Формула Ренана
Если всерьез заняться поиском формул для понимания современной русской истории, нужно обязательно ввести в рассмотрение “формулу Ренана”.
В интерпретации испанского философа и национального мыслителя Х.Ортеги-И-Гассет она имеет следующий вид: “Общая слава в прошлом и общая воля в настоящем : воспоминание о совершенных великих делах и готовность к дальнейшим - вот существенные условия для создания наций... Позади - наследие славы и раскаяния, впереди- общая программа действий ... Жизнь нации - это ежедневный плебисцит”.
Эта формула не отвергает с порога привычное, устоявшееся понимание нации как исторической общности людей, основанной на единстве территории, языка и культуры, но скорее дополняет ее, придает ей .новую модальность. В старом определении скрыто допущение, будто жизнь нации складывается на основе перечисленных общностей как бы сама собой, естественно-стихийно, автоматически, оно затемняет роль сознательного усилия в возникновении и продолжении национального бытия Такое представление о национальном развитии сложилось в эпоху Просвещения. Сейчас это анахронизм. Вышеупомянутое привычное. классическое (напомним кстати, классическую форму ему придал Сталин) определение нации недостаточно уже для понимания прошлого наций. В самом деле, почему не образовали своей нации многочисленные народы финно-угорской группы: чудь, весь, меря. Почему австрийцы образовали свою нацию, а баварцы - нет. Почему украинцы всеми силами отстаивают свою “самостийность”, а белорусы выступают за единство с Россией. Но главное в том, что оставаясь в рамках старых представлений невозможно правильно понять драматичность и сложность современных процессов.
В горизонте этносоциологии ХХ века нация - продукт не только ( и не столько) стихийного, естественного развития, но главным образом целерационального регулирования, “ результат идейных и культурных процессов, неотделимых от общих процессов роста культуры, развития средств сообщения, урбанизации, демократизации общественной и политической жизни, когда разные этнические группы в результате работы идеологов - интеллигентов ученых и политиков начинают ощущать себя нациями и “лепить”, конструировать себя по некоему идеальному образцу... Объективные этнические различия - это лишь “ материал” для подобного конструирования, “обрабатываемый” в ходе этой культурной и идеологической работы.” Сущностный принцип национального бытия - наличие национальной идеи, совместно творимого, обсуждаемого и отстаиваемого проекта потребного будущего, способного мобилизовать членов общества к совместным действиям, жертве и подвигу.
Русский вопрос сегодня
Особенно напряженно трагично вопрос бытия и небытия стоит по отношению к русскому народу. Кто мы есть русские сегодня, кем будем завтра? Составляем ли мы нацию? Или, действительно, только “русскоязычное население”, безликая аморфная масса без своего собственного национального государства, без национальной интеллигенции), с языком, деградировавшим от превращения в разменную моменту для “новой исторической общности”? На эти вопросы в принципе не может быть академического ответа.
Историческая судьба нации - предмет не научного прогноза, а экзистенциально-исторического выбора. Никакого предзаданного провиденциального решения вопроса о бытии и небытии нации в мире нет. Поэтому его и нельзя найти сугубо научными методами и средствами. Но только одним свободным и ответственным выбором, свершаемом в повседневном труде, простых, ежедневных поступках, ежедневным и ежечасным участием или неучастием в совокупной жизни страны...
Мы выбираем будущее нации, не только когда голосуем за тех или иных кандидатов или политические партии во время выборов, но и когда работаем, отдыхаем, покупаем те или иные товары, выбираем книги, фильмы моды, телевизионные передачи, религиозные проповеди и т.д. Из всех этих массивов поведения складывается жизнь нации, в них свершается ее судьба.
Как именно свершается в “ежедневном плебисците” историческая судьба русского народа хорошо известно. Доцент Балашовского пединститута, кандидат философских наук А.Догалаков говорит:
“Не все знают, что с 1989 года естественный прирост всех нерусских этносов (составляющих около 18 % всего населения России) стал равен естественному приросту всего русского этноса (82 % всего населения ). И с каждым годом возрастает. Если взять население России в возрасте от 1 года до 5 лет, то в этой выборке русские будут составлять едва ли 48 % населения, то есть меньше половины” (Земское обозрение 14.02.96).
Т.е. русское население вымирает с большей скоростью, чем российское в целом. Русские женщины участвуют в “ежедневном плебисците” тем, что отказываются рожать детей, продолжать жизнь .Мужчины спиваются, болеют, умирают, не доживая до пенсии. Дети беспризорные, уходят в криминалитет, в наркоманию. Посмотрите внимательно на русские лица на улице, в трамвае. На них печать вырождения. Такая вот “общая воля в настоящем”.
