушка не кивнул в направлении магазина. Это был знак, что я могу войти и купить шоколадку Тутси – в кредит. Она стоит всего лишь один пенни, но я не обязательно получаю одну в каждую поездку в город. Порой дедушка не кивал, но я всё равно заходил в магазин и слонялся вокруг кассы, пока Перл не давала мне одну шоколадку украдкой. Это всегда сопровождалось настоятельной просьбой не говорить дедушке. Перл его боялась. Эли Чандлер был бедным человеком, но и очень гордым. Он бы скорее умер с голоду, чем принял бесплатную еду – и по его мнению шоколадки Тутси входили в список. Он избил бы меня палкой, если бы узнал, что я принял конфетку, так что Перл Уотсон без труда могла уговорить меня хранить тайну.
Но на этот раз мне кивнули. Когда я вошёл, Перл, как всегда, протирала стойку от пыли. Я крепко её обнял, а затем схватил Тутси из банки рядом с кассовым аппаратом. Я ловко подписал счёт, и Перл присмотрелась, изучая моё мастерство владения карандашом.
– Ты стал писать лучше, Люк, – сказала она.
– Недурно для семилетки, – ответил я. По настоянию матери я практиковался в написании своего имени уже два года.
(Перл спрашивает, где дедушка Люка. Тот в чайной, говорит с мексиканцами)
Перл улыбалась каждый раз, когда я называл дедушку по имени. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, как открылась и закрылась дверь, звякнул небольшой колокольчик. В магазин нашёл настоящий мексиканец – один. Он выглядел робким, как все они на первый взгляд. Перл вежливо кивнула новому покупателю. Я крикнул:
– Buenos días, señor! (примечание пер.: добрый день, синьор!)
Мексиканец ухмыльнулся и застенчиво ответил:
– Buenos días.
После этого он скрылся в задней части магазина.
– Они хорошие люди, – тихо пробормотала Перл, словно мексиканец понимал по-английски и мог обидеться на её добрые слова.
Я откусил кусочек конфеты и начал медленно жевать, одновременно заворачивая остаток, чтобы спрятать в карман.
Доброта и вежливость людей в общине Люка (ну, у большей их части) видны не только в том, что Перл тайком даёт Люку шоколадки. Она ещё и приветствует мексиканского мигранта в магазине. Гришэм провёл первые семь лет своей жизни на хлопковой ферме своего деда, и, возможно, его воспоминания более радужные, чем была действительность. И всё же он утверждает выдуманный мир – и привязывает к нему нас – на основании из вежливости и доброты. Это даёт нам понять, что мир истории – безопасен, даже если Люку предстоит увидеть его тёмную сторону и повзрослеть.
Мастерство эмоции 32: Вежливость и доброта
• Каковы самые приятные слова, какие можно сказать о людях в том месте и времени, о котором вы пишете? Найдите способ дать нам это понять в начале романа.
• Кто из ваших персонажей великодушен, добр, сочувствует другим, проницателен или мудр? Обязательно сделайте так, чтобы мы встретили его пораньше.
• В начале вашей истории пусть кто-нибудь поможет другому. Если это возможно, через пищу.
• В мире вашей истории, каков аналог воскресных пикников, барбекю на заднем дворе, школьных танцев, деревенских ярмарок, городских собраний, парада четвёртого июля, традиционных обедов или бара на углу? Напишите там сцену.
• Каковы величайшие ценности в мире вашей истории? Каков наиболее драматический путь, каким их можно установить? Вперёд, вы знаете, что делать.
Время от времени мне попадается рукопись, где все слишком уж милые. Куда чаще я продираюсь через истории, в которых едва ли найдётся хоть кто-то приятный. Делать мир вашей истории теплее – не опасно. Худшее, что может произойти, это то, что мир покажется более реальным. Почему? Потому что текст запечатлеет присущую человеческим существам доброту.
Добавьте немного света, и ваши читатели не будут так бояться тьмы. И даже лучше: они порадуются, что пришли.
________________________________
Если вам нравятся мои переводы, вы всегда можете поддержать их дальнейшее создание - хороших материалов по литмастерству много не бывает!