Кризис идентичности
Так на академически бесстрастном языке науки можно назвать глубинную первопричину всех наших несчастий и катастроф ХХ века, т. е. попросту то, что русские перестали считать себя русскими, утратили свою “русскость”, некоторый незримый духовный фермент, скрепляющий население в нацию. Если этого нет всякая социальность рассыпается, социальный организм несостоятельной нации неизбежно гибнет.
Деградация русской нации имеет длительную историю.. Ведь Россия никогда не была национальным государством, но только империей. Империей не русского народа, а империей посредством русского народа, Как таковая, национальная русская идентичность не культивировалась ни государством, ни творческой элитой, ни церковью. Вплоть до революции 1917 года государство различало своих подданных не по национальности, а по вероисповеданию, естественно, отдавая преимущество православию, своей официальной идеологии. Поэтому государствообразующий этнос вынужден был довольствоваться формулой “быть русским - это быть православным.
Это имело следствием с одной стороны крайнюю аморфность и непрочность русского национального сознания, истончающуюся вследствие прогрессирующего упадка народной веры, подрываемой еще и псевдорационалистической проповедью интеллигенции.
С другой стороны такая идеология отчуждала от государства представителей других конфессий, особенно нехристианских. Их называли инородцами и они, несмотря на весьма лояльное отношение к себе, действительно были инородным образованием в государственном теле Империи. Такая архаичная, церковно-конфессиональная форма национальной идентичности, заведомо не отвечающей потребностям модернизации страны, к началу ХХ века стала вопиющим анахронизмом
На протяжении всего постпетровского периода нарастает взаимное отчуждение элиты от народных масс, от “этнического элемента” истории. Народ идентифицировал себя с великорусским этносом. Элита же в рамках великорусской идентичности чувствовала себя стесненной. “Властители дум” по большей части идентифицировали себя с “Европой”, причем без дальнейшей конкретизации. Как справедливо отмечает Г.Шпет: “у нас хотят быть не самостоятельным органом европейского организма, а хотят стать европейцами “вообще” - из конкретного индивидуального русского народа хотят делать гипостазированную отвлеченность” В лучшем случае элитарная часть общества причисляла себя к русским (но не в великорусам).
Пришло время испытаний. Пробил час имперской государственности. Русские, перестав считать себя православными, не захотели быть и русскими. Первая мировая война подвела итог после-петровскому периоду русской истории.
“И, наконец, народ, - как писал об этом выдающийся национальный мыслитель Г.П.Федотов в 1929 году - народ который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть Империи, вдруг отказался защищать ее. Если нужно назвать один факт - один, но основной, из многих слагаемых русской революции, - то вот он: на третий год мировой войны русский народ потерял силы и терпение и отказался защищать Россию. Не только потерял понимание цели войны (едва ли он понимал и раньше), но потерял сознание нужности России. Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа. Пусть берут, делят кто хочет. “Мы рязанские”. Таков итог векового выветривания национального сознания.”
В то же время другие народы, ранее вынужденно или полудобровольно входящие в состав Империи начали искать свой собственный путь, активно создавать новую идентичность. Активность и пассионарность, проявляемые ими в национальном творчестве особенно резко выделялись на фоне апатии и анемии русского национального сознания и самосознания.
Как писал С.Н.Булгаков в 1918 году в сборнике “Из глубины”:
“Все инородцы имеют национальное самосознание. Они самоопределяются, добывают себе автономии, нередко выдумывают себя во имя самостийности, только за себя всегда крепко стоят. А у нас ведь нет ничего: ни родины, ни патриотизма, ни чувства самосохранения даже. Живут воспоминаниями былого величия, когда великодержавность русского народа охранял полицейский”.
Александр Ососков, "Жизнь нации - это ежедневный плебисцит", 1999 г.
Продолжение - 18.06
Об авторе:
Александр Ососков. Философ, публицист. Родился 7 апреля 1951 г. в городе Троицк Челябинской области. После 8-го класса в 1966-1968 гг. учился в ГПТУ № 6 по специальности слесарь металлоконструкций, а параллельно в вечерней школе (ШРМ). В 1968-1969 гг. работал на Троицком электромеханическом заводе. В ноябре 1969 г. был призван в Советскую Армию. Служил в качестве радиотелеграфиста в боевом ракетном полку, входящем в состав 5-го научно-исследовательского полигона по испытанию ракетного и космического оружия (Байконур). После окончания службы также работал на ТЭМЗ.
В ноябре 1972 г. поступил на подготовительное отделение Уральского государственного университета (Ур. ГУ), после чего в 1973-1978 гг. обучался на философском факультете Ур. ГУ. Распределился в Саратовский политехнический институт на кафедру философии, где и работал практически до выхода на пенсию.
В 1996 году в качестве идеолога Земского Союза активно участвовал в президентских выборах на стороне Зюганова против Ельцина.